В политическом тренде Евросоюза продолжается усиление крайне правых и правых популистов. Во Франции, в Великобритании, в Италии партии этого спектра вышли на первое место при выборах в Европарламент. Депутатская группа «Идентичность и демократия» стала из самых заметных в новом составе европейского представительного органа. Ядром этой группы выступает одноимённая панъевропейская крайне правая партия, созданная по инициативе Марин Ле Пен и французского Национального объединения (НО).
Брюссельский эксперт Центра европейской политики профессор Жан-Мишель де Ваель отмечает: «Всплеск крайне правых и приток их электоральной базы – закономерный процесс на длительный срок. Он аккумулирует неудачи европейской интеграции, болезненное отношение общественности к угрозе потери национального суверенитета, эксцессы управления миграционными потоками, вредные последствия «жёсткой экономии» и кризис государства всеобщего благосостояния, растущую небезопасность и страх части общества перед потерей прежних ориентиров, обычаев и устоев». На эти самоочевидные констатации трудно что-нибудь возразить. Как и на тот факт, что некогда маргинальные структуры, как итальянская Лига или французское НО, трансформировались сегодня в народные партии. Поддерживаемые четвертью населения.
Главенствующие позиции в Евросоюзе традиционно занимают две державы – Германия и Франция. Представляется интересным тенденции правого подъёма применительно к «Альтернативе для Германии» (АдГ) и НО.
Год от года мы наблюдаем последовательное усиление этих политических сил. Причины рывка понятны: неконтролируемая иммиграция и преступность, недовольство политикой либеральных и социалистических элит. Но не только это. Приходится признавать рост популярности крайне правых идей как таковых. Западные принципы и традиции могут пониматься по-разному. Отнюдь не только в социал-либеральной версии. Всё больше европейцев скептически воспринимают общественную модель, утвердившуюся во второй половине XX века – которую принято ассоциировать с европейскими ценностями. А ведь исторически не так давно Европа была иной. Ценности средневекового романтизма или Великой Французской революции в буквально-марсельезном звучании тоже способны привлечь многих. Тем более в кризисные времена.
Но обратим внимание на более конкретные вещи. К примеру, на географические водоразделы электоральной базы немецких и французских националистов.
В ФРГ можно констатировать существенные различия избирателей АдГ в «старых» (ФРГ до 1990-го) и «новых» (бывшая ГДР) землях. На западе Германии более половины электората крайне правых – люди с высшим образованием и среднемесячным доходом в 2,5–5 тысяч евро. В основном это предприниматели, самозанятые, хорошо оплачиваемые служащие и пенсионеры. Словом, здесь для электората АдГ характерен «буржуазный» уклон.
Явно преобладают в этой среде семейные мужчины. Впрочем, этот момент одинаков для запада и востока. Любопытно, что в начале 1930-х НСДАП и КПГ тоже были «мужскими» партиями. Женщин не тянуло к радикализму, они предпочитали консерваторов, по возможности связанных с церковью. Вероятно, этот фактор проявляется и теперь.
В восточных же землях результаты региональных выборов 2019 года показали иное. «Кризис старых левых партий, недоверие к христианской демократии и успешная социальная работа местных организаций «Альтернативы» привели к решительному переформатированию электорального пейзажа», – констатирует профессор Лейпцигского университета политолог Маттиас Миделл. В бывших владениях компартии за АдГ голосуют свыше 20% избирателей. В Бранденбурге и Тюрингии «Альтернатива» уверенно превратилась во вторую партию. Чего и можно было ожидать в свете устойчивой неонацистской активности в бывшей ГДР. На таком фоне АдГ – это даже ещё терпимо…
Профессор Миделл отмечает переток избирателей в пользу АдГ как со стороны ХДС и либеральной Свободной демократической партии, так от СДПГ и Левых (прямые наследники Берлинской стены). Но самое важное: «В отличие от «старых» федеральных земель, общий имущественный, образовательный и социальный уровень восточных избирателей АдГ имеет гораздо более «трудовой» профиль. Это и рабочие, и малооплачиваемые социальные служащие, и безработные».
Сходна ситуация и у французских крайне правых. В целом электоральный вес НО явно выше 20 пунктов по стране. Но и тут говорить о гомогенной социальной базе не приходится.
Исторический созданный Жан-Мари Ле Пеном Национальный фронт, партия-предшественница НО, имел сильные позиции в юго-восточной части Франции. И сегодня у партии Марин Ле Пен здесь, что называется, достойные позиции. Но там, как и в конце ХХ века сохранилась буржуазная электоральная база: бизнесмены, коммерсанты и ремесленники, значительное число пенсионеров.
Но ещё при Ле Пене-старшем Нацфронт осуществил прорыв в исторические бастионы коммунистов и социалистов. Он заметно потеснил левых в северных промышленных департаментах. «Если справедливо считать, что более тридцати процентов всех рабочих и служащих стали, как и четверть безработных, составными частями социальной базы крайне правых, это произошло прежде всего за счёт Северо-Востока», – указывает профессор Марк Лазар. Классический пример – регион Нор-Пад-де-Кале. Десятки лет здесь безраздельно доминировали ФКП и СФИО-ФСП, бороться им приходилось лишь друг с другом. В последние годы самая популярная сила здесь НО.
Есть, конечно, у АдГ и НО общие электоральные проблемы. В крупных городах их показатели относительно низки. Слабы позиции среди молодёжи (вот тут серьёзнейшее отличие от ультраправых прошлого века). Уже сказано, как неудачно складываются у партий мадам Марин и фрау Фрауке отношения с прекрасным полом. Однако впечатляющий европрорыв справа говорит сам за себя.
Роман Рудин, специально для «В кризис.ру»
