Санкт-Петербург изначально создавался как военный форпост. Базирование флота, дислокация гвардейских частей, концентрированное производство вооружений определили тип столичного управления и социальной структуры. Здесь отрабатывалась модель бюрократии «нового типа» — нового для российской традиции. Чиновная вертикаль выстраивалась по европейским образцам с соответствующими приоритетами. Высокой добродетелью считалась компетентность, ориентация на производственную отчётность. Отсюда меньший размах коррупции, сдерживаемый строгим приглядом, более эффективный менеджмент во всех сферах. «Взыскать сумею», — предупреждал градоначальник Федор Трепов-старший (тот самый, в которого стреляла Вера Засулич), отдавая приказ об уборке мусора.
Оборотной стороной был взаимный накал социальной неприязни. Царская бюрократическая элита взирала с высоты надменного превосходства даже на купцов и заводчиков, не говоря о простонародье. Низы отвечали петербургским властям особенной враждебностью. Не случайно события 1905-го и 1917-го завязывались именно здесь. Пролетарские окраины, особенно на Выборгской стороне, районы типа Сенной генерировали антигосударственность. К началу XX века заводская и околозаводская среда Петербурга отличалась острой политизированностью и ориентацией на радикалов, будь то большевики или черносотенцы. Социально-групповые и классовые противоречия переплетались с откровенным криминалом: «Если на Выборгской из окна что-нибудь тяжёлое упадёт, то непременно городовому на голову». Управленческий пресс порождал жёсткий отпор. Символом тому было соседство элитного Литейного с насквозь криминализированной Сенной.
Гражданская война за пять лет более чем втрое сократила население советского Петрограда. Правление Григория Зиновьева, открытым текстом призывавшего истребить 10 миллионов, отличалось особой жестокостью. Промышленность казалось необратимо подорванной, город деиндустриализировался. Но экономический потенциал Ленинграда в целом был восстановлен при Сергее Кирове на привычной для города казённо-централизованной основе. Под конец, правда, Киров превращался в выразителя своеобразного «либерализма» в ВКП(б) – делал ставку на материальное стимулирование и развитие товарооборота. Сменивший его Андрей Жданов, в отличие от предшественников, никоим образом не претендовал на какую-либо политическую особость. Городом он руководил сугубо в русле директив союзного центра. Когда же в окружении ждановского преемника Алексея Кузнецова заговорили об особой роли Ленинграда в войне и желательности создания компартии РСФСР, это кончилось «Ленинградским делом». По оценкам нынешних историков, волна репрессий, накрывшая Ленинград на рубеже 1940-1950-х, представляла собой разгром местного партийно-идеологического аппарата в интересах столичной группировки, опирающейся на госструктуры и ВПК.
Характерно, что ленинградскую промышленную технократию репрессии того периода почти не затронули. Её роль в государственной индустриальной системе признавалась при любых раскладах. Ленинградскую «оборонку» власти всячески стимулировали. Городу отводилась историческая роль средоточия казённых военных заводов.
К середине 1980-х Ленинград подошёл с населением в 4,9 миллиона человек. Треть трудоспособного населения была занята в высококонцентрированной и высокотехнологичной – по советским меркам тех времён – промышленности. Из примерно полутысячи предприятий до 70% продукции давали полторы сотни крупнейших производственных и научно-производственных объединений (начиная с Кировского, Ижорского, Балтийского, Невского заводов, «Светланы», «Электросилы», ЛМЗ, ЛОМО, ЗТЛ). Более 10% работающих ленинградцев были связаны с наукой и научным обслуживанием. Ленинград являлся одним из основных транспортных узлов Союза, Октябрьская железная дорога осуществляла до 10 процентов союзных перевозок. Балтийское морское и Северо-Западное речное пароходства относились к крупнейшим в стране. Пулковский авиаузел уступал лишь московскому. И при этом до четверти активного населения были заняты в сфере обслуживания – довольно заметный показатель для СССР.
Даже на общем фоне советской экономики Ленинград выделялся высокой степенью милитаризации. Хозяйственный комплекс непрерывно стимулировался оборонными заданиями, местные производства состояли в привилегированном статусе. «Здесь никого не волнует, сколько реально стоит килограмм нержавейки – всё, что требуется, будет предоставлено», — говорили на заводах. Этим определялась политическая линия обкома КПСС, что называется, знавшего себе цену. С другой стороны, воспроизводилась ситуация царского Петербурга – нигде в стране обком не подвергся такому разгрому на первых же альтернативных выборах весны 1989 года.
С конца 1980-х Ленинград превратился в один из локомотивов антикоммунистического движения, опрокинувшего КПСС и СССР. В авангарде находились заводская техническая интеллигенция и рабочие тех самых предприятий «оборонки», которые считались оплотом социализма. Не случайно 20 августа 1991 года мэр-демократ Анатолий Собчак находился именно на Кировском заводе.
Когда советский Ленинград стал российским Санкт-Петербургом, мэр Собчак поставил перед собой неподъёмную задачу: кардинально изменить вектор социально-экономического развития города. Исторически сложившийся промышленно-транспортный центр он стремился трансформировать в банковско-туристический. Отчасти эта концепция возникла как реакция на объективную реальность – стремительный обвал «оборонки», которой пришла пора знакомиться с ценами, и не только на нержавейку. Но грандиозные планы Собчак основывал на довольно зыбком фундаменте своего личного авторитета на Западе. Этого хватало для поступления гуманитарной помощи (по оценкам некоторых экономистов, в начале 1990-х мэр лично работал за крупный завод), но не могло хватить для глубинной структурной перестройки, которой сопротивлялась сама ткань петербургского хозяйства. Вкратце можно констатировать, что концепция финансового центра на Балтике в первой половине 1990-х реализована не была. Петербург не является таковым даже сейчас, когда в городе обосновались по-настоящему мощные банковские структуры уровня ВТБ.
Владимир Яковлев строил антисобчаковскую кампанию 1996 года именно на защите производственных приоритетов от «финансоцентристской» идеологии. Но для стимулирования промышленности и во второй половине позапрошлого десятилетия объективно не хватало ресурсов. Нефтяной фонтан перед Смольным не забил, а только это позволило бы направить в реальный сектор достаточные средства. Яковлевский период был отмечен скорее активизацией строительного сектора и, как ни парадоксально, усилением именно финансовых структур, значительно более заметным, нежели во времена Собчака.
Валентина Матвиенко приняла руководство городом в принципиально иной ситуации. Внешнеэкономическая конъюнктура разгонялась на подъём. Это не могло не отразиться позитивной динамикой во второй российской столице. Формальные показатели бюджетного роста, несомненно, впечатляют. Стратегическим курсом администрации Матвиенко стало привлечение в город крупнейших федеральных компаний. Главным достижением на этом направлении стала регистрация в Петербурге «Газпром нефти» (крупнейшего на сегодняшний день городского налогоплательщика) и нефтехимического холдинга «Сибур». В то же время в бизнес-структуры самого Петербурга (за исключением опять-таки некоторых строительных и банковских, особенно протежируемых администрацией) скорее сдали позиции. Этому способствовало и давление на малый и средний бизнес, и режим наибольшего благоприятствования для федералов.
Так или иначе, обрабатывающая промышленность остаётся в Петербурге лидирующим сектором, хотя её доля уже не достигает и четверти валового регионального продукта – немногим более 22% (следом идут торговля, операции с недвижимостью, транспорт и строительство). Из промышленных кластеров на первом месте остаётся машиностроение – 23% (далее пищепром и металлургия). Но это больше наследие традиции, нежели следствие целенаправленной политики. Основными инвестиционными приоритетами выглядят транспорт, инфраструктура, энергетика, недвижимость: ЗСД, «Балтийская жемчужина», «Морской фасад», Юго-Западная ТЭЦ. С другой стороны, более 90% инвестиций всё же идёт в промышленность, где возникли новые автозаводы, активны предприятия судостроения и судоремонта. Самую же интенсивную динамику показывает фармацевтический кластер.
Петербург остаётся экономическим центром на традиционной базе промышленных активов. При том, что общемировой экономический тренд – развитие вторичного и третичного секторов, выдвижение на первый план сферы услуг, от коммерческих до информационных. В индустриальном городе они органично развиваются как системы обслуживания производств. Вероятно, экономическая политика новой администрации учтёт опыт минувших 20 лет. Как уже учитывают в своих проектах петербургские бизнес-структуры.
