Племянники и кузены
Когда-то страна называлась Убанги-Шари. И это звучало естественнее, именем, а не шифром. Территория входила в колониальный массив Французской Экваториальной Африки. Охватывающий обширное пространство от Конго и Габона до южных границ нынешней Ливии.
Первое центральноафриканское правительство возглавил католический священник Бартелеми Боганда. Но лидер местного национально-демократического движения погиб в странной авиакатастрофе. Первым президентом независимой ЦАР в 1960 году стал его племянник, профранцузский политик Давид Дако. Шесть лет спустя он был свергнут кузеном – начальником генштаба Жаном-Беделем Бокассой.
Это была колоритная личность. Сержант французских войск, боец антигитлеровской коалиции. Воевал сначала в Конго, а потом и в Европе. Потом служил в Инодокитае, был награждён орденом Почётного легиона. В независимой ЦАР перешёл на национальную армейскую службу. Как самый заслуженный из местных военных, возглавил генштаб. С этой сильной позиции совершил успешный путч и занял президентский пост. Своего предшественника Дако некоторое время подержал в тюрьме, потом назначил советником.
Основатель ЦАР Боганда мечтал о демократическом обществе и социальном государстве. Президент Дако стоял во главе типичного кланово-коррупционного режима прозападной ориентации. Бокасса видел себя властелином Центральной Африки. Его идеи «возврата к земле» в чём-то предвосхищали будущие ужасы «аграрного коммунизма» полпотовщины. Левая риторика привлекала симпатии СССР. Сохранение традиционных связей с Парижем обеспечивало лояльность Запада. А заигрывание с исламом (Бокасса дважды менял вероисповедание с католического на мусульманское и обратно) и панафриканизмом гарантировало помощь Муамара Каддафи.
Корона краха
Территория ЦАР превосходит Францию вкупе с Бельгией и Голландией. Живут здесь менее 5 млн человек. Среднедушевой ВВП не превышает $700. Страна относится к наименее развитым в мире. Обрабатывающей промышленности почти нет, не считая пивзавода, ещё нескольких предприятий пищепрома и пошива одежды. Это при том, что центральноафриканские недра хранят солидные запасы золота, алмазов и урана.
При Бокассе они разрабатывалось с помощью французских инвестиций. Доход пускался на создание образцово-показательных хлопковых, кофейных и банановых плантаций. Государственный аппарат пытался контролировать даже традиционное натуральное хозяйство, надзирая за крестьянами на кукурузных, просовых, сорговых полях. Сегодня афроаграристские идеи Бокассы никем не воспринимаются всерьёз. Но промышленность, остатки которой ещё функционируют, была создана именно при нём. Чтобы субсидировать идеологические структуры.
В 1976 году Бокасса провозгласил себя императором Центральной Африки. Церемония коронации, списанная с наполеоновской, поглотила треть бюджета империи. Африканские общества и правительства были возмущены, Бокассу почти в открытую называли клоуном. Европа реагировала сдержаннее. Французы ценили своего бывшего бойца. В Советском Союзе причуду императора постарались не заметить – Бокасса ведь продолжал говорить об африканском социализме. Режим ЦАИ, как прежде ЦАР, причислялся в Москве к «развивающимся» и даже «антиимпериалистическим». Несмотря на тёплые отношения с французским империализмом. И даже на то, что своим кумиром император Бокасса I называл коллегу Наполеона I. А вовсе не Ленина. Впрочем, Наполеона и Ленин в трудный момент уважительно цитировал.
Коронация нанесла сокрушительный удар по слабой экономике. От СССР исходила только моральная поддержка, и то ограниченная. Каддафи в 1970-х ещё не успел развернуться. Помощь из Парижа уменьшилась. Трон в виде золочёного орла высился над страшными картинами. Во всём франкоязычном мире говорили о специфических пристрастиях императора. Заподозренных в нелояльности якобы подавали к столу, в том числе министра и профессора. Апогеем же стал изданный в январе 1979 года указ об обязательном ношении дорогостоящей школьной формы с изображением монарха.
Покупать форму приходилось за свои деньги, а шилась она на фабрике, принадлежавшей императору. Начались протесты детей и родителей. Бокасса ответил огнём. В буквальном смысле, он сам участвовал в расстрелах. На французское предложение отречься пока не поздно, он ответил угрозой «обратиться к русским». После чего отправился с визитом в Триполи, к Каддафи.
Вернуться оттуда Бокассе не удалось. 20 сентября 1979 года в аэропорту Банги высадился французский спецназ. На следующий день был занят императорский дворец и все административные здания. «Операция «Барракуда» прошла как по нотам. Страна вновь была провозглашена республикой. На президентский пост вернулся Давид Дако.
Бокасса нашёл убежище в той же Франции. На родине его заочно приговорили к смертной казни за массовые убийства, казнокрадство и каннибализм. Но в 1986 году он внезапно приехал в Банги. «Конечно, я не святой», — признался экс-император в речи на суде. Ему даже удалось отбить обвинение в каннибализме: дескать, содержимое холодильников не употреблялось в пищу, а использовалось в ритуальных целях. И хотя поначалу ему подтвердили высшую меру, её вскоре заменили на пожизненное заключение, потом на 20-летний срок. А в 1993 году Бокассу освободили по амнистии. Через три года он умер в своей постели. На пике популярности.
Демократия войны
Природа этой популярности неоригинальна. «При Бокассе порядок был… Уверенность в завтрашнем дне… Тогда страна строилась… Не то, что теперь… Всё развалено, разворовано…» Эти хорошо знакомые нам мотивы в полный голос звучат в Центральной Африке.
Дако, сместив Бокассу, следующие два года предотвращал попытки собственного смещения. Несколько раз ему это удалось, но в сентябре 1981-го генерал Андре Колингба добился успеха и продержался 12 лет. Режим оставался диктаторским, хотя и без запредельных изысков Бокассы. Население — нищим и бесправным, элита – жестокой и коррумпированной. Не случайно Бокасса в 1986-м рискнул вернуться. Он был уверен, что народ, разочарованный в президентах, вознесёт его на трон. Этого не случилось. Но народной благодарности ни Дако, ни Колингба тоже не снискали.
К концу 1980-х подкатила волна всемирной демократизации. Колингба начал смягчать режим, а в 1993-м даже провёл выборы и сдал власть избранному президенту Феликсу Патассе. Это был опытный политик, некогда премьер при Бокассе. Он попытался активировать ностальгические комплексы. Намекал, что вернёт всё лучшее из прежних времён. Особенно стабильность.
Не получилось. Восстановление демократии вылилось для ЦАР в перманентную гражданскую войну. Велась она под сугубо племенными и даже персоналистскими лозунгами. Южные кланы грызлись с северными, даже не пытаясь изображать каких-то концептуальных расхождений. Французское влияние в стране падало, зато усиливалось ливийское. ЦАР превращалась в протекторат «джамахирии». Каддафи разруливал местные конфликты, его слово долго оставалось решающим.
В 2001 году война перешла в активную фазу. Феликс Патассе с трудом сумел отбиться от начальника своего генштаба Франсуа Бозизе. Справиться с мятежниками удалось только с помощью ливийцев и конголезцев. Последние, однако, развернули в честь победы такие погромы, грабежи и убийства, что необратимо подорвали репутацию Патассе. (Кстати, лидер Освободительного движения Конго Жан-Пьер Бемба предстал перед Гаагским судом по обвинению в насилиях, совершённых в ЦАР.) Через два года Бозизе триумфально вступил в Банги, изгнав скомпрометированного Патассе.
Ностальгия по холодильникам
Но жизнь не изменилась. Клановые противоречия не разрешились. Гражданская война не окончилась. Страна продолжала разваливаться. К началу 2010-х она практически распалась. Север, центр и восток находились под «ночным контролем» повстанческих группировок. Хозяйство окончательно натурализировалось. Единственным рентабельным промыслом стал вооружённый грабёж. Именно фактор экономического развала более всего и подпитывал войну. В отряды оппозиции, как и в правительственную армию, вербовались, чтобы получить оружие, позволяющее добыть пропитание.
Все расчёты властей строились на участии в панафриканских проектах Каддафи. Повторение его лозунгов давало доступ к субсидиям. Внутренняя же политика Бозизе строилась на апелляциях к славному имперскому прошлому. Он издал указ о полной реабилитации Бокассы, называл его «великим гуманистом» и «строителем нации». Короче, прекратить очернение отечественной истории, забыть о холодильниках, слава эффективному менеджеру. А как ещё должен был рассуждать императорский генерал?
В августе 2011 года пал режим Каддафи. Колокол прозвонил по целому ряду режимов, державшихся ливийской поддержкой. Падение Бозизе стало вопросом времени. Несколько африканских государств – ЮАР, Ангола, Габон, Чад, Конго — направили военную помощь Бозизе. Из чисто охранительного принципа: сегодня он, а завтра кто? (Интересен и такой момент: вся иностранная «группа поддержки» Бозизе – африканские союзники Китая. Который проявляет возрастающий интерес не только к энергетическому, но и к минеральному потенциалу Чёрного континента. В том числе неразработанному или временно заброшенному, как в ЦАР.) Но движение повстанческих отрядов к Банги не удалось затормозить надолго.
Повстанческая коалиция называется «Селека». С местного наречия это переводится просто как «Союз». Какой-либо программы из названия не вывести. Составляющие «Селеку» организации выступают под лозунгами справедливости, демократии, единства – но кто в наше время не произносит этих слов? Во главе «Селеки» стоит Мишель Джотодиа. Бывший дипломат, политэмигрант, участник гражданской войны. О его взглядах тоже трудно что-либо чётко сказать.
Процесс дошёл до центра
Генеральное наступление «Селеки» развернулось в конце прошлого года. Города ЦАР один за другим переходили под их контроль. Правительственная армия почти не сопротивлялась. Военнослужащие межафриканских контингентов не считали нужным особенно рьяно отстаивать режим, не способный себя защитить (тем более не стал углубляться в конфликт Пекин, предпочитающий играть неверняка). В январе 2013-го Бозизе пошёл на соглашение с повстанцами. Их кандидат Николас Тьянгайе был назначен премьером, Джотодиа получил пост в министерстве обороны. Но в марте повстанцы обвинили президента в нарушении договорённостей и возобновили наступление. В минувшее воскресенье бойцы «Селеки» заняли президентский дворец в Банги. Бозизе бежал в Камерун.
Президентом провозглашён Джотодиа. «Мы пришли не ради охоты на ведьм», — заявил он и предложил действующим министрам оставаться на своих местах. Обещаны свободные выборы. Но при этом предполагается, что переходный период может продлиться до трёх лет. И, по словам Джотодиа, это ещё не значит, «будто через три года мы власть отдадим».
Международное сообщество до сих пор признавало законной администрацию Бозизе. Совет Безопасности ООН прямо осуждал «Селеку». Сейчас генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун выражает обеспокоенность «фактами нарушений прав человека в ЦАР». Гораздо больше зависит от Франции. Париж как-никак имеет опыт воздействия на африканский – и центральноафриканский — политический процесс. В Банги переброшены несколько сотен французских десантников. Но они лишь контролируют ситуацию в аэропорту, во французском посольстве и его окрестностях. Президент Франсуа Олланд уже дал понять, что озабочен безопасностью соотечественников, но вмешиваться во внутренние дела ЦАР не собирается. Восстанавливать свергнутого Бозизе – тем более. Французам сейчас более чем достаточно Мали.
В Банги царит анархия. Повстанцы берут своё. Жители столицы активно в этом помогают. Почти все автомашины поменяли владельцев, разграблены магазины и частные дома. Лидеры «Селеки» грозят сурово разобраться с мародёрами. Но очевидно, что на несколько дней город отдан в их власть. Иначе командиры потеряют своих бойцов.
Африканский континент давно стал испытательным полигоном глобальной тенденции – сквозной криминализации политического процесса. Результаты выборов приходится подтверждать войной, иначе проигравший не уходит (Кот д’Ивуар). Патент на снабжение хлопковых производств оберегается ядом для президента (Бенин). Недовольство политикой главы государства выражается из гранатомёта (Гвинея). Перераспределение экономических активов производится через расово мотивированный грабёж (Зимбабве). Статус профсоюза определяется резнёй и стрельбой (ЮАР). Снятие кандидатуры фаворита предотвращается угрозой бросить судью крокодилам (Кения). На таком фоне происходящее в ЦАР отнюдь не выглядит чем-то из ряда вон выходящим. Пожалуй, здесь даже относительно цивильно. Не в пример хотя бы Нигерии.
Боец сражается в джунглях, чтобы угнать автомобиль в столице. Командир ведёт его к этому автомобилю, чтобы стать министром или президентом. Рулей и должностей хватает даже в самой разорённой стране. Так надо ли заботиться о восстановлении производства? Не каждый будет так рассуждать. Но уж совсем пустой номер – надеяться на то, что сохранить власть поможет восхваление порядков славного прошлого. Тем более, если это прошлое олицетворяет Бокасса.
