Совсем недавно французские обозреватели отметили «политический экватор» Эмманюэля Макрона как президента Франции. 14 ноября отчеркнулась ровно половина его пятилетнего срока. Итоги оцениваются в весьма противоречивых тонах. Одно из таких противоречий, надо полагать, таится в политике французского лидера на российском направлении. Возможно, отношения с Кремлём будут использованы как козырь, когда завяжется новая борьба за Елисейский дворец.
В мае 2017 года, когда Макрон стал главой государства, многие французские политики, позитивно настроенные к РФ, пребывали в скептическом расположении духа. «Мы можем ошибаться, но сегодня ничто не указывает на поворот к диалогу в отношениях с Москвой», – отмечал экс-министр обороны Жан-Пьер Шёвенман. На тот момент ветеран французского левого движения не ошибался.
Во время предвыборной кампании и сам Макрон, и его сподвижники из социал-либерального движения «Вперёд» не давали оснований для подобных расчётов. Они неоднократно обвиняли неких российских хакеров и более конкретную «Russia Today» в противозаконном вмешательстве во французскую политику. Подтверждали неизменно жёсткую позицию касательно «крымских» санкций. Резко критиковали действия Москвы на Донбассе. Не сулило Москве хорошего уже то, что путь Макрона в большую в значительной степени проложил Жак Аттали – в своё время близкий советник покойного президента Франсуа Миттерана, идеолог атлантизма и глобализации. Закономерно, что в Кремле победа Макрона рассматривалась как вариант из самых нежелательных. Ставка делалась на лидера националистов Марин Лё Пен, в крайнем случае – на консерватора Франсуа Фийона.
Эмманюэль с Марин на пути к сближению. EPA
Порядка двух лет Макрон являлся мишенью провластной пропаганды РФ. Движение «жёлтых жилетов» недаром получило мощнейший пиар в ведущих российских масс-медиа. По-своему это было логично. Макрон не отказался ни от либерализма, ни от еврофедерализма. Не выказывал он и антиатлантизма, до последних рассуждений о «смерти мозга» НАТО. Но ситуация явно меняется. Некоторые важные внешнеполитические установки французский президент пересмотрел. И среди них – российское направление.
Франция сыграла важную роль в возвращении делегации РФ в Парламентскую ассамблею Совета Европы. Вполне благосклонен Макрон к идее Дональда Трампа вернуть РФ в «Большую семёрку». В сентябре 2019 года, после практически семилетнего перерыва, возобновил работу российско-французский Совет сотрудничества по вопросам безопасности. Министр иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан и военный министр Флоранс Парли встретились с российскими коллегами Сергеем Лавровым и Сергеем Шойгу. Учитывая дипломатическую и военную репутацию современной РФ, шаг, несомненно, смелый.
«Ни Крым, ни ситуация в Донбассе, похоже, уже не оказывают решающего воздействия на восприятие Макрона», – отмечает французский сенатор-социалист Давид Ассулин. Некоторые эксперты связывают такую эволюцию с влиянием экс-министра иностранных дел Юбера Ведрина – считающегося проводником т.н. «конструктивной линии» в отношении Кремля.
Своё объяснение предлагает Фёдор Лукьянов, председатель президиума российского Совета по внешней и оборонной политике: «Макрон – крайне амбициозный лидер, который хочет вернуть Франции функцию политического флагмана». С этим может быть связан его «разворот к России». Помимо субъективного или персоналистского фактора, можно подыскать и другие: кризис во взаимоотношениях Евросоюза и США, явное снижение экономического и политического динамизма Германии, расчёты на Владимира Путина в противостоянии международному терроризму, мода на геополитическую «многополярность».
Не все наблюдатели ограничиваются такими респектабельными мотивами. К примеру, российский оппозиционный публицист Андрей Пионтковский, вынужденно эмигрировавший в США, видит природу «разворота» гораздо проще. «Оставшийся без доброго полицейского дядюшки Сэма, ушедшего на пенсию, Макрон призывает европейцев укрыться, пока это ещё возможно, чужими телами: «Не меня! Украину! Не меня!» – перефразирует он страшную сцену из оруэлловского «1984». Сказано, конечно, не слишком корректно. Но довольно-таки реалистично. Страх – или ладно, скажем: обеспокоенность – перед имперской экспансией путинской РФ способны порождать иллюзии «понимания», «диалога», «обоснованных уступок» и т.п. Несколько десятилетий назад политика «разрядки» (кстати, на Западе для её обозначения употреблялось французское слово détente) в большой степени основывалась на тех же резонах и чувствах. Итоги известны, но предсказаны были далеко не сразу. Эмманюэль Макрон и его единомышленники пока лишь в начале пути.
Нежданный разворот… ТАСС
Большинство либеральных единомышленников Макрона пребывают, мягко говоря, в недоумении. Ведь не секрет, что сегодня именно возглавляемые либералами правительства в Евросоюзе занимают жёсткую позицию по отношении к Москве. Центристская депутатская группа в Европарламенте рассматривается как одна из наиболее «антироссийских». При этом любопытно, что сам Макрон объясняет свой «российский поворот» в том числе идейными мотивациями.
Французский президент пускается в рассуждения о конце западной гегемонии в мировой политике, об усилении конфликтов, о небывалом кризисе либеральной рыночной экономики. И призывает и западную элиту «искать новую стратегию». Способную обновить европейскую светскую цивилизацию, основанную на духе Возрождения и традиции Просвещения. Что можно возразить против таких прекрасных намерений? Но далее, как в повести Аркадия Гайдара, «когда из толпы уже неслись сочувственные выкрики, оратор начинал незаметно поворачивать».
Чисто объективно, считает Макрон, сделать это без РФ, выталкивая её из Европы, не получится. Выступая ещё в августе перед французскими послами президент заявил: «Совершенно необходимо сформировать общий фронт между Европейским Союзом и Россией, задуматься о структурирующих сейчас Европу концентрических кругах и прийти к новым отношениям с Россией». По его мнению, было бы неудачей, если РФ попытается вновь стать сверхдержавой или пойдёт по пути евразийского развития (вот это рассуждение может особенно умилить). Наоборот, нужно способствовать европейскому вектору российского развития, для чего и требуется «сбалансированное сотрудничество с Москвой».
При этом остаётся тайной, как могут выглядеть балансы сотрудничества во имя идеалов Возрождения и Просвещения с государством, где ставятся памятники Иосифу Сталину и Ивану Грозному, где отправляют в лагеря мирных демонстрантов, где потоком хлещет самая замшелая самодержавно—клерикальная госпропаганда, откуда по всему миру поддерживаются тиранические режимы, совершаются аннексии, ведутся контрреволюционные и колониальные войны, пропаганда войны возведена просто в культ, и министр иностранных дел давно сказал, что разговоры об общих с Европой ценностях вообще пора прекращать. На таком фоне отчего-то непроизвольно вспоминаются стихи великого русского патриота и подлинного носителя европейских ценностей Н. А. Некрасова: «Люди холопского звания сущие псы иногда: чем тяжелей наказания, тем им милей господа».
Впрочем, именно во Франции такие подходы опираются на давнюю политическую традицию. Ещё в конце 1970-х Владимир Буковский писал: «Во Франции, несмотря на обилие политических партий, практически есть лишь две реальные силы, и обе объективно просоветские. Для одной самый большой враг почему-то США. «Величие Франции», по их мнению, состоит в том, чтобы всегда поступать наперекор интересам демократического мира, благо этот мир не собирается их оккупировать и ссылать в Сибирь. Для другой самый большой друг – Советский Союз. При этом население настроено отнюдь не просоветски, т.е. разрыв между желанием избирателей и политикой, проводимой выбранным ими правительством, колоссальный». Было и впрямь похоже на то, пока в 1980-х не взломал эту схему социалист Миттеран. При котором Франция парадоксальным образом сделалась «примерным учеником в атлантическом классе» (эту характеристику дали, разумеется, раздражённые представители упомянутых Буковским правых адептов «величия» и левых друзей СССР).
Но Эмманюэль Макрон регулярно ссылается на идейно-политическое наследие другого президента – Валери Жискар д’Эстена. Который дружественно встречался с Леонидом Брежневым в мае 1980 года. Посреди Афганской войны. Да ещё встречался в Варшаве, оказывая знаки внимания властям ПНР – за три месяца до восстания «Солидарности». Такой вот либерал, наследник идей Просвещения и принципов Великой революции. Он и ныне верен себе. В 2014 году Жискар д’Эстен с энтузиазмом поддержал крымские действия Путина. А в Россию (на празднование годовщины Бородина, например) экс-президент Франции приезжает по личным приглашениям президента РФ.
Свою политику на советском направлении Жискар д’Эстен оправдывал, разумеется, стараниями «во имя мира, безопасности и сотрудничества». ЦК КПСС эти старания ценил по достоинству. Его печатный орган газета «Правда» перед французскими президентскими выборами 1981 года опубликовал огромный материал в поддержку праволиберального кандидата – против социалиста, поддерживаемого компартией (!). Но, полагают многие эксперты и историки, именно прожискаровское выступление «Правды», ставшее известным во Франции, склонило перевес избирателей в сторону Миттерана. Ибо, повторим Буковского, большинство-то французов вовсе не желали склоняться перед Брежневым. И если Эмманюэль Макрон по-настоящему изучает опыт Валери Жискар д’Эстена, этот эпизод может стать для него поучительным уроком.
Тиксье-Виньянкура (слева) уже нет, а Ле Пен (справа) уже не тот. Gamma-Rapho
Но приходится отметить важное различие между политическими эпохами. Во Франции тех времён всё же имелись силы, жёстко противостоящие просоветским тенденциям элиты. Прежде всего – тогдашние ультраправые. В 1960-х и начале 1970-х их вёл харизматичный адвокат-антикоммунист Жан-Луи Тиксье-Виньянкур. Он приветствовал Венгерское восстание, призывал к отпору советской интервенции в Чехословакию, выступал за альянс Франции с Америкой, участие в НАТО и самое упорное противостояние советскому коммунизму – ибо именно в этом видел национальное величие. Но особенности французской политической культуры сказались и в его деятельности: как раз на выборах 1981 года он поддерживал Жискар д’Эстена – никак не мог принять коммунистического участия в коалиции Миттерана. В дальнейшем антикоммунистические и антисоветские знамёна Республиканского альянса Тиксье-Виньянкура подхватил Национальный фронт Жан-Мари Лё Пена. Но о чём теперь говорить, если сегодня во главе НФ стоит Марин?
Сейчас, правда, Эмманюэль Макрон не собирается в одностороннем порядке отменять санкции или разрывать с НАТО. При всех намёках на свой деголлевский масштаб, он явно в этом не уверен. Подход к Москве должен, как и ранее, иметь обшеевропейское измерение – такова официальная позиция Франции. Но определять измерения Европы хотел бы сам Макрон. И то, что он наблюдает в Украине или в России склоняет на жискаровский курс. Только действия общественных сил изнутри – опять же, прежде всего российских и украинских – способны изменить французские и европейские впечатления.
Роман Рудин, специально для «В кризис.ру»
