Война приходит, не спрашивая
Считается, что прокоммунистическая герилья в Колумбии длится около полувека. Датой официального начала принято называть 1964 год. Тогда в труднодоступной горной области Маркеталия появилась первая зона, контролируемая левацкими боевиками. Там была провозглашена «первая колумбийская коммуна», во главе которой встали Мануэль Маруланда и Хакобо Аренас. Первый происходил из обедневших фермеров, второй из леворадикальных студентов. Маруланда (вообще-то при рождении его назвали звали Педро Марин, а кличку он носил Тирофихо – Меткий Выстрел) был военно-административным руководителем. Аренас – его политическим советником и идеологическим наставником. Именно этот интеллектуал сыграл ключевую роль в превращении социал-популистского повстанческого движения в марксистско-тоталитарную организацию.
Вообще-то Гражданская война в Колумбии разгорелась с 1948 года. Причины ее коренились в социальном диктате латифундистов и правительственных чиновников, нищете и бесправии крестьянских масс. Надо сказать, семья Марин не принадлежала к беднейшим. Сам Педро в молодости сумел выбраться в столицу, стал торговцем, завел небольшой магазин. Его дед и отец участвовали в либеральном движении. «Либерал» же по-колумбийски (и вообще в Латинской Америке) – это не совсем то, что в современной Европе или России. В XIX веке либералами называли борцов за республику, демократию, права человека, аграрную реформу, свободу предпринимательства для всех, а в испаноязычном мире – и за социальную справедливость. Либерал по определению считался политиком жёстким, поскольку свобода – дама рисковая и умеет себя отстаивать. Именно это понимание либерализма и являлось исконно классическим, от Французской революции.
Воевали латиноамериканские либералы против консерваторов – крупных помещиков, церковников, высших чиновников, ностальгировавших по колониальным временам, когда «чернь знала свое место», трудилась на господ и не лезла ни в политику, ни в бизнес. К середине XX века термин «либерализм» еще носил в Латинской Америке радикально-освободительный оттенок. В Колумбии, кстати, особенно – так уж исторически сложилось. Таким либералом и был молодой Педро Марин.
Возглавлял либеральное движение адвокат Хорхе Гайтан. В 1948 году он выдвинулся в президенты и уверенно шел к победе под лозунгами аграрной реформы, перераспределения земли, расширения профсоюзных прав и гражданских свобод. Этот путь был остановлен пулей. Убийцу немедленно растерзали, и в результате осталось доподлинно неизвестным, что побудило его спустить курок или кто его подослал. Но догадаться можно.
Гибель Гайтана вызвала вооруженное восстание его сторонников. К ним примкнул и Педро Марин (его отец командовал либеральным ополчением в поселке Сеилан). 17-летний Педро ушел в горы, где и получил прозвище Тирофихо. Десять лет он провел в партизанской войне с войсками консервативного правительства и частными гвардиями латифундистов. «Я никогда не искал войны, война сама пришла ко мне, – рассказывал он много лет спустя. – Мы не называли себя партизанами, но насилие следовало за нами как тень».
За либералами шли малоземельные крестьяне, батраки, городская беднота, радикальное студенчество. Те, кто был заинтересован в перераспределении ресурсов и масштабных социальных реформах. Но и консерваторы обладали своей массовой базой. Бюрократов и латифундистов поддерживали зажиточные крестьяне и торговцы, люди среднего бизнеса, высокооплачиваемые наемные работники. Те, кому было что терять. Поэтому десятилетняя Гражданская война оказалась по-настоящему кровавой. Кончилась она на тех же рубежах, где начиналась. Партии либералов и консерваторов объединились в общенациональный фронт и создали коалиционное правительство – ладно, погорячились и будет. Сядем, обсудим, решим. К власти пришел либерал Альберто Камарго. Началась аграрная реформа и другие преобразования в духе Хорхе Гайтана.
Чары Черного Чарро
Но к тому времени от либерального движения отделились сторонники компартии. Лидером коммунистических герильерос стал Хакобо Алапе по кличке Черный Чарро. Чем дальше, тем больше на него ориентировался Марин-Тирофихо. Когда в 1958-м Алапе был застрелен другим бывшим партизаном (либералы, согласившиеся на перемирие, не жаловали коммунистов, стремившихся продолжать войну), Марин оказался во главе коммунистического крыла повстанцев. Он сменил идеологию – стал марксистом, сменил имя – стал Мануэлем, сменил фамилию – стал Маруландой. И оставался таким следующие 50 лет.
Маруланда вступил в компартию и создал в ней военизированное крыло – FARC. До конца он не порывал с наследием радикально-демократических взглядов, боевая либеральная юность давала себя знать. В программах колумбийских коммунистов сохранялись некоторые общедемократические пункты (не сравнить с перуанскими полпотовцами из «Сендеро луминосо», которые официально «отменили права человека»). Но КП есть КП, даже в Колумбии. Объективно борьба FARC велась уже за установление тоталитарного режима при поддержке СССР. Проводником коммунистической ортодоксии стал Хакобо Аренас, которого Маруланда признал как своего гуру.
В мае 1964 года боевики Маруланды укрепились в Маркеталии. Правительственные войска даже при помощи инструкторов из ЦРУ не сумели зачистить район. Большие проблемы создавали коммунистам другие повстанцы – Революционно-либеральное движение. «Тех, кого именовали коммунистами, они преследовали как крыс», – пишет биограф Маруланды. И все же FARC удержались в захваченной долине. В Колумбии возник коммунистический плацдарм. Постепенно он стал расширяться. Зона «колумбийской коммуны» охватывала обширные территории в различных провинциях. Двадцать лет спустя боевики FARC уже захватывали административные здания в Боготе.
Кофе с кокой
Реформы Камарго не были доведены до конца и постепенно увязли. Экономическое развитие забуксовало. Причиной тому была не только ориентация на экспортную монокультуру кофе и зависимость от мировых цен на этот продукт. Аграрная реформа подорвала позиции латифундистов, расширила собственнический слой в деревне. Но наследие консервативного класса помещиков перехватил госаппарат.
У власти по-прежнему чередовались либеральные и консервативные правительства, но те и другие выражали интересы разросшегося чиновного слоя, переплетенного с банковским, торговым и отчасти горнопромышленным капиталом. За рыночно-демократическим фасадом бушевала коррупция. Плоды умеренного экономического роста сжигались инфляцией, которую целенаправленно разгоняли финансовые ведомства. В 1975 году власти стали применять режим ЧП как обыденный метод управления.
Население искало собственные выходы из экономических трудностей, порождаемых «государственным регулированием народного хозяйства». Страна кофе все более превращалась в страну коки. Уже к начало 1980-х наркобароны и их обслуга превратились в могущественный социальный слой, а к началу 1990-х – едва не в правящий класс, организованный в два конкурирующий картеля – Медельинский и Калийский. Колумбия превратилась в мировой кокаиновый центр. Коммунистические FARC и наркокартели шли на оперативное сближение, смыкаясь как два лезвия клещей. Госаппарат продолжал жить по принципу «день, да мой».
В 1982 году Аренас убедил Маруланду, что борьбу за коммунистические идеалы необходимо вести с учетом национальной специфики. Жить надо жизнью народа. Если общество столь криминализировано, придется включаться и в наркобизнес, и в рэкет, и в похищения. Командир с комиссаром спорить не стал. Беспредел вышел на новые обороты.
Клин клином
Правительственные войска и полиция были уже мало на что способны. Но антикоммунистическое сопротивление набирало силу. Его оказывали парамилитарес – фермерские добровольческие отряды и городские «эскадроны смерти», создаваемые неофашистами. Поворотным моментом стало похищение боевиками FARC фермера-кулака Хесуса Кастаньо Хиля. Семья не успела собрать деньги на выкуп, и заложника убили. Тогда его сын Карлос Кастаньо твердо решил отомстить.
Вместе с братом и сестрой он собрал единомышленников и вырезал похитителей. Весть прокатилась по стране, антикоммунистические парамилитарес обрели второе дыхание. Постепенно деревенские отряды и городские эскадроны объединились в Силы самообороны Колумбии – AUC. Началась новая кровавая война – между FARC и AUC. Кстати, немаловажная деталь – с обеих сторон видную роль играли женщины. Особенно заметно это было у коммунистов, временами слабый пол составлял до 40% состава FARC. Типичными фигурами в этом плане являлись справа сестра Кастаньо (убита в плену) и слева – красная Карина (сдалась властям).
Идеологически одни вдохновлялись коммунизмом, другие неофашизмом. На стороне AUC участвовали правительственные силы, на стороне FARC – наркобароны. Именно неофашисты по ходу дела разгромили Медельинский картель и расстреляли легендарного наркокороля Пабло Эскобара. После чего все 1990-е годы между ультралевыми и ультраправыми шла война за нарконаследство.
Те и другие сформировали свои мафиозно-экономические системы, основанные на доходах от наркотиков, рэкета и охранного крышевания. Те и другие, разумеется, выступали буквально по уши в крови. При этом надо признать, по большинству свидетельств AUC превзошли FARC в жестокости. Вероятно, потому и победили. По крайней мере, книгу своих воспоминаний Кастаньо прямо назвал «Признания палача». Как бы то ни было, к середине 1990-х коммунистическая угроза в Колумбии была в целом устранена. «Мы решили не отдавать страну марксистам. И мы страну не отдали», – писал Кастаньо.
При всем том к 2000-м Колумбия пришла в состоянии failed state («несостоявшееся государство»). Экономический коллапс, политическая недееспособность, социальный распад, криминально-экстремистский террор. AUC, FARC, нарко- и иные банды, перманентно выясняющие отношения. Но тут, как в детском анекдоте, пришел лесник и всех разогнал.
Либерализм в стиле ретро
«Лесника» звали Альваро Урибе. Сын землевладельца, убитого боевиками FARC при тех же обстоятельствах, что и Хесус Кастаньо. В молодости член либеральной партии, носитель соответствующих взглядов. Юрист-чиновник. Но чиновник, не похожий на типичного колумбийского госаппаратчика. Известность он приобрел в середине 1990-х на губернаторском посту, где разогнал значительную часть канцелярского персонала, урезал оклады, начиная со своего (по типу личности Урибе трудоголик, для которого работа и есть награда), отказался от половины автопарка. После чего буквально раздавил на подведомственной территории повстанчество всех видов – и FARC, и AUC. Удалось ему это простым ходом – призывал крестьян создавать собственные отряды для самозащиты, вооружил их, гарантировал помощь полиции и призывал «громить всех, кто нападает с оружием, не глядя на форму и знамя». Политический бандитизм в этой местности был практически искоренен, свелась к минимуму и обычная уголовщина.
В 2002 году Урибе избрали президентом. Свой губернаторский опыт он экстраполировал на общенациональный масштаб: переформировал армию, скоординировал с крестьянской самообороной, при американской помощи вымуштровал спецназ и бросил против коммунистов и фашистов. Жесткие удары загнали в угол тех и других. Несмотря на собственные правые взгляды, Урибе не делал никаких преференций для AUC: либо безоговорочная сдача, либо спецназовская пуля. Единственное, на что он соглашался, – ограничить сроки заключения восемью годами по суду.
Дошло до того, что уже в 2003 году FARC и AUC вели переговоры об объединении «против авторитарных властей»! Так что объединенная право-левая оппозиция – феномен не только российский. Но разгром свершился раньше, чем историческое соглашение удалось заключить. В 2004 году в разборке погиб Кастаньо, причем среди девяти осужденных за это убийство оказался его брат… Его преемник Сальваторе Манкусо тоже предстал перед судом. Организация AUC признана террористической и распущена. Мавр сделал свое дело.
В 2006 году Урибе был триумфально переизбран в президенты. Общество с энтузиазмом поддержало энергичное подавление экстремизма и преступности. Кроме того, правление Урибе отмечено бурным экономическим ростом, причем на основе либеральных принципов – максимальная свобода бизнеса, стимулирование предпринимательской активности. Снятие бюрократических регламентов, приструнение госаппарата очень позитивно сказалось на национальном хозяйстве. Наверняка Урибе избрался бы и снова, но колумбийская конституция допускает два президентских срока. Ни одним больше.
FARC загнаны в глухую оборону. В мае 2008 года скончался Маруланда (политкомиссар Аренас умер еще в 1990-м). Трудно сказать, что думал Тирофихо под конец, насколько оставался уверен в правильности выбора, сделанного под влиянием Алапе и Аренаса… Сменил Маруланду коммунист-антрополог Альфонсо Кано, но особых успехов он уже не снискал. В ноябре прошлого года колумбийский спецназ добрался и до него.
Во главе FARC встал команданте Родриго Лондоньо, более известный под прозвищем Тимолеон Хименес или под более краткой кличкой Тимошенко. Начал он с предложения правительству приступить к мирным переговорам. «Мы готовы обсудить приватизацию, вопросы снижения регулирования со стороны государства, абсолютной свободы торговли, демократию в условиях рыночной экономики», – говорилось в заявлении коммунистических партизан. Круг замкнулся: Тимолеон вернулся к либерализму Тирофихо. Но президент Хуан Мануэль Сантос от переговоров отказался. Поздно.
Лидер FARC повторил, что готов к примирению: «Никто больше не должен погибать. Ни военные, ни полицейские». Было заявлено об отказе от похищений. Со стороны правительства, однако, не последовало ничего, кроме усиления патрулирования проблемных районов. Предполагается, что окончательная зачистка FARC – вопрос уже не столь длительного времени. И тогда последовал рейд боевиков, с сообщения о котором начат этот рассказ. Либерал либералу должен показать силу, иначе либерал либерала не поймет. Не следует забывать о специфике латиноамериканского либерализма.
