Восточная Европа продолжает отмечать 30-летие «Осени народов». На этой неделе очередь дошла до Болгарии. Эстафету поляков и восточных немцев болгары перехватили во второй декаде ноября 1989 года. Завершилось 35-летнее правление коммуниста Тодора Живкова: 10 ноября он был отстранён с верховного поста генерального секретаря ЦК Болгарской компартии (БКП), 17 ноября перестал быть председателем Госсовета НРБ. Началась «тихая революция» – Переход.

Тишина этой революции специфична и драматична. Нигде в Восточной Европе номенклатура коммунистического режима не сохранила столь прочных позиций. Нигде не утвердилось столь однозначного доминирования тайной полиции как социальной группы (куда там путинской ФСБ!). «И через пятьдесят лет я буду править Болгарией», – говорил якобы в 1944 году Никола Гешев, легендарный начальник службы госбезопасности царского режима, вербовавший членов ЦК компартии (говорят, что и Живкова, хотя это не доказано). Он ошибся в одном: прошло уже семьдесят пять лет.

Три десятилетия Болгария ищет своё место в быстро меняющемся мире. У руля по-прежнему живковские «чавдарчата». В том числе охранник покойного «Тато» – премьер Бойко Борисов, из поколения «силовых бригад» 1990-х.

Тодор Живков, он же «Тато» («Батя»), он же «Янко», он же «Бай Тошо» («Бай Федя») был чуть старше Ким Ир Сена. Родился он в 1911 году. Учился на печатника, работал в типографии в Софии. В коммунистическом движении с 1929 года. Правил с 4 марта 1954-го. Дольше любого другого европейского вассала Кремля. Сперва как первый секретарь ЦК БКП. С 1981-го, когда отмечали 13 веков Болгарского государства – как генсек. Тогда «Тато» даже получил новое прозвище: «Бывший Первый». В 1961–1972 годах возглавлял Совмин НРБ, затем Госсовет, созданный при замене «Димитровской» конституции на «Живковскую».

Придя к власти на первую годовщину смерти Сталина, Живков пережил Хрущёва, Брежнева и Андропова с Черненко. А также жену Мару и дочь Людмилу. Живковскую НРБ считали самым надёжным оплотом СССР, страной «братушек», «шестнадцатой союзной республикой» и просто «незаграницей». Функционировала схема реэкспорта советской нефти. Избыточная рабочая сила поставлялась в болгарские посёлки при лесхозах Коми АССР, с ячейками БКП и Димитровского комсомола. По всему Союзу пользовались «болгаркой», курили сигареты «Булгартабак» и мечтали о путёвке в Золотые Пески.

После переворота 9 сентября 1944 года Тодор Живков служил в МВД под началом Антона Югова («Рашко»). Опытный боевик коммунистического подполья возглавлял Оперативное бюро. Затем указом малолетнего царя Симеона II был назначен главным инспектором милиции. Со штабом в отеле «Славянская беседа», где раньше гостили офицеры гестапо. В мемуарах Живков отрицал причастность к массовому террору: «Я всю жизнь противостоял произволу и насилию». Сложна, в таком случае, была его жизнь. Для объективности приведём конкретные цифры и факты.

Болгария царя Бориса III (по гражданской специальности – паровозного машиниста) была союзником Третьего рейха.Но на Восточный фронт болгарские войска не отправлялись. Между Болгарией и СССР поддерживались дипотношения. Болгарское посольство в Москве представляло интересы Германии (таким образом решались частные вопросы, типа обращения с военнопленными). Сталин рассматривал царя Бориса как законного правителя Болгарии, советская пресса даже выражала ему сочувствие при конфликтах с пронацистскими силами.

При этом в 1941–1944 годах в Болгарии по сути шла гражданская война между просоветскими и прогерманскими силами. В смертной схватке сошлись царское правительство, БКП и фашистское Народное социальное движение буржуазного социалиста Александра Цанкова («Чёрный профессор»). Погибли до 30 тысяч человек, из них казнено по приговорам судов около 1,6 тысячи. За убитых и пленных царские власти платили премии. Трупы и отрезанные головы ценились дороже живых пленников, что стимулировало внесудебные расправы. 11 тысяч евреев с занятых болгарскими войсками районов Греции и Югославии были выданы нацистам. Несмотря на протесты убеждённых фашистских романтиков Александра Цанкова и Ивана Дочева.

Среди погибших – была подпольщица-коммунистка Виолета Якова. На её счету самая резонансная акция болгарского Сопротивления – убийство лидера Союза болгарских национальных легионов генерала Христо Лукова. Характерно, что газета «Правда» бросилась помогать болгарской полиции, выдвигая собственные версии (больше в феврале 1943-го заняться было нечем). В постживковскую эпоху Луков обрёл ореол мученика и культовой фигуры местных ультраправых, в память о нём ежегодно проводят Луковмарш.

Новые власти выпустили 101 тысячу узников-«лагеристов». Так, по крайней мере, утверждается в коммунистических источниках. Арестовали 29 тысяч человек, предъявив обвинения 11 тысячам. 428 из 800 «легионеров» болгарской бригады СС вернулась домой – их судили, но никого не казнили.

С другой стороны, созданный коммунистами «Народный суд» за четыре месяца 1944–1945-го вынес 2730 смертных приговоров. «Никто не должен быть оправдан», – распорядился при его создании сам Георгий Димитров, в своё время оправданный нацистским судом в Лейпциге. Интересно, что выносились приговоры «именем Симеона II, царя болгар» – правили страной уже коммунисты, но формально Болгария ещё была монархией (Борис III внезапно умер в 1943-м после переговоров с Гитлером в Берлине). Царю Симеону было тогда семь лет.

Только в ночь с 1 на 2 февраля 1945 года решением Нарсуда были казнены 147 человек: 47 высших офицеров, 67 депутатов Народного Собрания, 22 бывших министра, 8 советников царя и 3 регента. 1 февраля отмечается теперь в Болгарии как День памяти жертв коммунистического режима. Хотя карательная машина обрушивалась отнюдь не только на представителей прежней элиты.

Жёстко расправлялись власти с антикоммунистическим подпольем – типа военной организации «Царь Крум» полковника Антона Крыстева. «Бороться против русского ига и коммунистического террора» – так формулировалась главная уставная задача. Крыстева повесили, соратников надолго отправили в лагеря. «Болгария выжила, потому что имела таких сыновей» – гласит мемориальная доска, установленная ныне на доме Крыстева.

Закономерным образом каток репрессий проехался и по самой компартии. Крупнейшей жертвой стал секретарь ЦК и вице-премьер Трайчо Костов – одноклассник Николы Гешева. В 1942-м Костова спас от казни другой друг юности – Станислав Балан, секретарь Бориса III. Но в 1948-м сталиниста Костова объявили «агентом Тито». Лично Сталин назвал своего болгарского приверженца «опасным жуликом» – за попытки отстоять экономические интересы Болгарии на табачном рынке. Свидетелем обвинения на суде выступал ближайший сподвижник Гешева – экс-начальник царской разведки и контрразведки Андрей Праматоров. Так вот всё и решалось в тесном кругу друзей, земляков, коллег по работе, а то и родственников. Страна-то небольшая.

Вопрос об исключении Костова из БКП на пленуме ЦК в 1949 году ставил тогдашний секретарь столичного комитета Тодор Живков. В 1956 году он же инициировал реабилитацию Костова.

В антисоветском Горянском движении партизанили до 8 тысяч человек. Командир крупнейшего отряда горян Герасим Тодоров боролся скорее за Македонию, чем за Целокупную Болгарию. Фанатично дрался с коммунистической диктатурой анархист Христо Несторов – лихой подпольщик-бомбист царских времён. Последний бой Христо свершился 23 марта 1954 года. Против его четвёрки госбезопасность выдвинула соединение в тысячу человек. Когда Несторова окружили, он подорвал себя гранатой, прихватив за собой нескольких карателей. Соратника Милю Иванова схватили и расстреляли. Супруги Дончо и Эмилия Караивановы сумели под покровом ночи вырваться из окружения и бежали во Францию. «Благодаря умелым действиям главарь ликвидирован», – отчитался перед ЦК генерал Гилин. Это о боестолкновении тысячи с четырьмя, из которых двое прорвались аж на другой край Европы. В умении писать рапорты коммунистам никогда нельзя было отказать.

Годом раньше пролилась кровь в Пловдиве. Здесь бастовали рабочие главной отрасли болгарской промышленности – табачники. В город приехали главы Минпрома и МВД Антон Югов и Георгий Цанков. Разговор с трудящимися не получался. Тогда местный партсекретарь Иван Прымов скомандовал: «Огонь!» Девять человек погибли. Прымова назначили замминистра сельского хозяйства, потом он стал министром.

По данным партии БСП, происходящей от БКП, через «трудовые» лагеря в 1944–1962 («период нарушений социалистической законности») прошли 17 тысяч человек. По альтернативным оценкам Ассоциации бывших политзаключённых, там побывали 187 тысяч болгар. Известны Бобов-Дол, Богданов-Дол («Лагерь теней»), Ловеч, Бухово, Кучан («Ласки смерти») с урановым рудником, женский «трудлаг» Скравена. Крупнейший ТВО на дунайском острове Белене действовал в 1949–1989 годах. Единовременно там содержалось до тысячи политзэков.

«Болгарский Ленин» Георгий Димитров умер в 1949 году в подмосковной Барвихе, в разгар конфликта между Сталиным и Тито по вопросу о Балканской Федерации. Новым лидером БКП стал его зять – «болгарский Сталин» Вылко Червенков, премьером – Георгий Коларов. После смерти Коларова в 1950 году Червенков возглавил и Совмин. Болгарский культ личности принимал такие масштабы, что сам Сталин распорядился поумерить восхваления Червенкова. Типа, не гениальный, а всего лишь выдающийся. Испуганный Червенков проговорил нечто в этом роде. Результатом стала всеболгарская кампания «Учиться скромности у товарища Червенкова!» Сталин махнул рукой: что с ними сделаешь, неисправимы.

Воцарение Живкова в первых секретарях БКП произошло 4 марта 1954 года. Кадровое решение принималось вынуждено, под давлением из Москвы. Такого рода перестановки мебели производились тогда по всему «соцлагерю». Это не означало отстранения Червенкова. Предполагалось, что скромный товарищ сохранит всю полноту власти как член Политбюро и премьер. Но вышло иначе. «Папаша» Живков сочетал жизнелюбие с дьявольским хитроумием и виртуозным искусством номенклатурной интриги. Своего шанса он не упустил.

Опорой Живкова много лет были «чавдары» – ветераны одноимённой партизанской бригады. Добри Джуров («Лазар»), министр народной обороны НРБ в 1962–1990 годах. Политкомиссар Стамо Керезов 30 лет заседал в контрольно-ревизионной комиссии БКП. Секретарь ЦК Йордан Йотов редактировал «Работническо дело». Литератор Веселин Андреев («Андро») разочаровался в идеалах партизанской молодости, написал книгу «Живков – живой мертвец» и в 1991 году покончил с собой. Стоит упомянуть и секретаря ЦК Димитра Станишева – его сын Сергей Станишев родился в Херсоне, окончил МГУ, до 1995 года был гражданином РФ, а в 2005–2009 годах возглавлял правительство Болгарской соцпартии (БСП), преемницы БКП.

Но ближайшими сподвижниками Живкова были другие товарищи. Оба прошли городское террористическое подполье. Оба, естественно, подозревались в работе на Гешева.

Милко Балев – член Политбюро, секретарь ЦК БКП, куратор идеологии, пропаганды и внешней политики. Руководитель личной канцелярии «Тато». Последнее живковское десятилетие – второе лицо и серый кардинал режима. Убеждённый сталинист, «болгарский Суслов», охранитель марксистско-ленинских основ. По совместительству организатор связей с иностранными магнатами и международной богемой (невестка-манекенщица Калина впоследствии сыграла русскую красавицу в знаменитом фильме Феррари).

Мирчо Спасов, генерал охранки. Прошёл впечатляющий путь на службе БКП и лично товарищу Живкову. «Тато» говорил, что не знал никого, кто убил бы больше, чем Спасов (а кандидатов в такие чемпионы в живковском круге хватало). Побывал и комендантом лагерей, и начальником политического сыска. Присутствовал при казни Трайчо Костова, расстрелял труп повешенного – для контроля исполнения и собственного удовольствия. В 1963–1973 – шеф Державной сигурности (ДС), болгарской госбезопасности. Подозреваемые иногда предпочитали стреляться, лишь бы не попасть в руки Спасова. Потом завотделом ЦК по иностранным связям. Формально карьера прервалась в 1982-м – слишком откровенно пилились деньги на 1300-летие Болгарии. Но оставался в неформальном резерве, ибо «были секреты, известные только Живкову и Спасову».

Через Балева новый глава партии консолидировал за себя партийный аппарат. Через Джурова – армейское командование. Через Спасова… тут комменты излишни.

Впрочем, кое-что прокомментировать необходимо. Иначе не понять ни эпоху Живкова, ни софийский ноябрь 1989-го, ни современную болгарскую политику.

Система госбезопасности в Болгарии уникальна. Уже тем, что после коммунистического переворота царская охранка не была снесена и заменена новой структурой. То есть формально так было объявлено, управления и отделы прежнего МВД распущены. Но реально новое МВД, милиция и служба политического сыска формировались по той же матрице, «легли в те же лунки». Не зря очерки истории ДС ведутся обычно не с 1944-го, а с 1925-го – учреждения отдела госбезопасности в софийской полицейской дирекции. Есть и более знаменательный рубеж: в том же году на службу в полицию поступил Никола Гешев. Начинавший, кстати, если не коммунистом, то очень левым социалистом: гроб Димитра Благоева нёс вместе с Червенковым.

Переплетение болгарской охранки с партийным подпольем, а затем с партгосаппаратом отличалось неимоверной прочностью. Структурно ДС входила в МВД и являлась несущей конструкцией министерства. По факту политсыском в стране было пронизано всё. Характерно, что лучшие фильмы болгарского производства или болгарской тематики – будь то нуар-детектив «Инспектор и ночь» или философское киноэссе «Барьер» – непременно включают персонажей либо прямо из госбезопасности, либо известных в качестве осведомителей с царских времён, чего не особо стесняются.

Сеть информаторов, разумеется, наследовалась ДС от гешевской дирекции. Равно как сыскные методики. Первого коммунистического куратора госбезопасности Руси Христозова так и называли: «Красный Гешев». Но объёмы, мощь и влияние значительно возросли. Уже при Червенкове за ДС в ключевых политических вопросах резервировался «контрольный пакет». Министры внутренних дел Югов, Христозов, Цанков, председатели ДС Димо Дичев, Иван Райков, Георгий Кумбилиев, начальники первого отдела госбезопасности («по борьбе с бандитизмом» – т.е. по расправам с оппозицией) Борислав Николчев, Пенчо Стоилов, Христо Боев значили куда больше всего прочего состава ЦК. Хотя Николчев поначалу и попал под замес в деле Трайчо Костова, но довольно быстро вышел без особого ущерба. К концу же живковской эры госбезопасность однозначно являлась доминирующей силой в стране, главной опорой генсека.

Укрепившись, Живков спокойно, не торопясь, повёл Червенкова к сбросу. Разумеется, в первую голову учитывая позиции ДС. После XX съезда КПСС был поднят вопрос о разоблачении культа личности. Недавнему всевластному хозяину пришлось выступать с униженной самокритикой и перемещаться в вице-премьеры. Заступаться оказалось некому.

Только в 1962 году Живков провёл болгарский аналог XX съезда. 4 ноября состоялось расширенное совместное заседание ЦК и Совмина. «Тато» зачитал исторический для НРБ доклад «Об извращениях и нарушениях социалистической законности во времена культа личности». Червенков, Югов, Христозов, Цанков и их подчинённые были обозваны «орудиями Сталина» – отнюдь не в позитивной коннотации. Живков предъявил им «средневековые пытки» и приравнял к гитлеровцам. Всё это было проглочено. Особенно усердствовал в самобичевании «Красный Гешев»: «Моя вина огромна. Товарищ Живков справедливо сказал. Я мысленно ставлю себя на место товарищей, погибших под пытками. Это чрезвычайно тяжело. Справедливость требует моего наказания». И наказали – отправили послом в ГДР, а потом и вовсе директором на комбинат пищепрома. Югова и Цанкова – вообще на пенсию. А Червенкова с концами исключили из БКП.

На МВД Живков поставил генерала Дико Дикова, прежде того – заведующего военным отделом ЦК БКП. Его преемники – Ангел Солаков, Ангел Цанев, Димитр Стоянов, Георгий Танев – в обязательном порядке проходили «испытательные сроки» в партийно-комсомольском аппарате или армейских политорганах. Надзирал за ними Мирчо Спасов, потом Григор Шопов – эффективные профи спецслужбы, преданные «Тато».

Такая система выдержала серьёзную проверку. В 1965 году был раскрыт заговор с характерным названием «Дураци». Люди Спасова без напряга схлопнули антиживковских оппозиционеров, собиравшихся восстановить в НРБ самый ортодоксальный сталинизм. Лидер заговорщиков Иван Тодоров-Горуня покончил с собой. Тем самым была подведена черта под временами «удалого зверья». Номенклатура БКП и даже ДС более не собиралась учиться скромности у товарища Червенкова. Хозяев НРБ вполне устраивала благодушная система живковизма с хитрованским подмигиванием «Тато». А недостаточно благодушных всегда готов был принять Мирчо Спасов. Папаша Тодор не был подвержен жестокости как страсти. Но умел быть строгим.

Уникальной чертой живковской Болгарии была двухпартийная система. Непохожая на «многопартийность» ГДР или ПНР. Младшими партнёрами БКП по Отечественному фронту выступали не специально сконструированные структуры, а своего рода «левые эсеры». Болгарский земледельческий народный союз, хотя и казённый, являлся старейшей партией страны.

Но гораздо более энергичный плюрализм сложился на иной основе. Партия, аппарат и госбезопасность были снизу доверху расколоты по футбольному признаку. МВД и ДС в лице руководства, особенно при Солакове, болели за софийский клуб «Левски-Спартак». Минобороны и большинство партаппарата, включая «Тато», ставили на софийский же ЦСКА. Разборки случались серьёзные, ибо обе стороны формировали фанатские банды с битами. Завербованные солаковцами судьи скандально подыгрывали «Левски-Спартаку».  Болельщики ЦСКА остервенело освистывали главу МВД, завидев его на стадионе. В 1971 году Живков выгнал Солакова, устроив буквально истерику на заседании Политбюро. Поддержать опального министра решился только пловдивский расстрельщик Прымов, к тому времени секретарь ЦК.

Футбольные страсти на властной вершине как нельзя лучше иллюстрируют специфику живковской версии коммунистического режима. Наряду с высочайшим уровнем секьюритизации, она отличалась своеобразной «старосветской богемностью», ориентацией на бытовой комфорт. Мирчо Спасов на страже простых человеческих радостей (он, кстати, при всём палаческом костоломстве, тоже был им не чужд, очень любил деньги и выпить).

И вот что существенно. Эти черты – нескрываемые, даже демонстративные – в определённой степени сближали правящую элиту с болгарскими массами. Горянское сопротивление при Живкове прекратилось. Не возникло в НРБ ничего, даже отдалённо похожего на польскую «Солидарность». Не было ни подполья, ни диссидентства, сопоставимого с ГДР или Чехословакией. Даже церковь не обладала серьёзным общественным авторитетом. Патриархи БПЦ Кирилл (Константинов) и Максим (Минков) следовали в русле РПЦ, по известному принципу «нет власти аще не от аще». Если и была в НРБ какая-то организованная оппозиция, то только в среде болгарских турок-мусульман и цыганского криминалитета. Да и «бароны», типа Кирилла Рашкова («Царь Киро») и его отца «Царя Гого», в своей коммерции легко находили общий язык с чиновниками.

ДС даже приходилось создавать «собственных диссидентов». Контролируемых, умеренных, но нельзя же совсем без внутренних врагов! Крупнейшей из таких фигур являлся философ Желю Желев. Что характерно, будущий первый президент посткоммунистической Болгарии.

Однако, нет правил без исключений. Журналист и писатель Георгий Марков тоже начинал подконтрольным фрондёром. Модного автора привечали в Политбюро, он был своим человеком в доме министра иностранных дел Ивана Башева. Но слово за слово – диссидентство Маркова стало настоящим. Ему пришлось эмигрировать. В 1978 году в Лондоне Марков был убит уколом ядовитого «болгарского зонтика». Предположительно это было спецоперацией ДС при участии советского КГБ. Однако причастность Живкова или Шопова к злодеянию не доказана. Надо ли им было бросать открытый вызов британской королевской семье, в близком родстве с которой две династии болгарских монархов – Баттенберги и Кобурги? Это же были не времена Петрова, Боширова и «солсберецкого собора, где часы до сих пор идут».

В эмиграции болгарские антикоммунисты вообще были весьма активны. «Чёрный профессор» Цанков умер в Буэнос-Айресе уже в живковскую эпоху. Верный луковец Иван Дочев (кличка «Фюрер»; Гитлера он знал лично) и верный цанковец Христо Статев основали Болгарский национальный фронт, примкнувший к ВАКЛ. Члены БНФ не только издавали журналы и агитировали за Рейгана, но и устраивали уличные свалки при визитах в западные страны партийно-правительственных делегаций НРБ и СССР.

Символ же несгибаемого болгарского антикоммунизма – Илия Минев. Луковский «легионер», крайний националист, подпольщик при димитровском правлении. В коммунистических тюрьмах он пробыл 33 года. Дольше Нельсона Манделы. Дольше кого бы то ни было в мире. Минева называли «правозащитником-антисемитом». Обе характеристики были абсолютно адекватны. Он-то, конечно, был настоящим диссидентом, непримиримым врагом БКП и ДС. Потому-то на трибуну «антикоммунистических» митингов 1989-го его ни под каким видом не пускали.

Во внешней политике живковская София неуклонно следовала в фарватере хрущёвской, затем брежневской Москвы. В 1956-м БКП целиком и полностью поддержала подавление Венгерского восстания. В 1968-м болгарская армия участвовала в подавлении Пражской весны. В самой же Болгарии при Живкове даже не было советских войск. Хотя НРБ граничила с титовской Югославией и двумя странами НАТО – Турцией и Грецией. В этом не было нужды. Упорно держатся слухи, будто Живков сам просил принять НРБ в состав СССР, но члены брежневского Политбюро не горели желанием получить в соседях по кабинету хитрого интригана «Тато», да ещё желающего стать председателем Госплана.

При этом, как потенциальная «пятая колонна» воспринимались болгарские мусульмане. Около миллиона турок, славяне-помаков, черкесов. Крымские татары «исчезли» из официальных переписей в 1956 году и снова «вернулись» в 1992-м – когда по соседству появилась независимая Украина с автономной республикой Крым. В «турецком вопросе» Живкову отказывало даже очень свойственное ему чувство юмора. По мере возрастных изменений это становилось всё опаснее.

Рубежом перемен сделалось начало 1980-х. Помпезное отмечание 1300-летия Болгарии ознаменовалось «апогеем партийной коррупции». До такой степени, что пришлось отправить на заслуженный отдых даже Мирчо Спасова. В юбилейном 1981-м умерла Людмила Тодорова Живкова, возглавлявшая фонд «Культурное наследие», распределявший финансовые потоки празднования.

Четыре года спустя 26-летний Тодор Дечев в пьяном виде забрёл на Софийское центральное кладбище. Вынесло прямо к могиле Людмилы Живковой. Жилось парню тяжело. Дед был близок к горянам, нелегально бежал за границу. Власти постоянно припоминали это всей семье. Тодор с матерью работали на металлургическом комбинате, у горячих печей. Заработков не хватало даже на самое необходимое для жены и годовалого сына. Ненависть парня к правящим коммунистам с безоглядной яростью прорывалась при опьянении.

Увидев на надгробии ненавистную живковскую фамилию, Дечев схватил подвернувшийся железный прут, разбил мраморную вазу с цветами и долго исступлённо колотил по барельефу. «Сволочи, воры!» – кричал он, пока не подошла милиция.

Следствие госбезопасности навесило на Тодора Дечева ещё два эпизода – нападения на солдата и милиционера. Суд квалифицировал его поступок на кладбище как проявление «буржуазной идеологии и декадентских настроений». Надо сказать, Дечев действительно не просил пощады. Он с готовностью принял политическую версию. «Когда-то я верил в коммунизм, – говорил он в последнем слове. – Но убедился: все коммунисты – толстопузые жулики, им наплевать на народ, они нас считают рабами. Так нельзя жить. Что-то надо сделать».

Судья Димитр Попов вынес смертный приговор. Прошение о помиловании поступило в Госсовет НРБ. Председателем этого органа являлся отец Людмилы. В помиловании отказали. Тодор Дечев был расстрелян.

С декабря 1990-го по ноябрь 1991-го Димитр Попов был премьер-министром Болгарии. Именно его правительство осуществило ключевые реформы – экономическую и конституционную, провело первые многопартийные выборы в парламент. «Братья, ничего не покупайте!» – воскликнул Попов, объявляя «шоковую терапию» и либерализацию цен. Это был реально голос чувства, не содержащийся в официальном тексте телевыступления. Он немало сделал для страны. Но не это помнит о нём Болгария. Димитр Попов для соотечественников прежде всего палач Тодора Дечева. Почему-то именно он, а не семейство Живковых.

Эта трагическая история важна для понимания болгарской жизни 1980-х. «Папаша» менялся на глазах. По политическим ли причинам, по медицинским ли – вопрос второй. Но он переставал быть добродушным. У Живкова возник психокомплекс – он стал бояться теракта. «Террористов» же генсек видел в турках. (Возможно, так подействовало майское 1981-го покушение на Папу Римского Иоанна Павла II, совершённое «серым волком» Мехметом Али Агджой. Официальная София категорически опровергала версию о причастности ДС. Болгарин Сергей Антонов был оправдан итальянским судом. Но кто знает, что думал обо всём этом Живков.)

Весьма вероятно, что именно эта личностная особенность 75-летнего на тот момент генсека явилось первотолчком т.н. «Возродительного процесса». С середины 1980-х началась кампания принудительной болгаризации. «Приобщать огнём и мечом», – требовал Живков от компетентных органов. Турок и помаков заставляли менять мусульманские имена на славянские. Закрывались мечети, жёстко обрывались частные связи с Турцией. Усилились преследования «агентов Анкары». Развивалась «антитеррористическая» паранойя: менялись транспортные маршруты, проводились проверки, задержания, профилактические допросы. Куратором всего этого «возрождения» считается Любомир Шопов, начальник балканского департамента МИД НРБ. А также выпускник МГИМО и сын шефа ДС Григора Шопова.

Среди самых известных жертв «возрождения» – ныне покойный тяжёлоатлет Наим Сюлейманов, ставший Наумом Шаламановым. «Карманный Геркулес» установил 46 мировых рекордов. Семикратный чемпион мира, первый в истории тяжёлой атлетики трёхкратный олимпийский чемпион. В 1986 году через Австралию он добрался до Турции, где стал Наимом Сулейманоглы.

29 июня 1989 года СМИ передали призыв Живкова к Турции открыть границу с Болгарией. С 3 июня по 21 августа длилась «Большая экскурсия». В Турцию бежали 360 тысяч человек. После отставки Живкова 200 тысяч вернулись обратно. Одной из ведущих политических сил постживковскй Болгарии стала центристская партия Движение за права и свободы (ДПС), представляющая болгарских мусульман – подобно тому, как «Свободная Болгария» представляет цыган. ДПС регулярно занимает на выборах 3-е или 4-е место, входит в Либеральный интернационал. Лидером ДПС в почти четверть века был философ Ахмед Доган, выпускник Академии общественных наук ЦК БКП. Агент ДС под псевдонимами «Ангелов», «Сергей» и «Сава».

«Так бы всё и продолжалось без конца само собой». Однако вторая половина 1980-х была динамичным временем. Отразилась динамика и в Болгарии. Наблюдая советскую Перестройку, Живков попытался не отстать. В 1987 году он провозгласил «самую грандиозную реформу – переход от управления для народа к самоуправлению народа». Впоследствии «Тато» вспоминал, что это вызвало большую настороженность руководстве КПСС. Михаил Горбачёв посчитал нужным лично напомнить разгорячённым братушкам: мол, не увлекайтесь экспериментами, главное – оставаться в рамках социализма. А то ещё занесётесь в анархо-синдикализм, к Христо Несторову, не к ночи будь помянут.

Но Михаил Сергеевич напрасно беспокоился. Ничего серьёзного Живков предпринимать не собирался. Собирались другие. И отнюдь не на путях народного самоуправления.

Контролируя руководство МВД и ДС, генсек стал забывать, что болгарская госбезопасность – это не только начальство. Это влиятельнейший социальный слой c собственными интересами и автономной динамикой. В то время, как министр Стоянов докладывал Живкову о пресечении попыток создать в Софии «Клуб гласности и перестройки» во главе с Желю Желевым, его подчинённые освобождали из тюрьмы аж Илию Минева. И разворачивали мощную кампанию критики Минева в СМИ – отлично понимая, что эти обличения сделают «диссидента-легионера» популярной в стране фигурой.

Для чего это требовалось? В партийно-гэбистской верхушке сложилась сильная группировка, ориентированная на перестроечные модели. Возглавляли её три члена Политбюро – министр иностранных дел Петр Младенов, председатель Совмина Георгий Атанасов, председатель Народного собрания Станко Тодоров. Мотором команды выступал министр финансов Андрей Луканов. К осени 1989-го к ним примкнул военный министр Добри Джуров – после чего дело можно было считать решённым. За ними стоял многочисленный корпус офицеров и осведомителей ДС, дождавшихся удобного момента возвышения.

Большой проблемой для заговорщиков являлось отсутствие сколько-нибудь заметного протестного движения. Пришлось ускоренно таковое создавать. 11 апреля 1989 года была учреждена организация «Экогласность», выступавшая против строительства АЭС Белене. Официальными основатели выступили учёный Петр Берон и артист Петр Слабаков. Зоолог и биоспелеолог Берон исследовал 700 пещер по всему миру. Слабаков – двоюродный брат генерала Петра Чергиланова, тогда начальника военной контрразведки ДС. Сын Чергиланова учился в МГИМО. Зятем Чергиланова в 1980-е годы был Илия Павлов, чемпион по борьбе из ЦСКА.

Вдруг резко активизировалась Независимое общество по защите прав человека, почему-то терпимое властями с января 1988-го. Правда ДС вновь арестовала председателя Илию Минева – дабы фанатично честный легионер не помешал схеме. В октябре 1989-го был разыгран спектакль с арестом двадцати «карманных диссидентов» из «Экогласности». Пошло по нарастающей искусственное нагнетание обстановки. Мало-помалу заговор приближался к цели. В начале ноября 4 тысячи человек уже митинговали в Софии у здания Народного собрания. Вероятно, кое-кто крикнул на это «Yes!» Теперь вопрос о пересадках из высоких кресел в высшие можно было ставить «от имени и во имя народа».

9 ноября 1989 года произошла встреча старых боевых товарищей по антифашистскому партизанскому движению. «Лазар» Джуров навестил «Янко» Живкова и озвучил какое-то предложение. Отказаться от которого оказалось невозможно. В тот же день собралось Политбюро. Происходящее напоминало тектонический взрыв: отставки Тодора Живкова требовал Милко Балев! Живков, впрочем, не возражал.

На следующий день собрался пленум ЦК БКП. После 35-летнего руководства партией Тодор Живков был единогласно отстранён от должности генерального секретаря. Оказался недостоин. Обычная для «Тато» ухмылка проскальзывала в ответ на пафосную критику товарищей. Не смутили его и плевки с проклятьями по пути следования машины. Старый папаша знал жизнь и по пустякам не расстраивался.

Уютный «манямирок» рухнул внезапно и резко. Демонтаж живковизма занял неделю. 10 ноября пленум ЦК принял отставку старого генсека, 17-го Живков покинул пост формального главы государства. На обе эти должности водрузился Петр Младенов, подчёркивавший приверженность горбачёвскому курсу.

Вскоре Живкова изгнали из родной БКП и осудили за дискриминацию турок, террор в лагерях и финансирование иностранных компартий. Приговор к семи годам тюрьмы заменили на домашний арест. Освободили в 1996-м. Старик оказался с крепкими нервами и продолжал цинично ухмыляться по разным поводам: «Что там Хонеккер говорит? Коммунизм ещё поднимется? Полная ерунда. Говорил я Горбачёву: реформы нужны. Он не верил. Потом поверил и даже без меня обошёлся. Что до моего времени – конечно, дети при мне не рождались». Успев повидать правнука и издать мемуары, «Тато» умер в 1998 году.

Милко Балева судили вместе с хозяином. За разные пустяки, вроде нецелевого расходования средств, выделенных на издание сочинений Тодора Живкова. (И то сказать – ещё деньги на это тратить…) Приговор был под стать обвинению – два года условно. Со временем отменили и это. Балевские адвокаты показали высокий класс. Умер Балев в 2002 году, при нотариусе и враче.

Не то получилось с Мирчо Спасовым. Ему реально ломилась высшая мера (в начале 1990-х в Болгарии ещё не отменённая). К тому же обвинителем был генпрокурор Иван Татарчев – убеждённый антикоммунист и бывший политзаключённый. Спасов лениво отговаривался – мол, делал всё как положено, в точности по инструкциям советских товарищей. На угрозу смертной казни отвечал: «Не пугай волка пулей». Умер он в 1993-м – до суда, под домашним арестом. Его сын Румен Спасов поддержал семейную марку – он известен не только как бизнесмен, деловой партнёр правительства, но и как босс сильного оргпреступного сообщества. Из-за подозрений в организации убийства Андрея Луканова – того самого ниспровергателя Живкова, побывавшего главой правительства – Спасов-младший скрылся в ЮАР.

При низложении Живкова «чавдары» вслед за Джуровым вовремя приняли сторону триумвирата в составе Младенова, Луканова и первого замминистра внутренних дел, генерала внешней разведки Любена Гоцева. Однако Петр Младенов недолго наслаждался властью. Пробудившееся общество действительно породило массовые протестные движения. Всеобщая забастовка летом 1990-го свалила и президентство Младенова, и правительство Луканова.

Президентом срочно утвердили Желю Желева. Не помогло даже переименование БКП в БСП. При всех перестроечных и демосоциалистических клятвах нового идеолога Александра Лилова (в недавнем прошлом доверенное лицо Людмилы Живковой). Уже на парламентских выборах 1991-го к власти пришёл антикоммунистический Союз демократических сил. Его кандидат Желев в 1992-м переизбрался в президенты.

Правда, это мало что меняет. Да, в Болгарии утвердились все демократические свободы. Власть регулярно сменяется на честных выборах. Даже Илию Минева освободили, наградили и больше не сажали (он умер в доме для престарелых в 2000 году). Но правит страной, как и обещал, всё тот же Никола Гешев. В лице «правящего класса гэбистов», так или иначе контролирующего административный аппарат, все системные партии, промышленные, финансовые и коммерческие компании, основные СМИ. При таком раскладе подлинные хозяева могут себе позволить и демократию, и свободу, и выборы. Вот где настоящая «чекакратия», прямо «андроповский проект». С грустью констатируют это Живка и Цветанка Дечевы – мать и вдова Тодора, казнённого коммунистами.

Тодор Живков породил своих «чавдаров». Они его и убрали. Чтобы выдвинуть нового «бая» – Бойко Борисова, лидера правоцентристской партии «Граждане за европейское развитие Болгарии» (ГЕРБ), премьера страны с 2009 года. В 1991-м молодой офицер МВД и тренер по каратэ основал ЧОП «Ипон-1», охранявшее Живкова и бывшего царя Симеона II. В правительстве Национального движения «Симеон Второй» в 2001-2005 годах Борисов руководил МВД. Заработал прозвище «Генерал» и с этой сильной позиции прорвался в главы правительства. Его десятилетнее правления хотя и осложняется порой кризисами и беспорядками, но в общем и целом вполне соответствует и интересами правящего слоя, и настроениям масс. Болгария – республика президентско-парламентская, ключевая фигура власти – премьер. Но и всенародно избранные президенты – раньше однопартиец «Генерала» Росен Плевнелиев, теперь экс-социалист Румен Радев (кстати, генерал) вполне с премьером срабатываются. Символично, что Цецка Цачева, воспринимаемая как лидер либеральных сил, противостоящих «генерализму» – министр юстиции в правительстве Борисова и член ГЕРБа. Реальная оппозиция – это, пожалуй, вернувшийся в страну ультраправый БНФ: «Коммунистическая партия преобразовала свою власть и продолжает разрушать Болгарию. Восстанем против олигархов!» Но именно из-за реальной оппозиционности эта партия абсолютно маргинальна. Не говоря о том, что её лидеру Александру Дерводелскому сейчас 92 года. 99-летний Иван Дочев умер в 2005-м.

НРБ стала просто Республикой Болгария. В 2004 году страну приняли в НАТО, в 2007-м – в Евросоюз. Сейчас Болгария – самая бедная страна ЕС. В нынешнем геополитическом противостоянии занимает довольно чёткую антикремлёвскую позицию. Этого у Бойко не отнимешь.

Как и режим личной власти Тодора Живкова, гибридная «демократура» живковского бодигарда Бойко Борисова – не аномалия, а закономерный этап в развитии периферийного капитализма. В 1944–1949 годах Болгарию накрыло волной просоветской «революции извне». В 1989-м – номенклатурной революцией сверху. В этом важнейшая отличительная черта болгарского варианта Осени народов. Символичнее не придумаешь: новые власти реабилитировали ультракоммунистических участников «заговора Дураци» как борцов с диктатурой Живкова. Но нет и речи о реабилитации неистового анархиста Христо Несторова, настоящего солдата свободы. Ему поставлен мемориал в родном селе Габарево, который приходится защищать от сталинистов и монархистов.

Однако новые перемены на большом «постсоветском пространстве» Восточной Европы и Северной Евразии только начинаются. Предстоят они и Болгарии.

Ион Брынзару, специально для «В кризис.ру»