Центральный Комитет Коммунистической партии Китая, Государственный совет Китайской Народной Республики, Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей предупреждают: «Товарищ Цяо бессмертен!» Этими словами оканчивается некролог опубликованный правительственным агентством Синьхуа. Сказано сильно. Но факт: умер не рядовой китайский политик. Ушёл человек, с чьим именем связана крупнейшая система авторитарной диктатуры. Под которой живут без малого полтора миллиарда человек. И которая настойчиво предлагается как образец ещё сотням миллионов.
«Сделай так, чтобы сказал Цяо Ши»
Почти двадцать лет назад в среде петербургской левой молодёжи была в ходу присказка: «Чего ты от меня хочешь? Сделай так, чтобы сначала Цяо Ши сказал». Особенно часто звучало это в первых числах апреля 1996 года, когда председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей посещал Санкт-Петербург. Многие понимали: нас почтил визитом не просто председатель парламента, не аналог тогдашнего Селезнёва или нынешнего Нарышкина. Цяо Ши реально был третьим человеком Китая. И не было никакой уверенности, что он не продвинется на ступень-другую вверх.
Если верить официальным биографиям, в далёком детстве и юности его звали Цзян Читон. Имя, полученное при рождении в конце 1924 года, он сменил, когда стал коммунистом. Чтобы не ассоциироваться с дальним, но кровным родственником по имени Чан Кайши. В подпольной компартии, тем более среди молодых и горячих студентов из китайских марксистских кружков, родственники правителя-антикоммуниста вызывали подозрения. Цзян полагал, что, став Цяо, перестаёт быть членом семьи врага народа. Что это было ошибкой, он узнал нескоро.
Когда Компартия Китая пришла к власти, Цяо Ши было 25 лет. Перед подпольщиком с почти десятилетним стажем открывались широкие перспективы. Комсомольская номенклатура, заводская администрация, отдел международных связей партаппарата. В Китае издавна ценят способных чиновников. Цяо Ши знал своё дело. Стойко проводил на своих участках «Большой скачок», «Сто цветов» и прочие креативы маоизма (количество жертв не то, что не подсчитано – принципиально не подсчитывалось). «Он был закалённым и верным борцом за коммунизм», – составители некрологов КПК слов на ветер не бросают.
Председатель Мао мог гордиться Цяо. Как Цяо гордился правом служить Мао. Но всё это полетело в тартарары с 1966 года. «Культурная революция» не знала пощады. Кто-то вспомнил где-то, что когда-то Цяо был Цзяном, то есть, считай – Чаном. И понеслось.
Он вынес хунвэйбинские издевательства и тюремную жесть. «Да здравствует товарищ Мао Цзэдун!» Само по себе это могло и не спасти. Много было желающих выскользнуть на словословиях из-под безжалостного катка Цзян Цин и Кан Шэна. Далеко не всем оно удавалось. «Что это будет, коль каждый на вождя набросится, пусть даже с хвальбой?» Но Цяо Ши повезло. А может, о нём просто забыли. Так или иначе, из тюрьмы он вышел.
Ему был доверен узел директив и назначений
За битого, как известно, двух небитых дают. Когда Мао, решив вопросы, начал сбавлять обороты безумия, ему понадобились люди менее резвые и более вдумчивые. Прежде всего – военные: хунвэйбинов было приказано тормозить огнём; сделали – не задерживайтесь. Но не только. Обычные клерки тоже требовались – например, вести сводки планового деторождения. Или налаживать связи с США, дабы «медведям из соседней северной страны» жизнь мёдом не казалась.
Поначалу Цяо Ши не рекомендовалось высовываться. Он к этому и не рвался. После тяжёлого пароксизма страна была построена в колонны и шеренги, всё контролировалось, каждый знал своё место. Но перемены приходят всегда. В конце 1975-го не стало монстра Кан Шэна, непосредственно ведавшего партийно-государственным террором «великого кормчего». Потом самого Мао Цзэдуна. А как только ушёл из жизни её муж, повязали и неистовую «красную императрицу» Цзян Цин. Со всей её «Бандой четырёх» – шанхайским партбоссом Чжан Чуньцяо, идеологом красного безумия Яо Вэньюанем, маоцзэдуновским любимчиком Ван Хунвэнем.
Поначалу власть перешла к «Малой банде». Тоже четырёх. Это были начальник партийной охраны Ван Дунсин, пекинский мэр У Дэ, вице-премьер Цзи Дэнкуй и командующий столичным военным округом Чэнь Силянь. Все они поднялись в верху на волне террора Кан Шэна и Цзян Цин, по мере сил в нём участвовали, но с удовольствием избавились от возмутительницы номенклатурного спокойствия. Их лидером был новый председатель ЦК Хуа Гофэн, прямой наследник Мао. Мечтавший сохранить в незыблемости комфортный для чиновника маоистский строй, но без прежних кровавых каруселей.
Мечтания были наивны, а перемены неизбежны. Железная поступь прагматичного реформатора Дэн Сяопина слышалась всё отчётливей. Декабрьский 1978 года пленум ЦК КПК принял его программу. Время полоумных идеологов марксизма-маоизма кончилось. Не удержались и наследники-начётчики. Наступал час таких, как Цяо Ши.
Партийный дипломат Цяо вернулся в международный отдел Секретариата ЦК КПК. Через четыре года, в 1982-м, перешёл в организационный отдел ЦК. Это уже серьёзно, там сердцевина коммунистического функционирования. А ещё через два года зарекомендовавшему себя делопроизводителю была поручена верховная канцелярия – Главное управление ЦК КПК. Формально – обслуга руководства, бумаги да скрепки. Реально – узел директив и назначений, диспетчерская партийной власти. Начальник этой канцелярии не обслуживал политический процесс, а формировал его. Нечто вроде «Общего отдела» ЦК КПСС, который при создании в 1920-м назывался куда откровеннее: «Секретно-оперативный».
К тому времени преследования в «Культурную революцию» давно стали отличной карьерной рекомендацией. Именно таких, наученных жизнью, предпочитал продвигать новый богдыхан – Дэн Сяопин. Чтоб была надёжная аллергия на идеологические вопли. И чтоб понимали: «духовные скрепы» нужны для дела, а не сами по себе. Ловите мышей – ничто не скрепляет надёжнее.
1985 год многое переломил в мире. В московский Кремль пришёл Горбачёв. В ангольских джунглях собрались антикоммунистические партизаны трёх континентов, готовить последний бросок. А в Пекине случился скандал: начальник китайской резидентуры в США сдался американцам. Пришлось в срочном порядке шерстить разведсистему. На партийное руководство спецслужбами передвинули исполнительного канцеляриста. И вот там-то Цяо Ши всецело нашёл себя. Вовсе не всуе поминала это имя левая молодёжь Питера.
«Ослабление народа – правильный путь» – для начальника
Система центрального управления в КПК устроена в усложнённом варианте. Не только ЦК с его отделами и Секретариат ЦК со своими отделами. Не только Политбюро «матрёшкой» – ещё с Постоянным комитетом Политбюро, который и есть синклит высшей власти. Функционирует ещё ряд комиссий ЦК, которые временами могут значить больше самого ЦК с Политбюро. (Так пошло с маоцзэдуновских «лихих 60-х», когда Группа по делам культурной революции вертела на шампуре все постоянные комитеты.) Главных комиссий две – Политико-юридическая и Дисциплинарная. Вторая в основном борется с коррупцией и тасует аппарат. Это надолго. Первая определяет политический курс и командует карательными органами. Комментарии излишни.
Цяо Ши руководил обеими комиссиями. С серелины 1980-х по начало 1990-х. Что это означает, можно не пояснять. Партия, государство и общество были в его руках. Конечно, под патронажем Дэн Сяопина. Но не следует забывать: в коммунистической системе чиновник – собственник своего поста. Как говорил Маркс, государство есть частная собственность бюрократии. До тех пор, пока хозяин при мандате.
Цяо Ши был одним из тех, кто принимал кровавое решение в славные и трагические майско-июньские дни Тяньаньмэнь 1989 года. Говорят, он не рвался посылать танки на студентов и рабочих. Предпочёл бы выставить их по периметру площади, отсечь демонстрантов от масссы жителей Пекина, дождаться, пока разойдутся, осознав безнадёжность блокады, а дальше на усмотрение всевозможных комиссий. Но Дэн решил: давить. И Цяо дисциплинированно включил свои партийно-канцелярские рычаги. Ведь в главном он не расходился со сторонниками расправы. Главное – стабильность и спокойствие.
Почтительный народ должен прилежно трудиться под присмотром могущественного властителя и его мудрых советников. А если что – «Держать массы в повиновении». Так учила инструкция дэнсяопиновских времён. Но ещё Шан Ян произнёс слова, золотые для любого начальства: «Сильное государство означает слабый народ. Ослабление народа есть главная цель государства, идущего правильным путём». Цяо Ши, как все его братья по классу, не сходил с этого пути. И его шаги были продуктивнее многих.
Цяо Ши предстал в новом образе, но применял и старые методы
На крови Тяньаньмэнь поднялся в генеральные секретари шанхайский секретарь Цзян Цзэминь, твёрдой рукой удержавший свой мегаполис в стабильном положении. На подходе был тибетский секретарь Ху Цзиньтао, первым пославший в Пекин телеграмму одобрения. Дэн Сяопин дал добро на закручивание гаек, репрессии, усиление централизма. Тем более, что «китайское чудо» начинало буксовать. Деревня была поднята роспуском противоестественных маоистских коммун. Но дело затормозилось в городе – снимать директивное планирование с индустрии партбонзы не собирались.
И тут Цяо Ши предстал в новом для себя образе. При каждом удобном случае он повторял: превыше всего законность, нельзя допускать произвола. Мол, не хотим же мы рецидивов «культреволюционного» кошмара! Намекал, что генсеку не стоит отрываться, не старые времена. Требовал развивать рыночную экономику на основе правовых гарантий. И даже защищал общество Фалуньгун – мирных, но упорных сектантов-диссидентов, которых в стране миллионы, и которых Цзян с Ху держали за худшую опасность.
В 1992 году Цзян Цзэминь «отжал» Цяо Ши – с секретарства в партийных комиссиях он перешёл на председательство в ВСНП, всего лишь парламенте. Это, конечно, было понижением. Но Цяо оставался членом ПК ПБ ЦК. В этом отражалось понимание: его устами говорит многочисленный и могущественный слой чиновников-ганьбу. Мандаринов, желающих обеспечивать стабильность циркуляром, а не дубинкой и не танком. К ним приходилось прислушиваться.
Кому-то, быть может, покажется, что на верхах КПК находился либерал типа Михаила Сергеевича. В том-то и дело, что нет. Последние два года жизни Цяо Ши пребывал в международном розыске. На его арест был выдан ордер в Испании – за террор против тибетцев, доходивший до геноцида. Такие же ордера выданы на Цзян Цзэминя и ещё нескольких мандаринов. высшего звена. Цяо Ши охотно применял привычные простые методы. Просто он знал, где нужен гаечный ключ, а где хватит пинцета. Всё для блага государства. Которое есть – чиновник.
Задачи страны не в чиновном спокойствии
17 лет назад товарищ Цяо Ши ушёл на заслуженный отдых. Но китайская система власти имеет ещё один эшелон. Есть такое понятие: «старейшины КПК». Пожилые отставники имеют совещательный, но очень весомый голос. Прежде всего это – бывшие первые лица. В Китае не сидят в начальственных креслах до последнего вздоха. Дэн Сяопин завещал сменяться раз в десять лет, дабы не создавать нового Мао, который рано или поздно потеряет разум (начнёт, например, искать предателей, объявлять войны, провозглашать на весь мир свою уникальность, рвать с иностранными партнёрами и т.д. и т.п.). Сейчас таких двое – Цзян и Ху. Но их уравновешивают отдыхающие рангом ниже – бывшие члены ПК, ПБ и Госсовета.
Цзян Цзэминь, а теперь и Ху Цзиньтао – сторонники жёсткой линии. Грубо говоря, больше плана в экономике и репрессий в политике. Цяо Ши принадлежал к другой когорте. Когда он временами появлялся на публике – например, с презентацией книги своих речей – от него снова слышалось о законах и правах. Аналитики полагают, будто Цяо обеспечивал надёжную ветеранскую поддержку нынешнему генсеку Си Цзиньпину.
Предполагается, что он немало сделал для того, чтобы прервать возвышение Бо Силая и Чжоу Юнкана, органично объединявших идеологическую жесть маоизма с запредельной коррумпированностью. Низвержение Чжоу оказалось последним крупным делом Цяо. Что ж, это Китай оставит в благодарной памяти.
А всё остальное? Вряд ли. Национальные задачи могучей страны состоят не в обеспечении чиновного спокойствия. Вот бы о чём подумать воздыхателям по «китайской модели». Особенно живущим в тех странах, где правят не китайские мандарины, а приказные иных традиций. Вроде тех, что предлагают сейчас заселять опустевшие российские деревни трудолюбивыми китайцами.
Никита Требейко, «В кризис.ру»
