Процесс обещает быть долгим. Прежде майской президентской инаугурации результат едва ли вырисуется. Но некоторые прогнозы уже звучат.
Сначала о персоналиях. Серьезные эксперты уверены, что в новый состав кабинета не вернется Виктор Христенко (до января возглавлял Минпромторг, ранее был вице-премьером, общий правительственный стаж – 14 лет). Ожидается уход Игоря Левитина (Минтранс, в правительстве 8 лет) и даже Сергея Шойгу (МЧС, занимает этот пост 18 лет, а если считать с Госкомитета по ЧС – более 20 лет). В зависшем состоянии пребывают такие фигуры, как Анатолий Сердюков (Минобороны с 2007 года), Андрей Фурсенко (Минобрнауки с 2004 года) и Татьяна Голикова (Минздравсоцразвития с 2007 года). Как видим, тучи сгустились над административными тяжеловесами, укоренившимися в возглавляемых системах подобно Юрию Лужкову в столичной мэрии, и над фигурами, находящимися в эпицентре общественной критики. Методология кадровой политики вычисляется достаточно четко.
Главная же интрига завязывается вокруг Игоря Сечина. Топливно-энергетический вице-премьер считается одним из самых влиятельных администраторов и политиков России. Его причисляют к ближайшему окружению Владимира Путина. С его именем традиционно связываются стратегические линии российской политики и все сколько-нибудь существенные оперативно-управленческие мероприятия. В каком-то смысле он даже олицетворяет социально-политическую систему РФ, сложившуюся в первое десятилетие XXI века.
Авторитетные аналитики считают, что вывод Игоря Сечина из правительства был одним из условий, на которых Дмитрий Медведев соглашался принять премьерский пост. Рассуждение весьма логичное: правительство, в котором состоит Сечин, может возглавлять только Путин. Просто по реальному факту влияния. Кроме того, Игорь Сечин объективно противопоставлялся медведевской модернизационной политике. Именно он более чем кто-либо символизировал сращивание верхушки госаппарата с крупным капиталом, огосударствление бизнеса. Решение о выводе высших чиновников из руководящих органов крупнейших компаний – возможно, наиболее серьезное из принятых Медведевым на президентском посту – прежде всего касалось Сечина и Роснефти. Формально вице-премьер выполнил президентское распоряжение. Однако баталии вокруг его ставленников, особенно в энергетическом секторе, далеки от затухания. Так или иначе, отставка Игоря Сечина (по всей видимости, вместе с министром энергетики Сергеем Шматко) стала бы лакмусом, определяющим степень политического влияния Дмитрия Медведева на премьерском посту.
Теперь о тех, кто, вероятно, останется. Прежде всего это первый вице-премьер Игорь Шувалов и вице-премьер Владислав Сурков. Первый рассматривается как проводник политических установок экс-президента, второй – как необходимый ему управляющий, особенно в сфере модернизационной проблематики. О возвращении Алексея Кудрина едва ли может идти речь – слишком демонстративен был его разрыв с Медведевым. Но Антон Силуанов, продолжающий кудринский финансовый курс, скорее всего останется. Разногласия Кудрина с Медведевым носили больше политический, нежели финансово-экономический характер.
Кандидатуры на освобождающиеся должности менее ясны. Циркулируют слухи о приходе в правительство Аркадия Дворковича. Помощник президента по экономическим вопросом выступал как идеолог медведевской модернизации, но не располагал управленческими рычагами. Его роль фактически сводилась к PR-обеспечению президентских инициатив. При этом стремление обрести реальные административно-политические полномочия за Дворковичем отмечалось.
Помимо персональных, правительство ждут структурные перемены. Ходят разговоры о будущем проектном характере кабинета: вице-премьеры станут курировать не правительственные учреждения, а направления политики. Как это будет выглядеть на практике, неясно. Ведь конкретные рычаги воздействия по-прежнему остаются в ведении министерств. В принципе, чиновники получат широкие возможности игнорировать кураторские распоряжения, идущие вразрез с ведомственными интересами. Кстати, нечто подобное уже происходило с Дмитрием Медведевым в бытность его вице-премьером, занимавшимся национальными проектами.
Тем более что управленческая практика показывает – сложносоставные структуры менее эффективны, чем привычные министерства. Представим, каково будет управлять монстром под названием Министерство инфраструктуры, под крышей которого могут объединить нынешние Минтранс, Минпромторг, Минсвязь и частично Минэнерго… Но пока что на суд тандема выносятся все новые концепции структурирования. Что из всего этого получится, покажет время. Равно как и судьбу самого противоречивого замысла – так называемого «большого» или «открытого правительства». Будет ли это хоть в какой-то степени канал общественного влияния на власть? Или же рычаг нейтрализации такого влияния? А может быть, просто рассадник синекур?
Дмитрий Медведев иногда стремится выйти за рамки заданной ему роли. Порой ему удаются принципиально согласованные, но ситуативно самостоятельные действия. Наверняка будет расти и степень его влияния на принимаемые правительственные решения. Но тандем сейчас неразрывен. Это данность, на которую лишь минимальное влияние могут оказать как аппаратные игры во власти, так и протестные настроения в обществе.
