«…Киев бомбили, нам объявили, что началася война», – пела Клавдия Шульженко. 80 лет назад начался ключевой – советско-германский – этап Второй мировой. Самая кровавая и разрушительная война в истории нашей страны. И в истории человечества.
О том, как начиналась война, о первых её часах, днях и неделях написаны тысячи книг, сотни тысяч статей, защищено бесконечное количество диссертаций. И тем не менее чёткой картины той трагедии, которая развернулась тогда от Балтийского до Чёрного моря, нет до сих пор. Как нет ответа на главный вопрос: как получилось, что многомиллионная, располагавшая огромным потенциалом вооружений и военной техники Красная Армия понесла такие сокрушительные потери. Странно было бы ожидать исторических разъяснений теперь. Когда правящая номенклатура РФ, под предлогом «борьбы против реабилитации нацизма» законодательно запретила исторические исследования и полемику на эту тему. Резоны вполне понятны. Во-первых, типично идеологический случай с вором, шапкой и горением (сопоставления очевидны до лозунгов). Во-вторых, оберегается от критики прежняя генерация номенклатуры, чью политику повторяет нынешняя.
Но сегодня речь о другом. В такие дни, как 22 июня, кое-кто не стоит упоминания.
Причин катастрофы лета-осени 1941 года было несколько, и они многократно описаны в исторической литературе. Поэтому уместно только перечислись важнейшие их них. Слабая подготовка личного состава. Недостаточный профессионализм командного состава (после Большого террора, выкосившего командиров, частями и соединениями Красной Армии командовали люди без достаточного опыта). В начале войны не сразу проявилась в полной мере зверская жестокость и геноцидные цели нацистов. Значительная часть красноармейцев отнюдь не рвалась в бой за ВКП(б), Сталина и колхозы, поэтому наряду с примерами героизма первые месяцы изобилуют примерами нестойкости советских частей. Большую роль в поражениях играла ненадёжность тыла: война развернулась на территориях, присоединённых к СССР в 1939–1940 годах, где население не принимало советскую власть, а в значительной части было готово выступить на стороне любого её противника.
Большую роль играло техническое оснащение Красной Армии, качество боевой техники, её состояние и уровень материально-технического обслуживания, наличие средств связи, а также эффективность структур управления войсками. Всё это находилось на низком уровне, невзирая на огромные, многолетние усилия власти.
В советское время антисталинисты постоянно спорили со сталинистами: был СССР готов к войне или не был? Антисталинисты утверждали: СССР готов к войне не был, дурак Сталин привёл к катастрофе в слепом доверии Гитлеру. Сталинисты же говорили (и говорят до сих пор) что СССР к войне был готов, а немцы сначала одолевали потому, что у них был перевес в современной технике и они напали неожиданно, вероломно и без объявления войны. Но кому и когда гитлеровская Германия объявляла войну? Только американцам; что было жестом отчаяния (США фактически уже воевали против Германии). По поводу «вероломства» говорить не о чем: верить Гитлеру и нацистским бонзам могли только ненормальные. Насчёт внезапности нападения – кем надо было быть, чтобы игнорировать очевидное сосредоточение на границе десятков дивизий.
По совокупности потенциала СССР был сильнее Третьего рейха. По военно-экономическим параметрам наблюдалось общее превосходство. Система тотального контроля была равноценна. Объективно огромная территория расширяла пространство манёвра. Но страна, конечно, не была готова к войне.
«К началу войны в армии фактически отсутствовала материальная часть. Посмотрим, о чем свидетельствуют документы. Из политического сообщения политотдела 11-го механизированного корпуса военному совету Западного фронта от 15 июля 1941 года: «Нападение фашистской Германии застало 11-й механизированный корпус не обеспеченным материально-техническим имуществом. Танков было: Т-26 — 242, огнеметов — 18, БТ-5 — 44, Т-34 — 24, KB — 3. Танки Т-26 и БТ-5 составляли главным образом учебно-боевой парк, полученный на укомплектование из других частей. До 10-15% танков в поход не было взято – они были в ремонте. Артиллерийские полки не были укомплектованы полностью орудиями, тракторами и автомашинами. Автомашинами корпус был обеспечен на 10-15%. Мотоциклетный полк – пулеметный батальон, батальон связи, понтонные батальоны — вообще не были обеспечены инженерным и специальным имуществом. Батальон связи корпуса из 19 раций, которые ему полагалось иметь, имел одну 5-А. Карт топографических, районов боевых действий совершенно не было…»
Одна рация из 19 нужных! Могла она обеспечить связь, хотя бы теоретически?! Конечно, нет. А обеспеченность авто на 10-15%? А отсутствие карт?!
Пограничные округа были обеспечены радиостанциями: армейскими и аэродромными – на 26-27%, корпусными и дивизионными – на 7%, полковыми – на 41%, батальонными – на 58%; аппаратами: телеграфными – на 56%, телефонными – на 50%; кабелем: телеграфным – на 20%, телефонным – на 42%. Некомплект почти по всем позициям составлял более 50%! И совершенно вопиющим было состояние с обеспечением корпусными и дивизионными радиостанциями – всего 7% необходимого количества! Обойдёмся даже без риторического вопроса: что такое война без связи между подразделениями, без руководства?..
Большинство стратегических решений, принимавшихся в оборонке, были не самыми удачными, а зачастую просто необъяснимыми. Зачем в 1939-м решили выпускать три модели скоростных истребителей – одного типа и одного назначения, но с разными двигателями и не взаимозаменяемыми деталями? МиГ-1, приземлившийся на аэродроме, где базировались ЛаГГ-1 или Як-1, не мог быть отремонтирован – запчастей для него не было. Соответственно, «Яки» и «ЛаГГи» не могли ремонтироваться там, где находились «МиГи». Неужели непонятно, что нужен один скоростной истребитель – как у немцев «Мессершмитт-109», а у англичан – «Спитфайр» (только США с их гигантской авиационной промышленностью могли в годы войны позволить себе роскошь выпускать одновременно и «Мустанги», и «Тандерболты», и «Корсары»)?
Ветеран войны Каменцев вспоминал: «Считаю одной из причин наших неудач в 1941 г. недостаточную оперативно-тактическую подготовку старшего и высшего звена комсостава, начиная от полка и заканчивая армией. К тому же плохая подготовка и выучка танкистов. В первых боях мы понесли огромные потери в танках и людях из-за незнания и неумения вести маневр. Знали одно – «вперед». Ни обороне, ни отступлению нас не учили. Это связано с «вакуумом» в старшем и высшем звене комсостава после яростных репрессий 1937-1938 гг.» (К.Никитенко, «Катастрофа 1941 года: как это стало возможным? Командно-административная система управления «по-сталински»: гора родила мышь», «Зеркало недели» №23, 19.06.2010).
Просим извинения за обширную цитату. Но она очень показательна. Если автотранспорта, тракторов и мотоциклов во всех частях и соединениях было крайне недостаточно, то бронетранспортёры советской «оборонкой» не производились вообще (аж до 1946 года). Хотя без них использовать танковые и механизированные части крайне трудно. Радиостанции были некачественными, часто не работали вообще. Основным оружием советской пехоты оставалась трёхлинейка, устаревшая еще в русско-японскую войну, с несъёмным четырехгранным штыком – напоминанием о Наполеоновских войнах.
Война породила устойчивый миф о превосходстве советского оружия. Он жив до сих пор. Танк Т-34 не только в нашей стране, но и во многих других упорно именуется «лучшим танком Второй Мировой». Вообще понятие «самый лучший» по отношению к танку, автомату, самолёту – термин малосерьёзный. Лучший танк по каким, собственно, параметрам? По сравнению с какими? Американские танковые эксперты, например, считали машину неудачной. Немцы тоже далеко не всегда отзывались как о мощной машине. В 1939 году, когда Т-34 еще только испытывался, нарком обороны Ворошилов отмечал: экипажу придется работать в нечеловеческих условиях, что будет отрицательно сказываться на его работоспособности. Теснота, очень плохой обзор, низкая скорострельность орудия. Ещё Т-34 ужасно грохотал: скрытно сосредоточить часть было невозможно – рёв и грохот были слышны за пять километров даже в условиях интенсивного боя.
Танк КВ-1, про который советские авторы с гордостью пишут, что его броня не пробивалась ни танковыми, ни противотанковыми орудиями противника до конца 1942 г. (то есть до появления «Тигров» и «Пантер»), несмотря на то, что в его конструкции были заложены оригинальные и даже революционные решения, тоже имел серьёзные изъяны. Его ходовая часть была настолько некачественна, что большинство машин в начале войны пришлось бросить из-за поломок и невозможности ремонта. В битве за Москву лучше показали себя английские «Матильды» – танки, в общем, не очень удачные, с низкой скоростью и слабой пушкой. Их броня тоже не пробивалась ничем, кроме 88-мм зенитной пушки, но «Матильды», в отличие от КВ-1, не ломались, имели хороший прицел, высокую скорострельность орудия и нормальные условия работы танкистов.
Даже краткое описание технического состояния Красной Армии к началу Великой Отечественной войны свидетельствует о том, что вооружённые силы советского государства были плохо подготовлены к войне. Наряду политическими и социальными причинами это привело к катастрофе лета – осени 1941 г., следствием которой стали невероятные по масштабам жертвы народов СССР и ужасающие страдания тех, кому довелось выжить. «…Это называлось: «Мы готовы к войне». О, сволочи, авантюристы, безжалостные сволочи!», — писала Ольга Берггольц в блокадном Ленинграде…
Последнее и есть главное: воюют люди, а не техника. Люди, остановившие нацистский накат. В этом суть сегодняшнего дня. Суть памяти об этой дате.
Евгений Трифонов, специально для «В кризис.ру»
