Терминал раздора
Вкратце о сути дела. Официальная версия такова. 5 мая 2006 года в Санкт-Петербурге, на углу Левашовского проспекта и Ординарной улицы, был обстрелян кортеж Сергея Васильева. Один из налётчиков, Вячеслав Ежов, блокировал «Роллс-Ройс», в котором находился магнат. Затем братья Андрей и Олег Михалёвы открыли огонь из автоматов Калашникова. Охранник Роман Ухаров погиб, трое были ранены. Сам Васильев, тоже тяжелораненый, спасся, как говорят, чудом: пулю отклонил мобильный телефон, по которому он в тот момент разговаривал.
Обвинение в заказе покушения правоохранительные органы предъявили Владимиру Барсукову (Кумарину). По версии следствия, Васильев мешал конкурентам из «тамбовского бизнес-клуба» взять ПНТ под контроль. При этом подразумевается, что Кумарин-Барсуков разрабатывал крупномасштабные проекты развития топливно-энергетического сектора в регионе. Достаточно назвать примерную стоимость активов ПНТ на 2006 год: от $700 млн до $1 млрд.
По этим лекалам и выстроилось стали строить всё обвинение. Расклады упростились с августа 2007-го, когда главного обвиняемого арестовали в Петербурге и этапировали в Москву. С помпой было заявлено о ликвидации рейдерского гнезда на берегах Невы. Потом, видимо, решили, что одни имущественные преступления, вроде рейдерства, недостаточно впечатляют. В дело пошло всё, мало-мальски пригодное для наращивания обвинительного вала.
Сергей Васильев, если верить открытым источникам в СМИ, фигура весьма внушительная. В своё время сам он считался крупным криминальным авторитетом. Группировка, лидерство в которой ему приписывалось, даже называлось по лидерской фамилии. На пути к своему нынешнему статусу он успел плотно пообщаться и с кавказскими авторитетами, и с прежними хозяевами петербургского Морского порта. Немало вопросов возникает и по поводу покупки им акций ПНТ. Слишком уж странно ушли с арены его бывшие соратники, ставшие конкурентами.
С другой стороны, весьма очевидны давние связи Васильева с одним из столпов государственной власти РФ — главой «Роснефти» и секретарём президентской топливно-энергетической комиссии Игорем Сечиным. Который тоже не был равнодушен к судьбе ПНТ и не принадлежал к симпатизантам ЗАО «Петербургская топливная компания» (ПТК), в своё время подконтрольного Барсукову. Кстати, незадолго до ареста шестилетней давности, Барсуков отклонил московские предложения о продаже ПТК.
Интересы в деле завязаны более чем серьёзные. Не только петербургские. И не чисто криминальные. Вопрос стоит в плоскостях серьёзной экономики и политического влияния.
«Пресс-Газель»
Методы применяются соответственные. Уже состоялось несколько судебных процессов. Обвинительные приговоры вынесены братьям Михалёвым. Это люди с серьёзными биографиями, и их, конечно, было о чём спросить. Но даже здесь имели место явные несообразности. Например, дела, в которых отличались лишь имена и даты рождения подсудимых, почему-то рассматривались разными судьями. Не исключено, что это было сделано в интересах следствия, с которым братья, полностью признав вину, заключили досудебные соглашения. Это касается и ещё нескольких фигурантов. При отечественном отправлении правосудия особый порядок рассмотрения громких уголовных дел уже говорит о многом.
Задушевными беседами меры воздействия не ограничивалось. Скажем, признательные показания Андрея Михалёва выбивались в буквальном смысле. Вот лишь одна цитата из его свидетельства (пунктуация и орфография сохранены):
«В Газели меня сразу же подхватили двое сотрудников в чёрной униформе и чёрных масках, руки мои как были скованы наручниками за спиной, так и оставались. Меня посадили на металлический остов сиденья от Газели который находился слева от выхода и сразу же стали связывать ноги шнуром-верёвкой похожим на кусок каната.
Сразу после этого руки в наручниках за спиной и связанные канатом ноги стали стягивать куском цепи, это я понял по характерному звуку и щелчкам по наручникам. При этом никто ничего не говорил. Я это воспринял как очередные меры безопасности и не возмущался. Но ещё раз повторяю — всё происходило быстро и по деловому. Сразу же меня стали избивать — ногами и руками, при этом машина двигалась, я молчал и терпел надеясь что это что называется для порядку, но избиение продолжалось и темп нарастал, трудно представить себе более страшную ситуацию, я опрокинулся лицом вперёд на пол Газели, кричал, стонал, просил: «Ребята! Пожалуйста перестаньте!», звал Дмитрия Николаевича, не имея ни какой возможности защитить себя от этого насилия я мечтал потерять сознание, а тем временем избиение продолжалось, к ударам добавились разряды электро-шокером которые наносились по моим рукам. Затем не прекращая избивать один из сотрудников который меня бил сказал: «Ты всё подпишешь сука!» Я кричал что всё подпишу. «И всё нам расскажешь!»; «И вообще будешь теперь делать что мы тебе скажем!».
Почему-то после прочтения этого документа в памяти всплывает рефрен из старых советских фильмов про милиционеров – почему некоторых из них называют «легавыми», отчего задержанный может дать в морду, а задержавший нет, и какими способами выводятся злодеи на чистую воду…
Кстати, впоследствии Андрей Михалёв отказался от своих показаний. Но, уже имея срок совсем по другому делу, сломался на теме условий содержания в местах лишения свободы. И назвал нужную обвинению фамилию. Постепенно «замок» возводился. Хотя порой казалось, что на песке.
Суд да место
Первый звонок прозвучал в начале февраля 2013 года, когда с Барсукова было сенсационно снято одно из главных обвинений — в организации преступного сообщества. Речь шла даже не о легендарной «тамбовской группировке» 1990-х. Замах был скромнее. Под зловещим ОПС подразумевались буквально несколько человек. (Одного из которых, предпринимателя Андрея Рыбкина, уже нет в живых. Он умер под следствием, так и не дав показаний на Барсукова. Другой, Вячеслав Дроков, имея 15-летний срок, с головой ушёл в сотрудничество с правоохранительными органами.) Которые в середине 2000-х якобы собрались захватывать петербургские предприятия. Но и тут не удалось сформировать доказательной базы, что и признала следователь Ирина Доценко после многомесячной работы над обвинительными материалами.
На следующий день следователь Александр Халапов восстановил принципиальное обвинение по 210-й статье УК РФ. Сразу вспоминается разнос главы СКР Александра Бастрыкина, устроенный по поводу закрытого в свое время уголовного дела в отношении Алексея Навального. Все мы знаем, что в итоге получилось из темы «Кировлеса».
Однако, что ни говори, не все российские судьи хотят равняться московского Виктора Данилкина или кировского Сергея Блинова. Известный своей процессуальной дотошностью судья Санкт-Петербургского городского суда Игорь Маслобоев постановил: Владимира Барсукова из Москвы этапировать и вести слушания дела в Санкт-Петербурге. Многие восприняли это как первую ласточку грядущей непредвзятости. Действительно – события происходили в Северной столице, абсолютное большинство фигурантов находится здесь же, как и их адвокаты. Да и присяжные нужны местные, питерские.
Дело оставалось за малым – доставить в Санкт-Петербург Кумарина-Барсукова. Судья Маслобоев категорически настаивал на личном присутствии участников процесса в зале суда. В таком процессе не обойтись форматом видеоконференции.
Решение суда принято, остаётся исполнять. Хотя бы потому, что в законодательстве предусмотрены санкции за обратное.
Гордость силы выше права
Но у наших силовиков собственная гордость и собственная логика. Логика, впрочем, непонятна. Какие причины вынуждают настаивать на проведении заседаний в Москве, никто внятно не объясняет. Зато гордость объяснений не требует: Москва значит Москва!
Обвинением был приведён в действие целый «комплекс мероприятий» — от гуманных сетований на слабое здоровье Кумарина-Барсукова, которое не позволяет перевезти его на такое расстояние, до неурочных поломок автозаков на маршруте от тюремного спецблока до «столыпинского» вагона. Когда надуманные причины не срабатывали, главного обвиняемого попросту никуда не везли. И широкая публика пока ничего не слышала насчет взысканий в отношении должностных лиц, виновных в неисполнении судебного решения.
В итоге сторона обвинения настояла на своём. Дело будет слушаться в Москве, на выездной коллегии Санкт-Петербургского городского суда. Передвижения и проживание работников суда, свидетелей и присяжных в первопрестольной оплатят из бюджета. То есть, за счёт законопослушных граждан-налогоплательщиков, которые в этом чрезвычайно заинтересованы. За перемещения адвокатов будут платить подсудимые.
Вряд ли мы узнаем, какие рычаги воздействия применили к судье Маслобоеву. Надо думать, не те, что к Андрею Михалёву. Факт остаётся фактом: судью, ранее известного твёрдостью и принципиальностью, заставили пойти на попятный. Судебная власть снова уступила карательной системе. В вопросе, казалось бы, процедурном. Однако в данном случае очень существенном. А главное, находящемся всецело в ведении суда.
Трудно охарактеризовать ситуацию иначе, как очередное торжество правового нигилизма. В каком-то смысле подрываются конституционные устои. Но инициаторов этого «разворота вдруг» не привлекают к ответственности. Хотя такие деяния вообще-то поопаснее для правового порядка, чем всё инкриминируемое «болотным» и иным оппозиционерам.
Но когда вершится большая политика, подкреплённая экономическими интересами, о правовых деталях задумываться у нас не принято.
