78-летний император Японии Акихито на днях был выписан из больницы после операции коронарного шунтирования. Врачи настоятельно порекомендовали престарелому монарху, который и так не отличается завидным здоровьем, не принимать участия в официальных мероприятиях в течение недели после выписки. Однако самурайский дух берет свое. Акихито намерен участвовать в мемориальной службе по случаю годовщины катастрофы 11 марта 2011 года.
Власть японского императора очень ограниченна. Ее даже трудно назвать властью. Английская королева имеет несколько больше полномочий. В Японии монарх – символ государства и национального единства. Не более того. Вот и получается, что состояние Акихито так или иначе отображает ситуацию в японском обществе.
Возьмем внешнеполитическую составляющую в части российско-японской напряженности. Казалось бы, в 2009 году власти Японии окончательно определились насчет Южных Курил: «Российская Федерация незаконно оккупирует четыре северных острова. В этой ситуации поездки наших жителей туда или участие в освоении островов в формах, основанных на предпосылке российского права на управление ими, не согласуются с позицией нашей страны по проблеме северных территорий. В таком подходе нет изменений». Более того, парламент вотировал закон, утверждающий японский суверенитет над «неотъемлемой частью Японии – островами Итуруп, Шикотан, Кунашир, а также Южно-Курильской грядой». И вдруг на днях появилось новое понятие – теперь острова Кунашир, Итуруп, Шикотан и островная группа Хабомаи, занятые советской армией в 1945 году, определяются официальным Токио как земли, «находящиеся под (иностранным) господством, которое не имеет юридических оснований»…
В чем смысл этой словесной эквилибристики? И здесь можно плавно перейти к главной внутриполитической проблеме Японии – корректировке общеполитического статуса.
Послевоенный экономический расцвет и политическая демократизация Японии пришлись на полувековое правление правоцентристской – по сути консервативной – Либерально-демократической партии (ЛДП). С середины 1950-х по начало 1990-х ЛДП регулярно побеждала на парламентских выборах, хотя не без некоторых манипуляций – например, если партия не получала в парламенте абсолютного большинства, в нее срочно вступало нужное количество депутатов, избранных как «независимые». Наиболее яркими лидерами ЛДП были премьеры Сигеру Иосида, Какуэй Танака, Ясухиро Накасонэ. Первого из них порой называли «японским Рузвельтом», второго – «японским Никсоном», третьего «японским Рейганом». Эти прозвища резонны: Иосида титанически преобразовывал страну на рыночно-демократических основах, Танака осуществлял резкие прорывы на фоне непрерывных коррупционно-политических скандалов, Накасонэ демонстрировал уверенный неоконсервативный динамизм.
Японские консерваторы однозначно доминировали в годы экономического прорыва и холодной войны. Но чем дальше, тем больше оформлялась общественная потребность в политических новациях. Уже в 1993 году ЛДП неожиданно уступила власть леволиберальной коалиции. Продлилось это меньше года и могло быть воспринято как случайность. Однако в середине 1990-х ЛДП пришлось вступать в правительственную коалицию с соперниками-социалистами. Затем еще полтора десятилетия правления – и наступил мировой кризис. В 2009 году ЛДП потерпела поражения и ушла в оппозицию. Но успех достался не вечным оппонентам консерваторов – социалистам. Правительство стали формировать левоцентристские социал-либералы.
Избиратели припомнили ЛДП и огромные спекулятивные пузыри на рынках ценных бумаг и недвижимости, и странные альянсы с социалистами, и внутрипартийные распри (в свое время виртуозом «фракционного беспредела был Танака). Неудивительно и то, что корректировка терминологии по Южным Курилам появились после запроса депутата от ЛДП: признается ли на официальном уровне факт «незаконной оккупации»? Авторами новой формулировки являются министр иностранных дел Сэйдзи Маэхара и генсек кабинета министров (есть такая должность в японском правительстве) Юкио Эдано. Оба, разумеется, представляют правящую ныне Демократическую партию Японии.
Как это скажется на российско-японских отношениях, в принципе ясно. Скорее всего, будет продолжаться обмен громкими заявлениями и символическими шагами. Вроде усиления островной военной группировки, молниеносного визита на острова президента Медведева, облета Южных Курил группой японских политиков или демонстративного сближения Токио с Тбилиси. В условиях экономической стагнации приходится выбирать приоритет между территориальными претензиями и насущными экономическими вопросами. А интерес японских компаний к разработке углеводородных месторождений в Охотском море общеизвестен. Они наверняка будут искать тонкую грань между сохранением политического лица и обретением экономической выгоды.
Японская экономика выдержала чудовищный шок и постепенно преодолевает последствия прошлогодней катастрофы и мирового кризиса. Ведущие эксперты признают: восстановление идет постепенно и трудоемко. Хотя прогнозы, особенно после апрельского наводнения 2011 года, последовавшего за мартовским землетрясением и цунами, были куда пессимистичнее. 10%-ное падение ВВП, отмеченное два года назад, почти полностью компенсировано. Но это означает, что Япония лишь вышла на докризисный уровень.
Что касается перспективы, то определенную опасность для развития японской экономики представляет глобальное замедление в развитых экономических системах по всему миру. Тем более что сейчас уже очевидно: замедление не является прямым следствием кризисных событий. Оно имеет глубинные причины, коренящиеся в долговременных процессах и структурах. В том числе политических.
Так что японские перспективы во всех отношениях выглядят туманно. Экономика Японии глубоко интегрирована в мировую, крепко привязана к американской и европейской, зависит и от китайской. И все риски, свойственные для них, в Японии отдаются сильнее. Как землетрясения, которые в эпицентре характеризуются лишь легкими толчками, а на островную империю обрушиваются в виде убийственных цунами.
