Главное действующее лицо – личность, несомненно, незаурядная. Много ли можно назвать наших современников, которые к 44 годам стали прототипами двух киногероев (из американского «Оружейного барона» и российского «Кандагара») и двух романов?
Уроженец Душанбе, выпускник Военного краснознамённого института министерства обороны СССР, по специальности военный переводчик, в 1992 году, подобно многим миллионам наших сограждан, резко переменил жизнь. Бут переехал в ЮАР (где бушевала своя перестройка), создав там авиаперевозочный бизнес. Уже в середине позапрошлого десятилетия в его адрес всё чаще раздавались обвинения в нелегальной торговле оружием. Бут выступал с категорическими опровержениями. Он признавал задействованность своей фирмы в доставках оружия законным правительствам, но отрицал торговлю, тем более нелегальную.
В 1995 году он участвует в переговорах об освобождении экипажа захваченного в афганском Кандагаре российского Ил-76. Против него начинаются расследования. Деятельность Бута упоминалась в докладах Совета Безопасности ООН (2000 год), «Международной амнистии» (2005 и 2006 годы), Госдепартамента США (неоднократно). В 2008 году агенты американского Управления по борьбе с наркотиками провели спецоперацию, закончившуюся арестом Бута. Под видом представителей колумбийской ультралевой FARC они заманили его на контакт в Таиланд. В Бангкоке Бут и попал в руки таиландской полиции. Затем тянулась история с экстрадицией, когда заявления о судьбе Бута делались на уровне МИД РФ.
Было ли это косвенным свидетельством связи бизнесмена с российскими государственными структурами? Возможно. Нелегальная торговля оружием, особенно в крупных размерах, вряд ли происходит без тесных, хотя и неафишируемых, контактов такого рода. Но так же возможно, что имела место дежурная демонстрация того, что Россия не оставляет без заботы любого своего гражданина, попавшего в беду, даже если его обвиняют в преступлениях. Ответ неясен. Первый вариант представляется вполне вероятным, но если сравнивать с той настойчивостью, которая была проявлена в переговорах с Катаром по возвращению в Россию «ликвидаторов» Зелимхана Яндарбиева… Хотя, впрочем, США ведь не Катар.
Виктор Бут обвиняется по четырём пунктам: преступный сговор с целью убийства граждан США; преступный сговор с целью убийства лиц, находящихся на госслужбе; преступный сговор с целью приобретения и продажи переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК); преступный сговор с целью поставок оружия террористическим группировкам. Ни по одному из пунктов обвиняемый виновным себя не признаёт. Если суд с ним не согласится, Буту грозит от 25 лет тюрьмы до пожизненного заключения.
Виновен ли наш согражданин, или нет, его дело даёт повод рассмотреть два серьёзных вопроса. Во-первых, нелегальный рынок оружия в политическом контексте. Во-вторых, проблема борьбы с преступлениями, не подпадающими под национальные юрисдикции.
Начнём с последнего. Доводы федерального судьи Ширы Шейндлин, что для суда над гражданином России, обвиняемом в преступлениях, совершенных за пределами США, достаточно «осознания того, что преступления, в совершении которых он обвиняется, могли нанести вред Соединенным Штатам», выглядят слишком смело даже для англосаксонской системы прецедентного права. А представим, кстати, что прецедент будет создан… Становится как-то не по себе. В новых исторических условиях реализуется советский анекдот про «самую агрессивную страну в мире – США, которая по всему миру лезет во внутренние дела СССР». С учётом транснационализации наиболее опасных видов преступности, от наркоторговли до геноцида, скорее необходимо ставить вопрос о дальнейшем развитии системы международных судов.
Что касается нелегальной торговли оружием, тут тоже не всё так просто. Это второй по объемам криминальный рынок после наркоторговли. (Впрочем, по некоторым данным, он уже уступил второе место нелегальному обороту редких видов животных и растений.)
Конечно, «чёрный» оружейный рынок на порядок уступает официальной торговле вооружениями и военной техникой (там обороты составляют десятки миллиардов долларов, в нелегальной торговле, по оценкам, около 3-5 миллиардов – точнее, по понятным причинам, сказать трудно). Но, скажем, по такой «мелочёвке», как стрелковое оружие, он обеспечивает около половины всех мировых поставок. А по данным, озвученным в январе на специальной конференции ООН, на руках в мире насчитывается около 550 миллионов единиц оружия без законного оформления (из них не менее 10 миллионов приходится на Афганистан, по стволу на троих). Это не только пистолеты, винтовки и автоматы, но и пулемёты, и гранатомёты, и противотанковые переносные управляемые ракетные снаряды (типа российского «Корнета»), и ПЗРК (прежде всего американские «Стингеры» и российские «Иглы»).
Важно понять, кто потребители на этом рынке. Крупнейшие из них – государства, находящиеся под эмбарго из-за конфликтов или (существенно реже) недопустимо репрессивной внутренней политики. Последние примеры такого рода – Кот д’Ивуар, Ливия, Сирия. На втором месте – повстанческие движения, ведущие борьбу против официальных правительств. Понятно, что редкое из них не удостаивается наименования «террористов» или «бандитов» с той или иной стороны. Мы прекрасно помним, что для коммунистического режима «бандитами» были крестьянские повстанцы гражданской войны и коллективизации, а для нацистских оккупантов – советские партизаны. При этом мы многократно убеждаемся, что при всех запретах и санкциях, и правительства, и повстанцы оружие всё равно получают. И не только отбивая друг у друга в боях либо от внешних союзников (то и другое наблюдается, например, сейчас в Ливии). Важнейшую роль в военном снабжении «бойцов джунглей» играют такие, как Виктор Бут. Который, по ряду признаков, вообще не только по бизнесу симпатизировал радикальным движениям типа FARС. Хотя, похоже, не столько идеологически, сколько «эстетически».
Несомненно, значительная часть поставок тяжёлого вооружения даже технически неосуществима без, как минимум, нейтральной позиции властей. А чаще – без прямого их соучастия. Сложнее с поставками всякого рода повстанцам, но в современном мире практически любой конфликт вплетён в систему общемировых отношений. Подставить политического противника (а в ряде случаев даже союзника) – ход, мягко говоря, не редкий. Так что основания для официального покровительства «бизнесу на крови» вполне весомы. Ну, и сугубо меркантильные коррупционные мотивы тоже со счетов сбрасывать не стоит.
А с учётом ситуаций, когда право на восстание превращается в обязанность порядочного человека, у нелегальной торговли оружием, при всей её преступности, неожиданно оказывается и общественно необходимая сторона. Без неё дело борьбы за свободу во многих случаях оказывалось бы просто безнадёжным. Здесь многое зависит от субъективных оценок, но люди, подобные Виктору Буту – с любой стороны баррикад – при желании всегда найдут высокие моральные обоснования своей деятельности.
