Россия и Грузия — разные страны, но когда-то мы жили в одном государстве. Тридцать лет назад случился «день сапёрной лопатки», ускоривший распад СССР. Случился в Грузии, но усвоить его уроки полезно и русским. Особенно тем русским, что не уехали за границу и живут в стране, власти которой унаследовали худшее, что было в Советском Союзе.

На особом положении

Грузия, подобно Прибалтике, находилась в Советском Союзе на особом положении. Хоть она и не являлась «Советским Западом», но имела экономические преференции. Как замечал Михаил Восленский, в этой республике «снижена норма эксплуатации». Виктор Алкснис язвительно добавлял: «Пить грузинский так называемый чай заставляли всю страну».

Коммунисты не стеснялись проявлять определённое уважение к местным особенностям, хотя и в очень ограниченных пределах. Понятное дело, началось всё это при Сталине, а дальше шло по накатанной. В частности, допускались некоторые структуры традиционного быта, обычаи, праздники. Местные феномены обретали общесоюзный масштаб, причём это касалось всех сфер жизни: от научно-культурной до уголовной. От писателя Константина Гамсахурдиа и философа Мераба Мамардашвили до воров в законе. Даже «полицейский переворот», устроенный Юрием Андроповым и приведший к власти абсолютно лояльного Москве Эдуарда Шеварднадзе в целом положения не изменил. Зачистка цеховиков не кончилась ничем.

Своеобразный «культ Грузии», сложился среди интеллигенции РСФСР. Ярким его проявлением такого культа стало появившееся в 1982 году стихотворение Андрея Вознесенского «Баллада спасения». Следует отметить и противоположный взгляд, выраженный в очерке Виктора Астафьева «Ловля пескарей в Грузии». Но такие подходы считались скандальной редкостью.

Грузинское общество было расколото, как и во всём остальном Союзе. Говорили, что Тбилиси делится на «тех, кто ездит в метро и тех, кто гуляет по проспекту Руставели». Первые — пролы, вторые — элита, номенклатура, интеллигенция, криминальные боссы. Перестройка внесла коррективы. Возник временный консенсус: почти вся республика, подобно Прибалтике, восприняла установки национал-демократов. Этому способствовало и чудесное превращение сталиниста-андроповца Шеварднадзе в форейтора прогресса на должности министра иностранных дел СССР.

В общем, пролы и боссы на какое-то время почувствовали общность. Местное партийное руководство во главе с Джумбером Ильичом (а может, «Ильичем», как Ленин?) Патиашвили старалось не конфликтовать с бывшими диссидентами, ибо за ними шёл народ. Да и понимал Ильич, что с интеллигенцией он гулял по одному проспекту.

В Грузии диссиденты приобрели национал-демократический колорит. В лидеры националистов быстро выдвинулся Звиад Гамсахурдиа, сын писателя. В 1978-м Звиада сломали на следствии в КГБ, но народ ему это простил. Теперь предстояло ломать коммунистов.

Другой центр политического притяжения сложился вокруг вора в законе и известного театроведа Джабы Иоселиани по кличке Дюба. Впоследствии он изрёк знаменитое: «Демократия — это не любио кушать. Врагам демократии — расстрел на месте». Поклонники лобио с проспекта тянулись к Гамсахурдиа, а Иоселиани манил молодёжь попроще, воспитанную в традициях, которые описаны в романе Чабуа Амирэджиби «Дата Туташхиа». Либо из тбилисского метро, либо из деревень.

Грузинские нацдемы гордились тем, что не позволили, как армяне и азербайджанцы, отвлечь себя на какой-нибудь Карабах. Они неуклонно шли к своей цели — независимости Грузии. Однако возникла проблема.

Академик Андрей Сахаров называл Грузию «малой империей» — из-за трёх автономий: Абхазской и Аджарской АССР, Юго-Осетинской автономной области. Закладывалась страшная мина: нацдемы не мыслили самоопределения абхазов и осетин. Они слышать не хотели не то что об отделении от Грузии, но и о минимальном повышении статуса автономий.

В дело вступает армия

26 марта 1989-го прошли выборы на Съезд народных депутатов СССР. Аппарат КПСС отправлен в нокдаун, а кое-где, как в Ленинграде, вообще нокаутирован. Обстановка менялась на глазах, поднималась популистско-демократическая волна, власть суетливо заметалась. Причём не только в грузинской «метрополии», но и в автономиях.

В Абхазии люди встрепенулись ещё до выборов. 18 марта в селе Лыхны состоялся народный сход, на котором абхазы предложили вернуть своей республике статус союзной. Ясен пень, грузинам подобные инициативы не понравились.

25 марта грузины вышли на митинг в Гали, через пять дней — в Леселидзе, а вскоре волнения перекинулись в Сухуми. 4 апреля забурлил Тбилиси. На площадь Ленина начали стягиваться суровые мужики с цепями и арматурами. Вскоре появились и огнестрелы, притараненные воинами-«афганцами». В Кабуле прокатило — и здесь прокатит.

Сначала выступали против сепаратистских притязаний абхазов, но вскоре лозунги радикализировались. Гамсахурдиа и его единомышленники поставили вопрос ребром — за независимость и, что страшнее всего, против власти КПСС.

Тут-то коммунисты и прочухали, что поезд пошёл куда-то не туда. Неприятным сюрпризом стала лояльность местной милиции к митингу. Менты ведь тоже люди. Коммунисты ударили в набат. Опора уходила из-под ног. Пришлось обратиться в Москву. Михаил Сергеевич в это время находился в загранкомандировке, ему было не до Грузии. На хозяйстве его замещал Егор Лигачёв.

Впоследствии Егор Кузьмич вспоминал в мемуарах: мол, странное ослабление власти происходило в стране. Генсека на месте нет. Секретариат ЦК КПСС почти перестал собираться. Госструктуры после выборов, проведённых по-новому, находятся в подвешенном состоянии. Что делать — непонятно. Решили перебросить в Тбилиси несколько частей ВДВ под командованием генерал-полковника Игоря Родионова, прошедшего Афганистан. И ничего, хватило силы власти. Решение завизировали в аэропорту при встрече Горбачёва.

Надо ли объяснять, как воспринял тбилисский митинг появление армейской техники? К утру 9 апреля митинг перестал быть мирным. Начались физические столкновения. Десантники двинулись зачищать площадь.

«Новое мышление» Михаила Сергеевича предполагало, что вопросы надо решать более гуманно. Вместо пуль — сапёрные лопатки. Этот инструмент активно использовался десантниками в драке с демонстрантами и поддержавшими их милиционерами. Он превратился в символ событий, а вскоре — Советской армии и лично генерала Родионова. Впрочем, хотя сапёрные лопатки и являлись орудием насилия, но причиной насильственной смертности так и не стали. Восемнадцать демонстрантов погибли от асфиксии в давке, почти все они оказались женщинами и девушками.

Не тот народ

На следующий день по всей стране прокатилась буря негодования. Она не стихала без малого год. Тут и там проходили митинги протеста против насилия. Русские солидаризировались с грузинским народом. В частности, в Ленинграде среди организаторов такого митинга была Татьяна Притыкина. Союзный центр обретал имидж источника убийств, «советской сапёрной лопатки».

Власти поначалу пытались что-то вякать про «хулиганов-наркоманов, напавших на десантников», но вынуждены были заткнуться. Партийные хозяева в очередной раз убедились, что народ «не тот». Вроде агитаторы разъяснили ему, что да как, а он всё равно возмущается!

Неожиданно для себя крайним оказался Родионов. Коммунисты предпочли абстрагироваться от событий. Всё строго по Маяковскому: «И я, мол, не я, и она не моя, и я вообще кастрат».

25 мая 1989-го начался первый Съезд народных депутатов СССР. Ещё до официального открытия рижский депутат врач-рентгенолог Вилен Толпежников сделал запрос о тбилисских событиях. Впоследствии к этой теме возвращались многократно и эмоционально. Патиашвили едва сдерживал слёзы. Родионов говорил жёстко и агрессивно. В итоге создана специальная комиссия под председательством отца будущего кандидата в президенты РФ — Анатолия Собчака.

Выяснилось, что, несмотря на отрицание командованием Советской Армии, малые сапёрные лопатки действительно использовались, но, вдобавок к ним, в ход пошли «Черёмуха» и газ Си-Эс. Комиссия пришла к выводу, что отравляющие вещества применялись с грубейшими нарушениями инструкций . Дело в том, что применение этих веществ в рамках установленных правил, по мнению комиссии, не приводит к тяжёлым последствиям. Однако значительное число отравлений говорит о том, что рамки были нарушены.

Комиссия отметила, что командиры и политработники донесли до военнослужащих информацию об участниках митинга и их намерениях «в искажённом виде». В результате оказались допущены «граничащие с преступной халатностью нарушения действующего законодательства».

Лигачёв потом отмечал: мол, кровавые события были и до Тбилиси (Сумгаит), и после (Ош) — с гораздо большим количеством погибших. Но такого резонанса не имели, депутатами не обсуждались. Почему так? Наверняка Егор Кузьмич понимает, почему: в Тбилиси случилось не межнациональное побоище, а использование регулярных войск против оппозиционного митинга. Лопатками или не лопатками, вопрос десятый. Главное, что люди убиты в результате разгона, санкционированного верхушкой КПСС. Причём непонятно, кем именно, в неформальном разговоре в аэропорту. «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Чёткий вывод из происходящего сделал генерал Родионов. Уже на втором Съезде он голосовал за отмену статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС. В 1996-м Ельцин назначил Родионова министром обороны РФ. Не верь коммунистам — кинут, как пить дать.

Лопатками по коммунизму

Последствия «ночи сапёрных лопаток» проявились очень быстро. Девятое апреля необратимо откололо Грузию от СССР. Коммунистический режим в республике получил смертельный удар. Всё, связанное с Компартией СССР, вызывало теперь яростную ненависть грузинского народа.

Джумбера Патиашвили сменил Гиви Гумбаридзе. Он пытался, по прибалтийской модели, встроить партию в национальное движение, но это не удалось. С лета 1989-го Компартия ГССР практически перестала существовать. К власти уверенно шёл Гамсахурдиа во главе движения «Круглый стол — Свободная Грузия». В 1990-м он выиграл парламентские, а затем и президентские выборы.

Дальнейшее известно. Авторитарно-националистический режим Гамсахурдиа под лозунгом «Грузия для грузин» стал единственным таковым в СССР и на постсоветском пространстве. Война с Южной Осетией. Подавление оппозиции. Нацпрефекты на местах комсекретарей. Иоселиани в тюрьме. Централизованная госэкономика («в интересах нации»). Прессование цеховиков и кооператоров. Многие российские демократы были в шоке от «звиадизма» и растерянно вспоминали себя после 9 апреля.

Свергали Гамсахурдиа боевики Иоселиани, объединившиеся в криминальную гвардию «Мхедриони». И его союзники — два Тенгиза (Кетовани и Сигуа). При решающей поддержке российского ЗакВО. На царство пригласили Шеварднадзе из Москвы. Звиадисты устроили партизанскую войну, закончившуюся гибелью Гамсахурдиа в 1993-м. По итогам тяжёлой и разгромно проигранной войны с Абхазией в стране установился «недопутинский» режим старого партократа-перестройщика.

Иоселиани, разумеется, вновь был отправлен на нары. Правда, через пару лет Эдуард Амвросиевич помиловал его. В марте 2003-го Дюба отправился к праотцам. В одном из некрологов есть такие слова: «Им очень нужна свобода. Вот почему мафия бессмертна, а Джабу будут помнить».

Спустя восемь месяцев режим Шеварднадзе ушёл в небытие. Почти двенадцать лет его правления ознаменовались тотальным развалом страны, прерванным лишь Революцией роз. Восстанавливать Грузию пришлось через «холодный капитализм» Михаила Саакашвили, который вряд ли понравился низовой движухе. Впрочем, олигархический реванш 2012-го во главе с Бидзиной Иванишвили понравился ещё меньше. Скоро маятник качнётся обратно.

Вот так — не предугадаешь, как отзовётся. Но 9 апреля 1989-го грузины не забывают. Даже после всего вышеупомянутого.

В других республиках «день сапёрной лопатки» был воспринят как доказательство того, что при всех перестройках и демократизациях природа КПСС неизменна. Может, и зря этот день назвали в честь лопатки. Но смерть от асфиксии ничуть не лучше.

Всеобщее возмущение реально напугало партийных боссов. «Козлом отпущения» избрали Лигачёва, причём во многом с подачи Шеварднадзе. Егор Кузьмич отбояривался: «Решение принималось коллегиально. Что же вы все молчите, дорогие товарищи?» Трещина пролегла также между военным и партийным начальством. Тбилиси-1989, Баку-1990, Вильнюс-1991 военные посчитали партийными «подставами». В Москве Августа-1991 они подставляться отказались. Это стало ещё одним важным последствием Девятого апреля. Сапёрные лопатки убили коммунизм.

Кто будет решать

Площадь Ленина в Тбилиси давно переименована. Сейчас это Площадь Свободы. Памятник Ленину тоже убрали. Вместо него, как нетрудно догадаться, поставили Памятник Свободы. Не страшно, что его автором стал Зураб Церетели. Главное, что идея правильная. Жители Тбилиси оказались более последовательны, чем москвичи, совместившие декоммунизацию с поклонением телу Владимира Ильича в самом сердце столицы. Хотя народы очень похожи.

Бросается в глаза, насколько российское общество последних советских лет отвергало государственное насилие и милитаризм, уважало принципы демократии и национальные чувства соседей. Сильно же пришлось поработать эти тридцать лет, пока общественное сознание не привели к сегодняшнему состоянию. Причём на славу потрудились все: и демократы, и телевизионные соловьи, и батоно Звиад.

Общественное сознание тех времён было естественнее, органичнее нынешнего. Отключите уродско-дебильный агитпроп, и оно вернётся. Но уже без тогдашних наивных иллюзий. Решать за жизнь будут те, кто ездит в метро. А они теперь знают, как тщательно надо фильтровать информацию. И как прочно надо держать в узде гуляющих по проспектам обитателей кабинетов с кнопками.

Михаил Кедрин специально для «В кризис.ру»

(Visited 53 times, 1 visits today)

У партнёров