«Настал исторический день Аргентины. День единства и мира», – сказал глава правительства Буэнос-Айреса Орасио Родригес Ларетта. Наверное, это всё-таки день раскола. Но раскола, действительно поворачивающего историю, проламывающего тупик, выводящего на перспективу. Президентом Аргентины избран кандидат правой оппозиции Маурисио Макри. Завершился двенадцатилетний эксперимент «киршнеризма». Идеология левоавторитарного правления, государственной опеки и «духовных скреп» отброшена аргентинским народом.
По последним на данный момент подсчётам Национальной избирательной палаты, Маурисио Макри набирает боле 54% голосов. Кандидат правящего «Фонта за победу» Даниэль Сциоли около 45%. Не дожидаясь окончательных итогов, сторонники правых вышли на празднование по всей стране. «Сциоли признал поражение. Макри победил. Киршнеризм закончился. Правые взяли столицу и страну», – говорит политолог Кити Сандерс, наша бывшая соотечественница, активно участвовавшая в кампании Макри и его партии «Республиканское предложение». И многозначительно добавляет: «Даже поверить не могу, радость какая».
Большинство прогнозов действительно предрекали иной исход. Ещё в первом туре ожидалось, что Сциоли с заметным отрывом выйдет на первое место и победит во втором. Этого не случилось: оба ведущих кандидата прошли ноздря в ноздрю. Зато примерно 10%-ный отрыв налицо сейчас. В пользу оппозиционера Макри.
Аргентинский «киршнеризм» – одна из разновидностей латиноамериканского «социализма XXI века». Менее радикальная, чем в Венесуэле Чавеса–Мадуро или в Боливии Моралеса. Здесь не так прессовали оппозицию. Уличных правительственных штурмовиков в основном заменяли Интернет-боты – вроде российских «ольгинцев», непрестанно долбящие восхваления «нацлидеров», проклятия «нацпредателям» и антиамериканскую конспирологическую шизофрению. Но более радикальная, чем в Бразилии Руссеф. Во всяком случае, навязчивое экономическое госрегулирование и левацкое идеологическое давление год от года набирали силу.
Это началось в начале 2000-х. Действительно непродуманная финансовая политика, ориентированная на жёсткость бюджета при застое производства, столкнула страну в дефолт. Возмущённые аргентинцы вышли на улицы. Массовые беспорядки опрокинули либерального президента Фернандо де ла Руа. Через два года межеумочной стабилизации президентом был избран левый политик Нестор Киршнер. Он повёл централизаторскую идеологизированную политику в духе «Чавес-лайт». Которая, надо признать, на том этапе встретила массовую поддержку – по крайней мере, концептуальной чёткостью.
В 2007 году главой государства стала жена популярного Нестора – Кристина Киршнер. При ней курс резко ужесточился. Бюрократия – неизбежный хозяин страны, увлекшейся госрегулированием – сделалась самодовлеющей силой. Причём бюрократия идеологическая, что опаснее всего.
Тут требуется краткое пояснение. Аргентинская политическая система включает такой несущий элемент, как перонизм. Это идеология и структура, основанные генералом и дважды президентом Хуаном Доминго Пероном. Они очень эклектичны. Справа – до фашизма включительно. Слева – на грани радикального социализма. Общий знаменатель – национал-популизм с авторитарным уклоном. Левацкая чета Киршнер, восхищающая марксистов планеты – перонисты. Но перонистом был и Хосе Лопес Рега, фашистский мистик-астролог, основатель легендарного ААА (Антикоммунистический альянс Аргентины). Политическая организация перонизма называлась Хустисиалистской партией, от justicia, «справедливость». А это понятия, уж мы-то знаем, без проблем разворачивается в любую сторону.
В середине 1970-х Аргентиной правили крайне правые перонисты. После кончины генерала-президента теневым хозяином страны стал Лопес Рега, проводивший спиритические сеансы с эксцентричной вдовой Исабель Перрон. Свою политику он проводил через боевые группы ААА, которыми командовали полицейский Родольфо Альмирон и бандит Джек Сука. Это не понравилось военным. В марте 1976 года генерал Хорхе Видела совершил государственный переворот.
Хунта Виделы и его преемников проводила политику «национальной реорганизации» – жёсткую, но не очень успешную. Этот период аргентинской истории получил в мире название «грязной войны». ААА был закрыт. Но федеральная полиция генерала Рамона Кампса, известного публичными симпатиями к Гитлеру, в плане репрессий давала штурмовикам сто очков вперёд. Наконец, крах авантюры с Фолклендами спровоцировал массовые протесты и опрокинул хунту.
Несколько лет президентом был либерал Рауль Альфонсин. Он вошёл в историю как восстановитель демократии, но не справился с экономикой, не сдержал гиперинфляцию. Это сделал в 1990-е Карлос Менем – правый перонист и экономический либерал. Его президентство было явно успешным, но социально бурным. Воспоминания у многих остались противоречивые.
Ко времени дефолта 2001-го Менем уже два года президентом не был. Однако именно на него свалили вину киршнеристы. В Аргентине тоже было сформулировано понятие «лихие девяностые», сторонники которых предавались левацкой анафеме. Другим пропагандистским козырем сделались бесконечные разоблачения «грязной войны», суды над престарелыми генералами (за которые саму Кристину ультраправые подчас грозили в будущем «отдать гаитянам»). Культурное и информационное пространство было буквально оккупировано правительственным киршнеристским агитпропом. Правые, морально травмированные своей «исторической ответственностью» за хунту, за дефолт, за Джека Суку, пребывали в растерянной разрозненности. Перед лицом организованного монолита.
Однако уже в 2007 году – одновременно с президентом Кристиной – мэром Буэнос-Айреса стал Маурисио Макри. Эффективный бизнесмен. Убеждённый противник социализма как XXI, так и любого другого века. И аргентинцы получили возможность сравнивать: экономический коллапс по всей стране – более-менее функционирующая хозяйственная инфраструктура в столице. Несмотря на все усилия федеральных леваков ввергнуть Буэнос-Айрес в общенациональный «блэк-аут».
Правоцентристская партия Макри была создана в 2009 году. Она получила название «Республиканское предложение». Республиканство – особое политическое понятие для современной Латинской Америки. Это либерализм с консервативным уклоном, противопоставляемый социалистическому популизму. «Гарантировать людское разнообразие» – кратко, но ёмко выразила суть республиканской идеологии гватемальская журналистка Глория Альварес.
За это и проголосовали аргентинцы. Права и достоинство важнее социальных подачек, на которые Кристина из последних сил изыскивала средства из просаженного бюджета. Но оставалось уже только на диванных агитаторов и полицию. Неизбежный финал любого подобного режима. И большая удача Аргентины, что демократические нормы в стране не успели искоренить или выхолостить. Заметим, сама Киршнер не баллотировалась, продвигала Сциоли. Конституцию, не допускающую третьих сроков, приходилось иметь в виду. И теперь точно придётся впредь
Во внешней политике Кристина Киршнер всё более сближалась с Владимиром Путиным. Москва явно рассчитывала добавить крупную южноамериканскую страну к своей оси «духокреплёных» государств, в компанию к Сирии, Венесуэле, Никарагуа, Анголе, Зимбабве… Теперь сорвалось. Страны, в которых президентов выбирают, от этого гарантированы.
Никита Требейко, «В кризис.ру»
