В разгар боёв спрашивать об отношении к войне малопродуктивно. Другое дело – после обострения, в период длительного затишья. Левада-центр опросил россиян об отношении к донбасской войне. И выяснил, что страхов стало меньше. Фронтовой украино-российской войны с бронетехникой и авиацией ждать перестали. Третьей мировой – тем более. С одной стороны, позитив: меньше паранойи. С другой, тревожно: возникло привыкание.
«Если бы вы узнали, что в рядах ополченцев на востоке Украины воюют кадровые российские военные, как бы вы к этому отнеслись?» – так звучал самый острый вопрос. Каждый третий был бы «за». Это серьёзный показатель, свидетельствующий и о мощи государственной пропаганды, и о распространённости консервативно-имперских настроений. Но заметно больше россиян – 40% – противники военного вмешательства РФ в войну на востоке Украины. За год это количество выросло. Очевидно, многие задумались над происходящим.
При этом, надо отметить, лишь 26% опрошенных считают, что в украинском конфликте участвуют вооружённые силы РФ. Вдовое большее количество – 52% – ответили здесь отрицательно. И вот это соотношение почти не изменилось с лета прошлого года. Несмотря на многочисленные свидетельства вовлечённости российских военнослужащих в донбасское противостояние. Можно предположить, что очень многие просто не хотят в это верить.
«Людям не хочется втягиваться в конфликт, — говорит политолог Алексей Макаркин. — Когда речь идет о добровольцах, возникает образ таких энтузиастов с ружьём, которые самостоятельно поехали, чтобы, например, защитить своих родственников, а государство за них никак не отвечает». Действительно, присутствие «добровольцев» одобряют 53%. В массовом сознании сохраняются романтичные образы «испанского 1936-го», без углубления в детали. Совсем другое дело – ввод воинских подразделений: «Присутствие российских военных воспринимается как угроза разрастания конфликта», — констатирует Макаркин. В российской исторической памяти понятие войны однозначно. Это – то, что придёт в каждый дом. Такого большинство не хочет.
Год назад, в дни сбитого «Боинга» и надвигавшегося Иловайского котла, 36% сильно опасались затяжной и кровавой гражданской войны в Украине. Наступившее затишье, регулярные переговоры, постоянный анализ Минских соглашений и хода их выполнения изменили восприятие. Серьёзные опасения остались у 22% (правда, «некоторые» – в основном теоретические – опасения сохранили 48%). В два раза, до 13%, уменьшилось количество встревоженных перспективной межгосударственной в Украины с Россией. Самый апокалиптический сценарий – перерастание донбасского конфликта в Третью мировую – допускают сейчас те же 13%. Год назад так рассуждал каждый пятый.
Насколько в России вообще озабочены украинской драмой. Бесстрастные цифры опросов говорят следующее. 15% следят за событиями неотрывно. 36% – «довольно внимательно». Временами интересуются — 38%. То есть, интерес широкий.
Но интересоваться – не значит понимать. Причём люди и не претендуют даже на знание ситуации. Почти две трети опрошенных признают, что «не очень разбираются» в украинских событиях, свидетельствует директор Левада-центра Лев Гудков. Однако мнение имеют. Синдром «не читал, но скажу» по-прежнему налицо. Впрочем, он характерен отнюдь не только для России.
Более всего это сказывается в оценках первопричин. 45% опрошенных объясняют украинские события «вмешательством Запада». Но бросается в глаза подвижка – год назад так думали 64%. Образ врага стал размываться. Вашингтон и Брюссель вытесняются Киевом. «Националистическую политику руководства Украины» называют корнем кризиса уже 27% опрошенных — вместо 20% в прошлом июле. Ответственность властей РФ признают только 4%.
Эти цифровые изменения отразили некоторые сдвиги в общественном сознании. Эйфория от «геополитического», «цивилизационного» и т.п. конфликта проходит. «Складывается ощущение, что людям не хочется большого противостояния с Западом, – поясняет политолог Макаркин. – Есть желание локализовать проблему, свести ее к украинским делам».
Этому способствует и очевидный, хотя и не афишируемый поворот властной политики, публично проявившийся в выступлении главы президентской администрации Сергея Иванова. Откорректирована пропаганда на федеральных телеканалах. Антизападная риторика сохраняется, но особо мечтательные идеологи «радиоактивного мира» явно поутихли. Это тут же сработало в доминанте общественного сознания.
Но главную тенденцию Лев Гудков отмечает в другом. Тревога за будущее. Она превратилась в постоянный фактор бытия, давящий на сознание. Это ведёт к переоценке приориетов. Снижаются ещё недавно относительно высокие бытовые запросы. На первый план выходит текущее благополучие семьи, элементарная безопасность повседневности. Вспоминается стародавнее «лишь бы не было войны». Вот чего удалось капитально добиться властям. Эффект от этого, по Гудкову, двоякий: «С одной стороны, поддерживает высокий уровень одобрения власти, с другой — создает более долговременный фактор разъедания стабильности».
Анатолий Кружевицын, «В кризис.ру»
