Середина 2000-х была временем рейдерского разгара. Грубые методы, вроде прорывов через шлагбаумы, драк на территории, выбивания дверей, уже отошли в прошлое. Тщательно отработанные технологии — завербованные акционеры, подложные документы, фиктивные собрания, чиновные прикрытия — ставили процесс фактически на поток. Объёмы захваченных активов стремительно росли. Удачливые рейдеры превращались в особую категорию собственников. Весьма специфического характера, с особыми навыками и методами. Это вызывало всё большее беспокойство не только других бизнесменов, но и государственных властей. Можно даже сказать, что это беспокойство стало одним из факторов, повлекших общее ужесточение государственной политики. Продолжающееся до нынешнего времени.
Ситуация с ООО «Фрунзенский плодоовощной комбинат» в ряду подобных эпизодов ничем особенным не выделялась. По версии следствия, захват производила группа Михаила Слиозберга. Этого весьма авторитетного в те времена бизнесмена зачастую называли Мишей Купчинским. Фрунзенский район и расположенные там коммерческие объекты входили в сферу его особых интересов (которые широко распространялись на торговлю и банковскую сферу). Летом 2005 года на ФПК прошла проверка УБЭП. Изъятая документация перешла в руки рейдеров. Несколько манипулятивных операций – и осенью того же года у комбината появились новые «законные владельцы».
Впоследствии выяснилось, что ключевую роль в захвате со стороны правоохранительных органов сыграли сотрудники не столько УБЭП, сколько УБОП. Образцы подписи предпринимателя Семёна Шубика — которому принадлежал ФПК и без формального согласия которого смена владельцев была невозможна — люди Слиозберга получили от борцов с оргпреступностью Азера Алиева и Василия Боровицкого. Их руководителем являлся заместитель начальника УБОП полковник Владимир Сыч. По мнению следователей, действовали подчинённые по указанию начальника. При этом стоит отметить, что именно борьба с рейдерами — особенно в лице «тамбовского сообщества», к которому Миша Купчинский не принадлежал — являлась важнейшим служебным направлением полковника Сыча.
К «тамбовскому бизнес-клубу» причислялся Вячеслав Дроков. Его считали одним из ближайших партнёров Владимира Барсукова. Того, в свою очередь считали петербургским «ночным губернатором». Арестовали Дрокова в декабре 2006-го, инкриминировав серию рейдерских захватов. Через восемь месяцев был арестован и Барсуков. В ноябре 2009-го Барсуков, Дроков и ещё несколько человек были осуждены на длительные сроки лишения свободы. Причём именно Дрокову было назначено самое суровое наказание – 15 лет.
Выводы были сделаны довольно быстро. Вячеслав Дроков пошёл на сотрудничество с правоохраной. Его показания стали важны для обвинительных заключений на предстоящих процессах Барсукова. Это позволило Дрокову снизить свой срок и перебраться на поселение с довольно-таки комфортным режимом содержания. Вплоть до свободного времяпрепровождения в гранд-отеле «Европа». Происходило это столь демонстративно, что режим пришлось вновь ужесточить.
Раньше протоколируемые воспоминания Дрокова заострялись на делах Барсукова. Теперь они коснулись темы Слиозберга. Свои прежние показания он счёл теперь «неполными и неправдивыми». Сыча, как выяснилось, он оговаривал. И готов всё прояснить во Фрунзенском районном суде, где слушается дело о захвате ФПК.
Михаил Слиозберг давно покинул Россию и общается с правосудием по переписке через адвоката. Семён Шубик скончался в июле 2008 года, через неделю после задержания Алиева и Боровицкого. Вскоре был арестован и Сыч. Успевший, однако, созвать пресс-конференцию, на которой говорил о провокациях и атаках на правоохранительные органы Санкт-Петербурга (в подобном положении свойственно объяснять свои проблемы действиями антигосударственных сил). Впоследствии, уже в заключении, он перечислил целый ряд своих врагов, список которых поистине впечатляет. Важное место в нём занимают коллеги по борьбе с рейдерством. Например, Олег Пипченков и Геннадий Захаров, курировавшие комплекс «тамбовско-рейдерских» дел. А также Бадри Шенгелия, главный свидетель против Владимира Барсукова.
Всё это производило впечатление откровенной разборки правоохранителей. Как минимум не поделивших лавры «победителей рейдерства». Но с тех пор прошло много времени. Изменилось и кадровое соотношение в органах МВД и Следственном комитете, и общеполитическая ситуация в стране. Силовые структуры консолидируются, и скандальное дело в северной столице смотрится для них неуместно.
Заявление Дрокова может изменить положение. Обвинение Сыча основано на показаниях Шенгелии. Сомнительных по определению, а теперь ещё и размытых «контрпоказаниями» одного из подельников. Если будет объявлено, что Сыч стал жертвой «оговора», честь мундира формально восстанавливается. Функционеры правоохраны выводятся из рейдерского контекста. И общим фронтом возобновляют атаку на тех, кто ностальгирует по временам «ночных губернаторств».
