Прямо говоря, кандидат Америк не открывает. Храмовая молитва повторяет боевое построение. Русский народ – народ воинов и молитвенных подвижников, то и другое — две стороны национальной ментальности. Всё, что не война и не молитва – порочно и русским ценностям. Основа русской государственности — жертва и любовь. 24 века назад нечто подобное выдвигал китайский философ Шан Ян. Он, правда, приплюсовывал к войне не молитву, а земледелие, но тоже требовал «сосредоточения на едином».

Единственной формой организации светоносного народа Иван Охлобыстин пророчески зрит Империю. Ей соответствует «империум» — ницшеански свободный от внутренних регуляторов образ мышления. Тут Охлобыстин весьма логичен: для носителей определенного типа социокультуры внешний культ (в нашем случае — «молитвенное стояние») и в самом деле являлся прототипом будущей совести, ограничивающим «межсубъектные взаимодействия» — иначе говоря, лишь совместный ритуал предотвращает побоище и взаимоистребление. Возникает, правда, вопрос: как «империум» соотносится с внутренним отвращением ко греху, которое Охлобыстин как священнослужитель не мог обойти стороной — и однако обошёл.

Как и каждый современный спаситель русского народа, Охлобыстин коснулся общих мест: демографического вопроса и «общества потребления». Первый рекомендуется решать посредством стимулирования многодетности, второе искоренять прививанием традиционных ценностей — надо полагать, армейских и церковных — и гордости за Империю. Весь этот комплекс идей на этот раз предлагается именовать «аристократическим национал-патриотизмом».(Кстати, весь «литературный вечер» Охлобыстин демонстрировал аристократизм духа: раскачивал золотые часы на шнурке, швырял саблю, бил в гонг…)

Приходится повториться: всё это нисколько не ново под Луной. Тоску по аристократичной элите, «по-отечески, но твёрдо» управляющей народом, почтительно застывшим в харме и на плацу, никак не назовёшь креативом.  Но у каждого россиянина появился очередной повод задуматься. И даже вспомнить в связи с экзерсисом Охлобыстина… марксистский экономический детерминизм. Мы вновь наблюдаем, как кризис финансовый, проходя со ступени на ступень в экономике и обществе, перетекает в разрушительный кризис сознания. Впрочем, такого рода закономерности замечал не один Маркс.

Самыми чуткими индикаторами общественного неблагополучия были и останутся художники. Кто-то со своим гением, кто-то с претензией на оный. В любом случае, именно художник Мунк породил гениальный «Крик» в пароксизме дальнего предчувствия ещё первой мировой бойни. Когда иные предугадать не могли, как оно там станется.

Однако надо признать, что в программном выступлении Охлобыстина куда больше самого Охлобыстина, чем программы. То, что происходио в Лужниках, не было ни пророчеством, ни даже предвыборной агитацией. Нет в этом и гениального предвидения. Хотя бы оттого, что все сказанное – бесконечно вторично, а местами попросту банально. Скорее мы стали свидетелями очередного общественно-мозгового спазма. Что подчеркивает его, общества, болезненное состояние.

Все это до боли знакомо — мы уже проходили терапию Чумака и гипноз Кашпировского. Но на сей раз безумие претендует на эпохальность.