Особый путь в борьбе с коронавирусом избрала не только Швеция с коллективным иммунитетом. Не только Белоруссия с хорохорством «батьки». Самый уникальный случай – Никарагуа. Сандинистское государство просто не признаёт пандемии. Режим предписывает никарагуанцам жить как прежде: под неколышимой властью партии и правительства. Никаких карантинов, побольше митингов и карнавалов. Самоизоляция превратилась в курс демократической оппозиции. «Оставайся дома!» – в крамольный лозунг протеста.
«Положение в Никарагуа таково, что даже когда в приоритете борьба с COVID-19, невозможно отклониться от политики. Причина – в правительстве, неспособном к государственному служению, зато вполне способном даже во время пандемии держать политзаключённых. Возрастает и количество убийств», – сказал в беседе с «В кризис.ру» вице-председатель оппозиционной партии «Граждане за свободу» (CXL) Оскар Собальварро. В этих словах ветерана-контрас, повстанческого Команданте Рубена содержится полное объяснение драматичной ситуации (только ли в Никарагуа).
Заболевшими в Никарагуа на конец апреля признаны 13 человек (население страны примерно 6 млн). Ещё 15 никарагуанцев находятся под подозрением. Скончались трое. Даже такая статистика, явно «отрихтованная» властями, смотрится крайне тревожно. Смертность от COVID-19, если исходить из официальных данных, в Никарагуа составляет почти четверть. Но правящий режим олимпийски спокоен.
Первый никарагуанец, умерший от коронавируса – Осиель Эррера, человек, известный на своей родине и во всей Латине, первый модельер страны, менеджер косметической индустрии. 15 марта он обратился к врачу. Диагноз «коронавирус» ему поставили только через неделю. 26 марта Эрреры не стало.
На эту смерть сочла нужным отреагировать правящая в Никарагуа супружеская чета. Покойный принадлежал к местной элите, его работа создавала позитивный имидж страны. Президент Даниэль Ортега и вице-президент Росарио Мурильо знали его лично, были весьма им довольны. Но в официальном сообщении упор сделан на одно обстоятельство: 12 марта Осиель Эррера вернулся в Никарагуа из колумбийской командировки. Значит, заразился там. Значит, во владениях Ортеги–Мурильо коронавируса нет.
Та же линия выдерживалась и далее, продолжается по сей день. Впору удивляться, как правительство согласилось принять помощь Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ). В понедельник в Манагуа доставлен гуманитарный груз – 1650 комплектов средств индивидуальной защиты. «Дети и подростки – скрытые жертвы пандемии», – говорит представитель ЮНИСЕФ в Никарагуа Иван Ерови. Власти хранят молчание. Никаких каникул в связи с эпидемией нет, школы работают по-прежнему. Люди, держащие детей дома, подвергаются жёсткому прессингу администрации и пропаганды.
Никарагуа – одна из беднейших стран далеко не самой богатой части мира. Этого не скажешь, наблюдая материально-бытовые стандарты местной элиты. Но это в полной мере отражается на национальном здравоохранении. В 1980-х годах марксистско-олигархический режим Ортеги ссылался на гражданскую войну – дескать, американский империализм не позволяет продемонстрировать блеск социальных достижений. Ныне просто олигархический режим всё того же Ортеги не считает нужным как-то объясняться. Сама за себя говорит статистика. На 10 тысяч никарагуанцев приходится менее десяти врачей. (В России, где положение с медициной отнюдь не считается идеальным – тридцать-сорок.) В больницах не хватает не то, что ИВЛ или масок, но даже спирта и мыла.
«Их волнуют деньги, а не люди, – объясняет ситуацию известный нейрохирург Хосмар Брионес. Вынужденный покинуть страну и возглавляющий ныне Ассоциацию никарагуанских врачей в изгнании. – Они нуждаются в финансовых поступлениях и считают, что в их интересах держать границы открытыми. При этом они уверены, что международное сообщество и мы, никарагуанские изгнанники, не допустим вымирания нашего народа. Ни правительство, ни крупные частные компании не хотят за это отвечать». Сказанное врачом-диссидентом подтверждает президент Ортега: «Если мы прикажем изолироваться полиции, военным и фермерам и прекратим производство, страна просто исчезнет». Он даже откровеннее – прямо начинает с полиции. Это ещё ближе к делу.
Выступал Ортега 16 апреля. После месячного отсутствия на публике. За него даже беспокоились – всё-таки 74 года (Мурильо 68 лет). Но оказалось, напрасно. Глава сандинистского режима вновь призвал сплотиться вокруг себя. И не переживать по иным поводам. Ведь борьбу против коронавируса возглавляет его супруга. Вице-президент Мурильо организовала 14 марта массовое шествие «Любовь во времена COVID-19»: «Пройдёмся по всей стране с силой веры и надежды!» Правда, ни её самой, ни тем более её мужа на «антивирусных маршах» не увидели. Похоже, оба в норме, несмотря на известное увлечение мистическими ритуалами и амулетами.
«Правительство скрывает данные об эпидемии, маскируя под пневмонию, – продолжает Оскар Собальварро. – Не принимается никаких санитарных мер. Власти скорее способствуют распространению инфекции, созывая своих последователей на карнавальные собрания, встречи с партийными активистами и правительственными чиновниками. Люди остаются дома и следуют рекомендациям, принятым в других странах. Но это трудно, если опасность заразы исходит от правительства».
Может показаться странным, почему правящая в Никарагуа партия СФНО предпочла такую стратегию. Ведь даже Кастро на Кубе и Мадуро в Венесуэле поступают всё-таки иначе. Хотя им тоже нужны и деньги, и постоянная боеготовность полиции. В этом различии сказываются особенности политической ситуации в Никарагуа. Прояснённые в понедельничном выступлении председателя «Граждан за свободу» Китти Монтеррей.
«Мы ведём две битвы и должны выиграть обе, – сказала Монтеррей. – С режимом Ортеги и с COVID-19. Уже несколько недель мы ведём молчаливую, но эффективную борьбу, чтобы предотвратить заражения. Мы организовали цепочки солидарности, чтобы защитить тех, кто подвергается наибольшему риску. Если нам удаётся противостоять пандемии, объединяя индивидуальные усилия всех, почему не сделать то же самое в борьбе за свободу и право? Никарагуанцы должны объединить идеализм и смелость с дисциплиной и реализмом. Никарагуа изменилась с апреля 2018 года, мир меняется в результате COVID-19. Создадим жизнеспособную альтернативу, преодолеем реальность репрессий, нищеты и отсталости, в которой сейчас живём».
Апрель 2018-го – дата гражданского восстания Никарагуа. Вызванного, кстати, ничем иным, как правительственной пенсионной реформой. Очередной акт сандинистского произвола не прокатил без последствий. Никарагуанцы десятками тысяч вышли на улицы. Не только против пенсионного госграбежа. Не только против коррупционной аферы сандинистов с никарагуанским каналом, отравления озёр и скупки земель «красным капиталом» китайского миллиардера Ван Цзина. Демонстранты требовали ухода властей СФНО. Встал вопрос о власти. Режим Ортеги–Мурильо (почти официальное название) ответил на мирный протест броском отлично экипированных карателей. Пролилась кровь. «Над Манагуа нависает смерть. Царство оружия и страха. Таково правление президентской четы», – описывал Оскар Собальварро никарагуанские реалии позапрошлого года.
Важную роль в поддержании режима играют местные «титушки». Активисты СФНО на подхвате у полиции и партийной «службы избирательных кампаний» (под скромным названием скрыта весьма зловещая структура, сандинистская ВЧК-НКВД под началом шефа спецуры по имени Ленин Серна). Те, кто помечает черепами-костями дома активистов CXL. Те, кто водит марши, срежессированные Росарио во имя Даниэля. Как же убрать их с улиц? Какие могут быть карантины? Камарилья должна видеть из окон ряды своей стражи, толпы своих фанатов. В этом залог их здоровья…
Именно из Никарагуа пришла в Россию песня Resistiré. Спела Мария Оканья, девушка-врач из Испании. Перебросила через океан Марсия Собальварро, сестра Команданте Рубена. «Quédate en casa, quédate… Resistiréis! – Оставайся дома, оставайся… Сопротивляемся!» Да, сопротивление может быть и таким. В сельве или на улице, на работе или дома.
Никита Требейко, «В кризис.ру»
