На первые полосы газет неожиданно вышла новость о смертном приговоре Первезу Мушаррафу. Бывший президент Пакистана осуждён за «государственную измену». Приговор был оглашён в Пешаваре судейской коллегией под председательством Вакара Ахмада Сэтха. Но, несмотря на весь пафос, решение суда вряд ли будет когда-нибудь выполнено. Экс-президент проживает за пределами Пакистана, в Дубае. Сам Мушарраф говорит, что не может вернуться на родину из-за проблем со здоровьем.
Конкретное обвинение состоит в незаконном введении режима чрезвычайного положения в 2007 году. Суд квалифицировал этот акт как безосновательный, антиконституционный, направленный на установление личной диктатуры. Это серьёзные преступления. Суровость приговора была бы где-то понятна, если бы в нём не просматривалось со всей очевидностью сведение политических счётов. Впрочем, контрдоводы Мушаррафа и его сторонников строятся сходным образом. Недавно было обнародовано видеообращение, в котором говорилось, будто Мушарраф «служил своей стране в течении десяти лет, так и не был услышан и пал жертвой» – непонятно, чьей.
Гражданские власти Пакистана добиваются экстрадиции Первеза Мушарафа из Объединённых Арабских Эмиратов. Но это требование вряд ли будет удовлетворено. Между тем, командование пакистанской армии в лице директора департамента по связям с общественностью генерала-майора Асифа Гафура осудило смертный приговор. В Равалпинди было созвано экстренное совещание генералитета. Некоторые наблюдатели увидели в этом признак грядущего военного переворота. Что вполне характерно для пакистанской политической традиции. Тот же Мушарраф пришёл к власти в 1999 году свержением президента Наваза Шарифа. Кстати, организационной базой генерала послужил тогда гарнизон Равалпинди.
И переворот двадцатилетней давности, и нынешний судебный приговор, и резкая реакция генералов отражают важнейшее содержание пакистанской политики – противостояние группировок военной и гражданско-политической элиты. Сорок лет назад эта борьба шокировала весь мир. Генерал-диктатор Мухаммед Зия-уль-Хак отправил на виселицу свергнутого им левого премьер-министра Зульфикара Али Бхутто. Ситуация, зеркально противоположная нынешней: военные расправлялись с гражданским, причём реально, а не бумажно. Заметим, что казнили Бхутто в городской тюрьме Равалпинди.
В 1970-е годы гражданская политика страны определялась левоцентристской Пакистанской народной партией (ПНП). Её лидер Бхутто во главе государства и правительства проводил политику левоавторитарной модернизации. Национализировалась промышленность, вводились программы социальной помощи малоимущим. С другой стороны, усиливался бюрократический аппарат и государственное вмешательство во все общественные сферы. Во внешней политике Бхутто примирялся с Индией, охлаждал отношения с Америкой. Всё это обеспечивало ему симпатии СССР.
Традиционное мусульманское общество в общем и целом отторгало просоциалистический курс ПНП. Была создана правомусульманская коалиция Пакистанский национальный альянс (ПНА). Стержневой структурой ПНА выступало исламистское движение Джамаат-и-ислами. В 1977 году ПНА поднял мощное уличное восстание, которое правительство Бхутто пыталось подавить полицейским огнём. На этом фоне и был совершён переворот Зия-уль-Хака, связанного с Джамаатом.
Зия-уль-Хак установил в стране режим «милитарного ислама». Жёсткая диктатура внутри страны тоже проводила свою модернизацию – но справа, а не слева. Внешняя политика 1980-х определялась Афганской войной. Исламабад однозначно принял сторону моджахедов, пакистанская территория стала тыловой базой афганских антикоммунистов, в Пешаваре располагался штаб антисоветской коалиции и содержались советские пленные. На этой основе Пакистан восстановил стратегический альянс с США, хотя Зия-уль-Хак пренебрежительно относился к президенту Картеру. «Вечнозелёным деревом» именовалась тогда пакистано-китайская дружба. Поразительным образом всё это не мешало Зия-уль-Хаку чуть не панибратски общаться с Юрием Андроповым на похоронах Леонида Брежнева. «Генерал Андропов, сильный человек СССР, уважает генерала Зия-уль-Хака, сильного человека Пакистана», – отмечали комментаторы.
Зия-уль-Хак погиб в авиакатастрофе в августе 1988 года. Вскоре состоялись выборы, на которых победила ПНП во главе с Беназир Бхутто, дочерью казнённого премьера. Стало ясно, что режим военной диктатуры не сильно нравился пакистанцам. Соперником светской левоцентристки Бхутто уже тогда выступал бизнесмен Наваз Шариф, вокруг которого консолидировались мусульманские консерваторы. Военные отошли в тень. Мировые демократические тренды не способствовали генеральским политическим амбициям. Пакистан тоже подвергся веяниям Перестройки.
На выборах 1990 года Исламский демократический альянс Шарифа (политические наследники ПНА) отстранил ПНП от власти. Через три года к власти вернулась Бхутто, но ещё через четыре Пакистанская мусульманская лига (ПМЛ) во главе с Шарифом триумфально выиграла выборы и правила десять лет. Однако уже без Шарифа, отстранённого Первезом Мушаррафом. К концу 1990-х генералитет оправился от комплексов и восстановил естественный, с его точки зрения, порядок вещей. Конечно, не в версии 1980-х, ибо сменился век. Но по сути Мушарраф выступал как достойный наследник Зия-уль-Хака. Это снова проявилось и на афганском направлении. В 1999–2001 годах пакистанский режим выступал как единственный канал связи мирового сообщества с правящим в Афганистане фундаменталистским движением Талибан.
Но не сказать, чтобы правление Мушаррафа, подобно Бхутто-старшему или Зия-уль-Хаку, воплощало какую-то общественную модель, какую-то программу развития. Конечно, велась политика укрепления государства и государственной власти – например, в плане пакистанских ядерных сил. Но главной целью режима явно было самосохранение и самоподдержание как таковое. Обеспечение личной власти первого лица и гегемонии военных кругов.
В ноябре 2007 года Первез Мушарраф ушёл в армейский запас и принял присягу как гражданский глава государства. Это удалось ему именно благодаря введению ЧП, которое стоило ему теперь смертного приговора. Чрезвычайщина нейтрализовала оппозицию. Месяц спустя на митинге ПНП в Равалпинди была убита террористами Беназир Бхутто. Эти два события оказались прочно увязаны в общественном сознании. К августу 2008-го массовые протесты вынудили Мушаррафа к отставке. Президентом Пакистана стал новый лидер ПНП Али Зардари. В 2013-м его сменил представитель ПМЛ Мамнун Хусейн. С 2018-го во главе Пакистана стоит Ариф Алви – активист национал-реформистской партии Движение за справедливость (нечто подобное антикоррупционному движению Навального под руководством профессионального крикетчика Имрана Хана).
Двухпартийная монополия ПНП–ПМЛ давно сломана. Нет в живых Беназир Бхутто, арестован по коррупционному обвинению Наваз Шариф. Но при этом в обществе снова сильна настороженность в отношении военных. В этом смысле Мушарраф добился того же, чего Зия-уль-Хак.
Заочный суд над диктатором продолжается на протяжении ряда лет – с ноября 2013 года. За это время страна неоднократно находилась на грани полномасштабной войны с Индией. Чего удалось избежать благодаря прагматизму властей. Эта проблема, впрочем, нависает над Индостаном грозной, но уже привычной тенью более семи десятилетий.
Пакистан порой называют «искусственно созданной» страной. В процессе деколонизации Британская Индия была разделена. В феврале 1947 года английский премьер Клемент Эттли объявил о предоставлении Индии полной независимости. Одновременно с этим Пакистан объединил под своим началом ряд провинций под мусульманским флагом. От индусского «центра» отделились мусульманские «края» на западе и востоке. Они и составили Пакистан (от которого впоследствии отделилась при индийской военной поддержке Народная Республика Бангладеш). Разделение было жестоким и кровавым. Такое помнят поколениями.
С самого начала Пакистан оказался ввергнут в пучину войн и переворотов. В отличие от Индии, здесь не сложилось условий для формирования демократических институтов. Основатель Пакистана Мухаммед Джинна умер уже в 1948-м. Практически всю свою историю Пакистан пребывает в водовороте политических и социальных потрясений. В таком контексте оказались неизбежны регулярные диктатуры исламистов в погонах. Зия-уль-Хак и Мушарраф – далеко не единственные носители этой тенденции. К примеру, Ага Мухаммед Яхья Хан, при котором Исламабад пытался удержать под своей властью мятежных бенгладешцев, порой сравнивался то с Гитлером, то с Пол Потом.
Военно-диктаторским и исламистским тенденциям в пакистанской политике противостоит элементарный прагматизм. Носителями которого диалектически выступают те же военные. Взять Первеза Мушаррафа. Надо признать, его диктатура не отличалась жестокостью. Не было ни свирепых расправ, ни массовых убийств. Во всяком случае, её никак не сравнить с режимами Яхья Хана или Зия-уль-Хака. Пожалуй, даже Бхутто-старший обращался со своими противниками значительно суровее.
Аскетичный спецназовец Мушарраф никогда не боялся тяжёлых испытаний. Он прошёл школу выживания в джунглях, лично инструктировал своих солдат. Ещё в 1979 году сошёлся с будущими идеологами Талибана, помогал афганцам в войне с Советским Союзом. Другая его внешняя цель состояла в отторжении от Индии преимущественно мусульманского штата Джамму-и-Кашмир. Мушарраф участвовал в создании групп Лашкар-е-Тайба.
Длительное время Первез Мушарраф считался в Пакистане заслуженным военным и даже мудрым политиком. Однако возник конфликт с собственным окружением и с Верховным судом. Протащить своё выдвижение на выборах 2007-го удалось только через ЧП. С ограничением действия конституции и ряда гражданских свобод. Как сказано выше, не прошло и года, как уставший диктатор ушёл, не дожидаясь импичмента.
Пакистан, наряду с Индией, является членом ядерного клуба. Многие эксперты опасаются дестабилизации региона. Конфликт Дели с Исламабадом временами приглушается, но никогда не затухает. В ряде районов Индии вспыхнули беспорядки, мусульмане протестуют против нарушения своих прав националистами хинди и правительством Нарендры Моди. Вопрос очень спорный с учетом национальных особенностей страны. Но факты налицо. Пакистан же всегда резко реагирует на ущемления индийских мусульман.
История была и остаётся лучшим судьёй. Ливийский диктатор Каддафи получил заслуженное наказание, будучи просто линчёванным. Пакистанский «нацлидер» Мушараф получает своё иначе. Ему не вернуться на родину. Это, вероятно, справедливо. Хотя сложно найти более жестокое наказание…
Юрий Сосинский-Семихат, специально для «В кризис.ру»
