Лезвием к генералу
Горно-Бадахшанская автономная область считается самым бедным и отсталым регионом и вообще-то небогатого Таджикистана. При этом он политически динамичен и остро криминализирован. Плюс близость Афганистана с его наркоплантациями и талибами. Добавим опыт гражданской войны 1992-1997 годов и практически поголовную вооруженность. В эти дни ружьё, не успевшее остыть, выстрелило вновь.
Всё началось вечером 21 июля в окрестностях Хорога, административного центра Горно-Бадахшанской автономной области. Генерал Абдулло Назаров, возглавлявший областное управление Комитета национальной безопасности, возвращался из командировки в Ишкашимский район. Он подвергся нападению и погиб от ножевых ранений.
Через день в Хороге задержали двух подозреваемых. Их посчитали членами организованной бандгруппы и начали спецоперацию. Подключился цвет таджикских силовых структур — ОМОН, КНБ, местная «Альфа», президентская гвардия. Вся элита таджикского воинства брошена против людей Толиба Айембекова.
До последнего времени этот человек сам был видным государственным силовиком. Толиб Айембеков принадлежал к командному составу Ишкашимского погранотряда. СМИ называют его бывшим полевым командиром Объединённой таджикской оппозиции. В общем и целом эта характеристика верна – многие бойцы и командиры ОТО по договорённостям 1997-го интегрировались в официальные силовые структуры. Но в случае Айембекова есть важные нюансы. Многое проясняющие в нынешней ситуации.
Так сказал Горбатый
Клан Айембековых из наиболее авторитетных в Бадахшане. Самый известный его представитель – Абдуламон – был знаменит далеко за пределами Таджикистана под прозвищем Горбатый Лёша (российские деловые партнёры шутливо называли его «Алексей Горбунов»). И он, и его отец, и несколько его братьев преследовались по уголовным статьям ещё в Таджикской ССР. В Хороге ходила грустная шутка: «Никак Айембековы встретиться не могут, то один в тюрьме, то другой».
Земляки их очень уважали. Вокруг Айембековых, особенно харизматичного горбуна, сформировалась мощная силовая бригада спортивной молодёжи. В районы их хорогского проживания («Хлебозавод» и «УПД») власти старались без нужды не заглядывать. В независимом Таджикистане теневая власть Абдуламона Айембекова вышла на поверхность. Под его военно-экономическим контролем оказалась большая часть памирской столицы. И, надо сказать, эта структура общественной самоорганизации оказалась весьма эффективной. Во всяком случае, Горный Бадахшан избежал кровавого обвала в 1992-м и даже принял беженцев из других регионов охваченного войной Таджикистана.
Ополченцы Абдуламона гарантировали работу местных структур жизнеобеспечения. Организующая роль системы Горбатого признавалась всеми объективными наблюдателями. «Лёша имеет миллионы, и их запуск в инвестиции должен быть вопросом времени», — говаривал в беседе с журналистом российский офицер Хорогского погранотряда. Происхождение этих миллионов тоже не было секретом. Через Горный Бадахшан шло не только оружие или драгоценные камни. Соответствующий канал был вписан в афганский наркотрафик. Выражение «Ушёл за речку» понималось вполне однозначно.
Айембеков занял умеренную позицию в таджикской гражданской войне. Хотя в принципе бадахшанцы поддерживали коалицию демократов и исламистов, Горбатый Лёша ограничивался защитой своей территории, оберегая автономные права Памира. Это сближало его с официальными властями Хорога и российским погранкомандованием, старавшимся сузить круг участников войны.
В то же время памирцы дали наиболее боеспособные части демоисламистских боевых структур – своего рода спецназ в крестьянской массе бойцов Исламской партии возрождения. Это закономерно, если учесть, что в межрегиональном «разделении труда» Таджикской ССР Горный Бадахшан поставлял кадры для науки, культуры, армии и милиции. (Отсюда родом и первый таджик-генерал Мастибек Ташмухаммедов, и выдающийся кинематографист Давлат Худоназаров, и чемпион России по универсальному бою Артур Одилбеков.)
Клан кланом вышибают
С бадахшанскими военными и гражданскими властями удалось наладить отношения. Но не с конкурирующими кланами. Особенно сложно складывалось с соседним Кулябским регионом, выходцы из которого во главе с президентом Эмомали Рахмоном пришли к власти по результатам гражданской войны.
В 1994 году Абдуламон Айембеков погиб. Неустановленные лица подорвали его машину, скромный «газик», известный всему Памиру. Следующие несколько лет систему возглавил отец горбуна Айембеков-старший. Затем, по естественным причинам, лидерство перешло к младшему брату – Толибу Айембекову.
Новые времена – новые нравы. Толиб сделал ставку на проникновение во власть, заняв командную должность в погранвойсках. Он согласился с подчинённым положением, сдал многие социально-политические позиции своего брата и отца. Однако сохранил семейный бизнес. В результате смежные силовики превращались в коммерческих конкурентов. А государство, не забывая прошлого, готовило удар.
Кому было выгодно?
Именно Айембекова и его людей обвинили в убийстве генерала нацбезопасности. Сам Айембеков заявил, что власти лишь нашли предлог для сведения старых счётов с оппозиционными полевыми командирами. Не слишком логично он обратился к президенту Рахмону (против этой оппозиции воевавшему) с просьбой вмешаться и разобраться. Вмешательство последовало – аж ракетно-бомбовое с вертолётов. И, похоже, близится к завершению.
Сколько-нибудь надёжной связи с регионом эти дни не было. Согласно отрывочным сведениям, бои шли не только в окрестностях, но и в самом Хороге. В основном у хлебозавода и в «УПД». Поначалу говорилось о сотнях погибших. Вчера КНБ огласил официальные данные о потерях: 12 убитых с правительственной стороны, 30 с айембековской. Истина, вероятно, где-то посередине. Почти полсотни человек арестованы, среди них восемь афганцев. Кстати, проходила информация, что на помощь Айембекову двинулись через Пяндж афганские союзники. С другой стороны, сообщается, что в Афганистан успел уйти сам наследник Горбатого.
На сегодня ситуация более-менее определилась. С 14:00 по местному времени (час дня по московскому) вступает в силу прекращение огня. Силы явно неравны, правительственные войска превосходят айембековцев как минимум троекратно, если не шестикратно. Хорог блокирован на въезд, но выход из города разрешён. Идут переговоры о выдаче подозреваемых в убийстве Назарова, с правительственной стороны их ведёт министр обороны Шерали Хайруллоев. Тем, кто сдастся, обещана амнистия. В то же время столкновения продолжаются. Зачистка Хорога и прилегающей территории не завершена…
По всей вероятности, официальные власти Душанбе и Хорога решили свою застарелую проблему. Альтернативный центр власти в Горном Бадахшане, сдавший прежние позиции, окончательно ликвидируется и не скоро будет воссоздан. Над памирским регионом утверждается, наконец, правительственный контроль. Если к убийству Абдулло Назарова действительно причастно сообщество Айембекова, то ничего гибельнее для себя оно не могло придумать. Если же нет, то версия о найденном предлоге для расправы выглядит резонной. Кстати, покойный генерал не был сторонником поминания старого.
Бомба на «Крыше мира»
Добиваясь военно-политического результата, власти не решают социально-политических и экономических проблем. Беднейший регион Таджикистана остаётся взрывоопасным. Горбатый Лёша, вопреки ожиданиям, не успел создать инвестиционного фундамента.
Бадахшанская промышленность пребывает в коме, сельское хозяйство сведено к фактически натуральному. Коммуникации висят на нити автодороги Ош-Хорог. Энергообеспечение завязано на ГЭС «Памир-1». Республиканские капиталовложения минимальны. Лишь небольшая часть обширной территории (в основном вдоль шоссе) вообще пригодна для постоянного проживания более чем 220-тысячного населения. Геоклиматические условия Памирского высокогорья, знаменитой «Крыши мира», венчаемой пиком Исмаила Сомони (бывший пик Коммунизма), людям жизни не гарантируют. Здесь даже якам не всегда удобно.
Бадахшанские мусульмане, в отличие от большинства таджиков, как правило, исповедуют исмаилитский толк шиитской ветви ислама. В каждом доме знают имя Карима аль-Хусейна — исмаилитского имама Агахана IV, гуманитарные грузы которого были неприкосновенны даже для самых отмороженных. В то же время местное самосознание во многом европеизировано. Хорогский интеллигент – а образованных людей здесь принято уважать – расскажет о памирских потомках воинов Александра Македонского. А иногда добавит об опасности «тюркизации Таджикистана», об «агрессии Ташкента, идущей через Душанбе», о необходимости защитить бадахшанскую самобытность. «Ох уж эти политработники, везде-то одинаковы», — вздыхали на этот счёт российские пограничники. К «политработникам» прислушиваются молодые спортивные парни, всегда готовые выдвинуть из своей среды нового Алексея Горбунова.
Бадахшанская диаспора вне Памира активна и сплочена. С началом хорогских боёв её представители собрались на несанкционированный митинг перед посольством Таджикистана в Москве. Они протестовали против этнической чистки – так памирцы понимают происходящее — и требовали немедленного вывода правительственных войск из Горного Бадахшана. Акции протеста могут продолжиться. Тем более неизбежным выглядит обострение ситуации в Таджикистане. А также осложнения международного плана, связанные с лавированием Душанбе между Москвой (рассчитывающей сохранить военную базу, созданную на основе 201-й МСД) и Вашингтоном (заинтересованным в «аэродромах подскока», близких к Афганистану).
