«Надо внимательно посмотреть на критерии, по которым все сотрудники той или иной компании только по факту совместной работы могут попасть под такой квалифицирующий признак, как «группа лиц по предварительному сговору». Ну это ерунда какая-то!», — возмутился президент в послании к Федсобранию. На последнем заседании Куйбышевского районного суда по делу пенсионера Владимира Барсукова и его земляка Вячеслава Дрокова эти слова воплотились в жизнь буквально.
Суд по статье 210 (организация преступного сообщества) УК РФ ― вообще дело кропотливое и не быстрое, особенно, если доказательная база шаткая. А дело это как раз из таких. Начать с того, что вся преступная группировка, как ни старается прокурор доказать её массовость, состоит всего из двух человек ― Барсукова и Дрокова. Предполагалось, что означенная ОПГ создавалась для рейдерства. Однако из 13 захватов предприятий, о которых говорилось ещё в 2007 году, доказанными оказалось только два. За это обвиняемые уже осуждены. Барсуков ― на 14 лет лишения свободы, Дроков ― на 15.
Остальные 11 объектов, на которые по версии Генпрокуратуры и следствия, покусились обвиняемые ― Петербургский нефтяной терминал, кондитерская фабрика имени Крупской, завод «Игристые вина», а также более мелкие компании, недвижимость и земельные участки. Именно они и стали предметом рассмотрения в деле об организации ОПС.
Однако, свидетели обвинения, даже если являются на заседания, ни Барсукова, ни Дрокова в качестве рейдеров назвать не могут. Зачастую, это вовсе не потерпевшие, а люди, совершенно посторонние. Например, нынешние владельцы тех самых предприятий, которые, якобы организованно пытались захватить Барсуков и Дроков. Эти свидетели честно признаются, что ни сном, ни духом не ведают о том, что там в их фирмах творилось полтора, а то и два десятка лет назад. Появляются, конечно и более надёжные свидетели. Сантехник, с которым владелец компании делся своими тяжкими заботами. Бизнесмен, не знающий о захвате своего предприятия и не имеющий к рейдерам никаких претензий.
В общем слабо как-то выглядит обвинение. Несолидно даже, учитывая, что Барсукову и так уже накручено 23 года застенков по громкому делу о покушении на владельца Петербургского нефтяного терминала Сергея Васильева. То дело было действительно резонансным и ярким. Хотя бы потому, что первый состав присяжных Барсукова полностью оправдал. Защита представила материалы, доказывающие, что большинство свидетельских показаний обвинения были оплачены из собственного кармана потерпевшего. Судья Ирина Туманова эти доказательства отклонила, но присяжным уже всё было очевидно. Потребовались особые жалобы прокуроров Ирины Шляевой и Надежды Мариинской в Верховный суд, чтобы наконец-то свершилось особое российское спецправосудие. Решение присяжных отменили и суд прокрутили заново. С другими народными заседателями, прокурорами и свидетелями. Понятно, что и решение получилось другое. Те самые 23 года лишения свободы.
Вроде бы этого вполне достаточно для немолодого уже человека, инвалида I группы. Любой, даже самый строгий обвинитель успокоился бы. Но, нет. Потому что осудила Владимира Барсукова власть РФ и вовсе не за покушение на жизнь магната Сергея Васильева или захват кафе, принадлежащего подруге Валентины Матвиенко. А за создание в Петербурге альтернативного центра влияния, «ночного губернаторства». Владимир Барсуков последовательно отвергал заманчивые предложения сотрудничества с местными и федеральными структурами. Не сотрудничал с властью, как это принято в современной РФ. Понятно, что такое не прощают не только отдельные представители власти, но и власть в целом.
Видимо поэтому судью Артёма Королёва и поторапливают. Сегодня он отказался продолжать опрос свидетелей защиты. Под тем предлогом, что они не появляются на заседаниях, а времени для этого было достаточно. В результате решено было начать допрос Барсукова и Дрокова. На возражения защиты и самих обвиняемых ― времени-то на подготовку к допросу было пять минут ― прокурор предложила почитать показания Дрокова 2010―2012 годов. Чтение это длилось полтора часа. Фамилий прозвучало немало: «Дорселия сказал Дрокову», «Дроков спросил у Барсукова», «Асташко предложил Дрокову», «Дроков обратился к Цыганку»… Зал слушал затаив дыхание. Было очень интересно и поучительно. Прямо на глазах разворачивалась живописная картина разработки мошеннических схем. Которые даже во всей совокупности ничем не напоминают деятельности ОПС.
На этом допрос свидетелей завершился. А жаль. Хотелось, чтобы прокурор огласила ещё один документ ― письмо Вячеслава Дрокова, направленное в Генпрокуратуру РФ осенью 2014 года. В нём Дроков утверждает, что руководители бригады СК следователь Олег Пипченков и полковник Геннадий Захаров неоднократно приглашали в Главное следственное управление Следственного комитета РФ на набережной Мойки его, Альберта Старостина, Андрея Рыбкина, Александра Баскакова, Вячеслава Энеева и Михаила Глущенко. Там они вместе обсуждали, как сфальсифицировать серию уголовных дел в отношении Владимира Барсукова. Тем, кто проявит особенную активность, Пипченков сделал предложение, от которого нельзя отказаться ― значительное облегчение срока заключения.
В уголовном кодексе РФ чётко определено, что именно подразумевается под созданием преступного сообщества. ОПС создают «в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких или особо тяжких преступлений либо руководство таким сообществом». Это также и «координация преступных действий», «разработка планов и создание условий для совершения преступлений», «а равно участие в собрании организаторов, руководителей» с целью совершения хотя бы одного из таких преступлений.
Клевета, соединённая с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (ч. 5 ст. 128.1 УК РФ) ― сама по себе не тяжкое преступление. Но вместе с оговором, фальсификацией доказательств по уголовному делу (ч. 3 ст. 303 УК РФ), ложными показаниями с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (ч. 2 ст. 307 УК РФ)― это уже серьёзно. Причём всё координируется, планируется во вполне конкретном казённом заведении. Это ч. 3 ст. 210 ― деяния, совершённые лицом с использованием своего служебного положения. Олег Пипченков, уволен из прокуратуры, давно отстранён от дела. Однако ещё недавно он продолжал его направлять. Спецправосудие, однако…
Ульяна Коваленко, «В кризис.ру»
