Летом 1980 года в советской печати появилась статья «Великая сила солидарности» – о нерушимой дружбе между СССР и ПНР. Через месяц подобный заголовок стал абсолютно невозможен, тот номер превратился в раритет. Ибо «Солидарность» и правда показала великую силу. Нечто подобное произойдёт теперь с понятием солидаризм. Ибо к нему обратился председатель Конституционного суда Российской Федерации Валерий Зорькин.
В «Российской газете» – официозе правительства РФ – опубликована вчера статья Зорькина «Буква и дух Конституции». Школа заголовков союзпечати, как видим, жива. Но текст не из разряда церемониальных. Недаром он начинается с «нарастающих внешних вызовов» и «далеко не благополучной социально-экономической ситуации». Стилистика привычно казённая, но беспокойство вполне реальное. Правящая номенклатура постепенно осознаёт опасности. Причём не столько внешние (к которым ритуально взывает), сколько вполне внутренние. Пенсионная «реформа» в самом основании надломила социальный контракт путинизма. Включился механизм социально-политических последствий. Медленно, но верно его обороты усиливают размах.
Валерий Зорькин – видная фигура правящей верхушки. В чём-то даже знаковая. Председателем Конституционного суда (КС) он был в 1991–1993 годах и остаётся с 2003-го. В 1992 году Зорькин вёл дело о запрете КПСС, превратил задуманный «московский Нюрнберг» в скучнейшую канцелярскую тяжбу и фактически легализовал Компартию РФ. В 1993-м поддержал Верховный Совет против Ельцина. В 2014-м называл крепостничество «при всех издержках – главной скрепой единства нации». В 2015-м призывал к «трансформации правовой системы в направлении «военной» суровости» (иллюстрируя призыв стихами Блока о драконе и геенне). Этих нескольких штрихов достаточно, чтобы понять, какие властные группы говорят его устами.
Хотя, конечно, кое к чему положение пока обязывает. Председатель КС постоянно оговаривается: права человека и демократия для него незыблемы. Просто нужно сильное государство, дабы гарантировать эти высокие ценности. Которые, к тому же, в России не те, что на Западе… Ну и так далее. Известный ход рассуждений ведёт понятно куда. Правовые воззрения Зорькина в целом сформированы в Академии МВД СССР, а почётное звание заслуженного юриста присвоено ему в первый год правления Владимира Путина.
Но вернёмся к статье, ставший политическим событием дня. Глава конституционного контроля реально обеспокоен: «Мне представляются особенно тревожными вновь появляющиеся призывы к кардинальным конституционным реформам. Представления, что путём радикальной конституционной реформы можно развернуть ход событий в каком-то более правильном направлении, не просто поверхностны и недальновидны, но и опасны». О чём бы это? Разве кто-то помышляет о радикальном переписывании Основного закона России? Во всяком случае, не оппозиция, для которой формальные положения о правах и свободах – буквально последний редут. Если кто и против, то запредельные путнисты, появление которых гениально предвидел дедушка Крылов («не дай бог с дураком связаться!»). Изменить Конституцию, наделить Путина чрезвычайными полномочиями регулярно призывает НОД. Но не с этой же организацией полемизирует Валерий Зорькин.
Председатель КС по-своему размышляет о несовершенствах Основного закона. Конкретный пример он приводит единственный: статью 12, которая разграничивает местное самоуправление и государственную власть. По его мнению, это непорядок. Муниципалы тоже власть, тоже государство, хоть и нижний его этаж. Но вряд ли по такому поводу писалась бы большая статья.
«Недостатки вполне исправимы путем точечных изменений, – успокаивает Зорькин. – Конституционный суд уже давно ориентируется на такой подход. Надо и дальше идти по этому пути». Однако главными изъянами Зорькин называет «крен в пользу исполнительной ветви власти», «чрезмерное социальное расслоение», «социальное напряжение, порождаемое чувством несправедливости». Не совсем понятно, какими точечными изменениями можно это устранить. Гипертрофированная президентская власть закладывалась в конституционную модель изначально, это краеугольный камень властного устройства. Что до социального расслоения, то не конституционными поправками решаются такие проблемы.
Но Зорькин руководствуется в написании не сухой юриспруденцией. «Надо соединить присущий российскому народу коллективизм с созданием конкурентной экономической и политической среды» – что можно против этого возразить? Но похоже на размышления философа, а не юриста. Или политика – когда упоминаются «бесчисленные оборонительные войны» – а только ли оборонительные известны нашей истории? Или «необходимость объединить множество наций и народностей» – не последняя из причин «крупнейшей геополитической катастрофы». И далее: «Для русской философии конца ХIХ — начала ХХ веков было характерно стремление согласовать в рамках понятия права разум и дух, свободу и милосердие, право и правду, индивидуальное и социальное начала. Надеюсь, что эти достижения будут востребованы нашей юридической теорией и практикой. Это позволит на новом уровне возродить в России солидаристское мировоззрение, которое все еще остается погребенным под обломками социализма». Вот, значит, в каком направлении предполагаются точечные изменения. Что называется, «сказал – и всё понятно».
Солидаризм – особая большая тема. Эта идеология выработалась в противостоянии «капиталистической алчности и коммунистической бесчеловечности». Солидаристские лозунги поднимали радикальные республиканцы и христианские демократы, демократические социалисты и фашистские популисты. Одно перечисление приверженцев говорит о чрезвычайной сложности мировоззрения.
Самоуправление ранней «Солидарности» Яцек Куронь называл «строем, не имеющем прецедентов в истории». Польские рабочие требовали передать всю власть Общественному совету народного хозяйства, делегациям трудовых коллективов – и это была разновидность солидаризма, подавленная в декабре 1981 года военно-коммунистической хунтой. Но и корпоративное государство Бенито Муссолини возводило себя к Гарибальди и Мадзини, к общенациональной солидарности патриотов Италии. Социал-демократический канцлер ФРГ Гельмут Шмидт в молодости симпатизировал НСДАП – именно потому, что был привлечён «солидаристской риторикой». Германские и итальянские демохристиане решительно противостояли фашизму и нацизму – однако свои идеи тоже называют солидаризмом. В годы Холодной войны солидаристскими идеями вдохновлялись антисоветские интернационалы ВАКЛ, АБН и Джамбори. В современности эстафету подхватили национал-солидаристы постсоветского пространства – непримиримо антиимперские и ориентированные на бандеровский социал-популизм.
В России солидаристами были и большевик-синдикалист Александр Шляпников, и восставшие против большевизмабоевики-эсеры, и управляющий делами колчаковского правительства Георгий Гинс. Идеалом солидаризма считал монархию Алексея Михайловича основатель Всероссийской фашистской партии Константин Родзаевский – перед расстрелом назвавший себя убеждённым сталинистом. Системную же программу российского солидаризма сформулировал Народно-трудовой союз (НТС) – непримиримо антикоммунистическая организация.
Что из этого имеет в виду Валерий Зорькин, когда пишет о возрождении солидаризма? Рискнём предположить – ничего. Демократический социализм, правый радикализм, христианская демократия – всё это тут не при делах. Однако слово наверняка сказано не зря. Да ещё в контексте изменений Конституции (хотя бы и «точечных»). Каких конкретно, пока не обозначено. Но намёки прозрачны.
Регулярными слухами и утечками общественность приучается к перспективе конституционной реформы. Которая должна органично дополнить реформу пенсионную. В части устройства госвласти. Не только в плане административно-полицейского ужесточения, предсказанного год назад и наблюдаемого на эпических разгонах 9 сентября. Социальная напряжённость, акцентированная в статье Зорькина, требует системного сдвига. Провальные для власти выборы в ряде регионов дополнительное к тому побуждение.
Некорректно гадать об авторских мыслях, если они не артикулированы открытым текстом. Но можно предположить, какие формы «коллективизма» интересуют теперь номенклатурную элиту. Например, замена президентства псевдоколлегиальным органом вроде «Госсовета». Председатель которого может обладать властью выше президентской, зато вообще не обязан избираться. Классовый интерес чиновной олигархии будет вполне соблюдён. При меньшей затрате нервов.
И логично, если зондаж на предмет конституционных изменений проводит конституционный судья. Репутация опытного консервативного идеолога вполне адекватна задаче. Разговоры о социальной справедливости звучат по-советски, но не по-зюгановски. И дополняются рассуждениями об индивидуальных правах, политическом плюрализме, даже о заимствовании западного опыта – в чём-то швейцарского, а где-то аж американского (например, в двухпартийной системе как «наиболее эффективной»). И даже малопонятный большинству политического класса термин «солидаризм» проходит довольно-таки эффектно.
Такой текст спокойно и сочувственно прочтёт и коммунист, и либерал. Беспокойство придёт позже. Когда беспокоиться станет поздно. Государство перевооружится не только материально, но и структурно, идейно, миросозерцательно. В духе Родзаевского, например, и Алексея Михайловича. В конце концов, не зря же ультраконсерваторы и неофашисты современного мира – за редкими исключениями – симпатизируют Путину и его режиму. Отчего не приравнять вожделенное самодержавие к «коллективизму и социальной справедливости»? А если кто не согласится, то отвечать на возражения будет уже не Зорькин, а Золотов.
Другое дело, что в Кремле ещё не готовы к таким радикальным зигзагам. А если и готовы в принципе, то не торопятся об этом объявлять. «Никакой работы по подготовке изменений в Конституцию не ведётся», – поспешил с заявлением путинский пресс-секретарь. Программное выступление председателя КС в правительственном издании Дмитрий Песковназвал «экспертной точкой зрения». Не всё сразу. Учимся пока солидаризму. Как при Горбачёве «учились демократии»…
Никита Требейко, «В кризис.ру»
