В субботу вечером очевидцы в один голос говорили о мощных взрывах и интенсивной стрельбе в Триполи. Представители повстанцев объявили о начале операции по взятию столицы. Дальше пошла обычная ливийская путаница. Муамар Каддафи в очередной раз призвал в «миллионный поход на разрушенные города». В официальных правительственных сообщениях было сказано, что на город безуспешно попытались напасть небольшие группы мятежников, с ними покончили за полчаса, и в Триполи стало спокойно. Настолько спокойно, что руководитель правительственного ведомства информации Муса Ибрагим поспешил предупредить мир: мол, повстанцы одержимы кровавой местью, и у сторонников Каддафи просто нет иного выхода, как стоять насмерть, «защищая свои дома и семьи». В эфир гостелевидения вышла молодая ведущая с пистолетом, пообещав убить либо «кого-нибудь, либо себя». Следующим аккордом прозвучало второе выступление Каддафи, звавшего своих сторонников со всей страны – иначе «Триполи будет сожжён». Спокойствие, что называется, сочилось из всех щелей.
Каддафистская стороны озвучила цифры потерь за первые сутки штурма: 376 убитых, около 1000 раненых. Вчера днём интенсивность боёв поначалу снизилась. Но с середины воскресенья схватка разгорелась с новой силой. События развернулись с головокружительной быстротой.
Повстанцы, двигавшиеся с запада, поначалу были остановлены массированным огнём у населённого пункта Майя. Но затем пришло сообщение о захвате ими крупной военной базы, где дислоцировалась элитная бригада под командованием Хамиса Каддафи-младшего (того самого, о смерти которого сообщалось пока только дважды). Под контроль восставших перешли крупные пригороды Арада, Аль-Сабаа и Таджура. Повстанческие катера из Мисураты подключились к атаке с моря. С запада колонны вступали в Триполи под приветствия ликующих горожан. Каддафистские войска стянулись в укреплённый правительственный квартал Баб-эль-Азизия, представляющий из себя фактически военную базу.
После полуночи по московскому времени организованное сопротивление каддафистов практически прекратилось. Повстанцы двинулись к центру Триполи. Сложила оружие личная охрана Каддафи. Председатель повстанческого Национального переходного совета (НПС) Мустафа Абдель Джалиль, находящийся в Бенгази, где ещё в субботу запускались победные фейерверки, сообщил о пленении Сейифа аль-Ислама Каддафи, до недавнего времени считавшегося преемником. Другой сын Каддафи, Мохаммед, сдался сам несколько позже. Третьим в руки повстанцев попал Саади Каддафи.
Восставшие и их триполитанские сторонники, иногда целовавшие асфальт, по которому прошли революционные отряды, ворвались на Зелёную площадь. Ту самую, где постоянно собирались преданные сторонники лидера Джамахирии. На этот раз каддафистов там не оказалось. «Ливия! Аллах! Долой Каддафи!» — скандировали торжествующие победители. Под овации восторженных триполитанцев, топчущих, рвущих и сжигающих известно чьи портреты.
Местонахождение Муамара Каддафи оставалось неясным. От его имени выступал Муса Ибрагим, причём в эфире CNN. Он огласил новую статистику потерь в сражении за Триполи — 1300 убитых, 5000 раненых — и заявил, что Каддафи «остаётся лидером», который теперь «поведёт к демократии и мирным переговорам». Несмотря на то, что за истекшие сутки глава Джамахирии трижды призывал сражаться до победы, его представитель сообщил, что Каддафи готов хоть сейчас начать прямые переговоры лично с Джалилем. Иначе стране грозит кровопролитная гражданская война (словно последние полгода в Ливии происходит что-то иное). Повстанческий лидер ответил, что Каддафи и его сыновьям может быть предоставлен воздушный коридор для отлёта из Ливии…Потянулась всё та же сказка про белого бычка.
За ночь повстанцы взяли под контроль весь Триполи за исключением пяти сравнительно небольших районов, прежде всего Баб-эль-Азизии. Там по-видимому находится Каддафи в окружении последних сподвижников и наёмников. Сегодня утром вокруг этого последнего оплота «Джамахирии» возобновились бои. Танки Каддафи попытались пойти на прорыв, выехав из его резиденции в сторону городского центра. Разгорелось новое ожесточённое сражение.
На данный момент битва за Триполи ещё не закончена, но тенденция в целом очевидна. О Ливии после Каддафи впору говорить как о текущей перспективе.
«Ещё год назад, во время прошлого Рамадана, Ливия была вполне благополучной страной. Теперь многие ливийцы вынуждены жить в лагерях для беженцев в Тунисе и Египте», — говорил Каддафи. Так ли это?
Действительно, ещё недавно Ливия вполне могла похвалиться бесплатным здравоохранением и образованием, социальными выплатами, относительно низкими ценами. Но остров Бахрейн как минимум не менее благополучен, однако и там тысячи людей вышли под пули против королевской диктатуры. Мир меняется, и такого рода «благополучием» от общества уже не откупиться. Люди больше не позволяют вождям решать за себя, как им жить. В этом первопричина ливийского восстания. Которую, возможно, понял бы 26-летний полковник Муамар Каддафи 1969 года, но не может понять Каддафи нынешний.
Действительно, сейчас тысячи ливийцев погибли и стали беженцами. Но кого основная масса населения посчитает виновным в сложившемся положении дел? Именно – основная масса, а не бойцы каждой из сторон, чьи позиции понятны без вопросов.
Неясна социально-политическая ориентация тех, кто вчера победным маршем вошёл в Триполи, а сегодня смыкает кольцо вокруг бункера Каддафи. Не случайно Муса Ибрагим успел упрекнуть повстанцев в отсутствии программы, которую якобы заменяет жажда мести. Надо признать, что в антикаддафистской революции невооружённым глазом заметны минимум три трудносовместимые тенденции.
На востоке, в Бенгази, выдвигаются общедемократические лозунги. Хотя весьма вероятно, что они в значительной степени прикрывают регионально-клановые интересы. В Мисурате отмечались иные акценты. Здесь доминируют свои «авторитетные люди» с чисто конкретными замашками, которые так ярко продемонстрированы за без малого полгода осады, да и во вчерашнем десанте. Наконец, берберское ополчение, спустившееся на равнину с Западных Гор вообще совершенно особая статья: сугубо племенное сознание, практическое отсутствие навыков современной городской жизни, неприязнь к арабской элите, хорошая боевая подготовка. Что обещает стране такое соединение в победоносной коалиции?
А ведь есть ещё две силы, претендующие на участие в большой властной игре. Первая — функционеры «джамахирийского» аппарата, не очень запятнанные в глазах победителей и предоставляющие свои услуги в плане менеджмента. В том числе силового: прошла информация, что НПС готов принять на службу несколько тысяч полицейских и агентов госбезопасности. Кстати, без помощи военных, включая гвардейцев Каддафи, сдававшихся или присоединявшихся, повстанцам было бы куда труднее во время вчерашнего штурма. Вторая – исламисты, которые месяцы боёв держались на заднем плане, стараясь не напоминать о себе. Но теперь они наверняка постараются занять «подобающее» в мусульманской стране место. И заодно свести кое с кем давние счёты. Интересно, что поздравить ливийских революционеров с победой поторопился ХАМАС.
Автору этих строк довелось побывать в Ливии. Правда, было это почти 30 лет назад, но для Востока не такой уж срок. Главное впечатление тех дней: ливийцы замкнуты как вещь в себе. Конечно, в каждой кофейне висели портреты Каддафи, но сидящие под ними мужчины пили кофе и курили кальян. Так же это, наверное, было при короле, при итальянцах, при османах. Так же, наверное, будет и теперь. Хотя меняется жизнь и её символы. Так, Зелёная площадь, названная за цвет асфальта, коррелирующийся с зелёным государственным флагом и «Зелёной книгой» повергнутого теперь вождя, уже переименована в площадь Павших героев.
Для большинства ливийского народа нынешняя буря – лишь отголосок прежних. Конечно, потерь и разрушений никто не желает, их и так немало случилось за эти полгода. Но и рвать на себе одежды ради кого-то, кроме себя, ливийцы не станут. Наверное, отсюда происходили все неувязки этой поистине странной войны с чуть ли не виртуально взятыми городами, неисчислимыми, но так и не использованными вооружениями, громогласными и взаимоисключающими заявлениями. Теперь, когда война, будем надеяться, заканчивается, ливийское свободолюбие проявится не только в доблести и гордости, но и в мудрости здравомыслия.
