Состоявшиеся ещё в феврале парламентские выборы в Ирландии дали столь запутанные результаты, что сформировать республиканское правительство не удалось до сих пор. Повлияла, конечно, и пандемия коронавируса, хотя в Зелёном острове она проявилась умеренно. Но главная причина – совершенно новая расстановка ирландских политических сил, резкий подъём левых. Некоторые местные политологи говорят чуть ли не о «революции». Это, конечно, сказано слишком сильно. Но ситуация и впрямь впечатляет.
Как подобное стало возможно в стране, которую лет десять назад именовали «кельтским тигром»? Праволиберальные круги Западной Европы регулярно ставили Ирландию в пример своим избирателям. На протяжении многих лет Ирландия демонстрировала стабильный экономический рост. Дублинские правительства соблюдали приверженность строгим финансовым правилам. Грамотность бюджетных расходов смотрелась как эталон. В страну текли европейские инвестиции. Взрывными темпами развивалась «электронная экономика», успешно перестраивались промышленные отрасли. Ирландское заметно обогатилось, приблизившись по уровню жизни к странам Бенилюкса. Собственно, макроэкономические показатели в Ирландии и сегодня вполне позитивны. Экономический рост превышает 4 пункта, безработица – всего 6%, инфляция почти нулевая, государственный долг – только 64% ВВП.
Есть, однако, и другая сторона. Её отмечает профессор Дублинского университета Эрик Кеннеди: «В Ирландии сохраняется сгусток социальных проблем: дороговизна жилья, длительный срок выплаты кредитов по ипотеке, структурная дифференциация между городами и сельскими районами, ощутимая социальная дифференциация». Не раз замечалось, что именно в те периоды, когда макроэкономические показатели близки к желательным, начинает обостряться социальное недовольство. «Не слишком ли всё хорошо?» Жертвами этой тенденции – особенно характерной для католических стран, не подверженных протестантской ментальности – стали традиционные политические силы Ирландии.
Но всё же, радикальный рывок левой оппозиции для ирландской политики странен. Подобно Польше на востоке Старого континента, Ирландия всегда считалась бастионом католического консерватизма на западе. Борьба за власть шла между правоцентристскими силами. И вот, первый раз первое место завоевала левопопулистская партия Шинн Фейн (ШФ – «Мы сами»). В прошлом связанная с подпольно-террористической Ирландской республиканской армией, известной многочисленными атаками в британской Северной Ирландии.
ШФ получила 24,5% голосов, а левые силы в целом – чуть более 40% голосов, что для консервативного ирландского общества является событием невиданным. За ШФ отдали голоса в основном молодые ирландцы и жители крупных (по местным меркам) городов. «ШФ сумела привлечь новых избирателей не только своей принципиальностью по вопросу объединения Ирландии, но очень хорошо разработанной социальной программой, обращённой на здравоохранение, строительство жилья, социальные программы для уязвимых категорий», – полагает профессор Лондонского университетского колледжа Филипп Марльер.
По европейским идеологическим критериям, ШФ – партия левонационалистической и левосоциалистической традиции. Таким образом, Ирландия оказалась из немногих стран Евросоюза, где на левом фланге доминируют не социал-демократы. Две левоцентристкие партии получили вместе немногим более 7%. Зато утвердилась электоральная ниша для крайне левых троцкистской ориентации (например, блока «Солидарность – народ прежде выгоды»). Получается, радикальная ШФ занимает в ирландском левом движении «центровое» место. Такая расстановка смешала все карты при формировании нового парламентского большинства.
На протяжении практически всей истории ирландского государства это большинство складывалось вокруг двух партий – Фианна Файл (ФФ – «Солдаты судьбы») и «Фине Гэл» (ФГ – «Семья Ирландии»). Обе партии относятся к правому центру, республиканской и христианско-демократической традиции. Но ФФ более либеральная, ФГ несколько консервативнее. Интересно, что консерваторы против либералов выступали иногда в «странном союзе» с лейбористами. Ещё интереснее, что советский официоз, обозревая ирландскую политику, симпатизировал ФФ. Ничего «левее» в Ирландии всё равно ждать не приходилось.
Электоральная база у них сходная: разные секторы ирландской буржуазии, средний класс, фермеры, жители небольших городов. Программы обеих традиционных партий акцентируют крепкую финансовую дисциплину, выступают за низкие налоги, активно поддерживают евроинтеграцию. ФГ, в которой состоит действующий премьер-министр Лео Вардакар, входит в Европейскую народную партию. ФФ, возглавляемая ныне экс-министром иностранных дел Микалом Мартином, принадлежит к Альянсу либералов и демократов за Европу.
В недалёком прошлом ФФ и ФГ аккумулировали около двух третей голосов. А то и больше. Но на выборах 2020 года обе правоцентристские партии понесли заметные потери. ФФ заняла второе место с 22,2% голосов, ФГ пришла третьей с 20,9%. Даже если у стародавних конкурентов будет желание объединиться против ШФ, парламентских мандатов не хватит для правительственной коалиции.
Крайне правые в Ирландии глубоко маргинальны, что тоже редкость для современной Европы. Десятки лет на правом фланге национальной политики доминируют ФГ и ФФ. Правее консерваторов можно найти лишь одного депутата – Пеадара Тойбина, лидера созданной год назад партии «Аонту» («Единство»). Рейтинг этой партии менее 2%. Ещё странность: Тойбин – выходец из левой ШФ. В правом лагере он оказался из-за несдвигаемости в вопросе об абортах: он категорически настаивает на запрете. (Традиционные правые уже более умеренны в этом вопросе.) В остальном же Аонту, по оценке историка Линдона О’Бредди, «скорее близка к социальному консерватизму, что видно по её позициям относительно иммиграции, климата и экономики, но вместе пропагандирует «скандинавскую модель». И если раньше в ирландском парламенте трудно было найти кого-либо левее либералов, то теперь не найдёшь правее приверженца скандинавской модели…
Роман Рудин, специально для «В кризис.ру»
