Уже давно подмечено: нынешние власти любит оперировать глобальными категориями. То и дело появляются разного рода «стратегии», «программы», «концепции». Так сказать, кладут крупными мазками. Нынешняя военная доктрина, принятая накануне Нового года – не исключение. Другой разговор, что ничего принципиально нового мы из неё не узнали. Хотя в этом документе есть акценты, которые заставляют задуматься.

 Военные доктрины – не оперативные планы на случай реального нападения. Здесь много идеологии, пафосно-парадных деклараций

Для начала постараемся ответить на главный вопрос – для чего принимаются такие доктрины? Это ведь не чёткие оперативные планы на случай реального нападения. Здесь много от идеологии, много пафосно-парадных деклараций. Система официальных взглядов на военное строительство и его задачи – вот что есть военная доктрина в первую очередь. Как бы – «в начале слово». Обращённое к обществу.

Например, Франция в своей военной доктрине педалирует максимальную автономность в рамках НАТО. Германия постепенно преодолевает «комплекс вины» и аккуратно начинает претендовать на функцию евростабилизатора не только в экономическом плане. Израиль без обиняков предупреждает: «Проходи-ка мимо, дорогой». Китай намекает на возможность упреждающих действий за пределами своих границ. При этом конкретных противников сейчас официально называть не принято. (Не то что прежде, когда при Мао Цзэдуне прямо говорилось: «медведи с северной стороны»).

Яркий пример из давно минувших дней – американские военные доктрины после Второй мировой войны. Первая носила весьма претензионное название – «Абсолютное военное превосходство». В те годы даже разрабатывались конкретные планы ракетно-ядерного удара по СССР – «Чариотир», «Троян», «Дропшот». Потом появились доктрины «массированного возмездия», «гибкого реагирования», «реалистического устрашения» и даже «стратегической достаточности». Все они сводились к одной сверхзадаче: сначала «сдерживанию», потом – «отбрасыванию коммунизма».

Некоторые доктрины носили имена соответствующих президентов. Скажем, «доктрина Трумэна» предусматривала помощь нациям, «столкнувшимся с иностранным давлением или принуждением со стороны вооружённого меньшинства» (имелись в виду СССР и коммунисты). Это касалось прежде всего двух конкретных стран – Турции и Греции. В обоих случаях американское участие дало эффект.

«Доктрина Джонсона» провозглашала Азию – прежде всего Индокитай – главным полем битвы за свободу, стратегически обосновывала Вьетнамскую войну. Которая была проиграна, однако остановила дальнейшее распространение коммунизма в регионе. «Доктрина Картера» провозглашала принцип «зоны жизненных интересов» и увязывала геополитику с проблематикой прав человека. Больших успехов достигнуто не было. Зато «доктрина Рейгана» – наступательная программа всемерной помощи силам свободы, от ангольских джунглей до польских судоверфей – ознаменовалась полным разгромом мирового коммунизма.

Сейчас военно-политические стратеги США отслеживают процессами в Китае и России. Это им, простите за каламбур, по штату положено.

Кстати, порой возникает путаница между терминами «доктрина» и «концепция». Расставить приоритеты здесь сложновато. Подразумевается, что первая носит глобально-теоретический смысл, вторая – нечто более прикладное. Но это частности. Важно другое.

Как правило, подобные документы не получают активного претворения в жизнь. Можно представить, что бы случилось, попытайся Индия решится кардинальным образом решить свои проблемы с Пакистаном, не говоря о Китае. Но сформулированные и оглашённые военные задачи сами по себе оказывают определённое сдерживающее воздействие.

 Бюрократия уверена, что сами народы не поднимаются и собственных целей не имеют. Поэтому внутренние проблемы приписываются внешним силам

Военная доктрина СССР носила, скажем так, двойственный характер. Точно по принципам марксистской диалектики. Во-первых, у самого гуманного государства – самая миролюбивая армия. Во-вторых, эта армия всегда готова прийти на помощь торжеству коммунизма в любой точке Земного шара. Без советских танков народы своего счастья не понимают.

Автор этих строк в начале 1980-х лично прочитал в учебнике марксистско-ленинской философии для курсантов высших военных училищ примерно такие слова: «Первая мировая война привела к образованию первого в мире государства рабочих и крестьян. Вторая мировая война – к созданию мировой системы социализма. Итогом третьей мировой войны, если ее развяжут империалисты, станет прологом победы коммунизма во всем мире». На этом учебник заканчивался, однако вывод из сказанного можно сделать совершенно однозначный.

Закончив игры в терминологию, перейдем к практике. Согласитесь – она более занимательна.

Как это и положено, в нынешней редакции российской военной доктрины ни слова не говорится о вероятных внешних противниках. Возникает некая двусмысленность. Ведь все понимают, с чем связано принятие этого документа. Украинский кризис приписан проискам «наших друзей и партнёров». США, ЕС и НАТО рассматриваются как враждебные РФ силы, хотя остатки воспитания не позволяют об этом заявить.

Здесь и скрыт коренной изъян доктрины: порождённая украинскими событиями, она неадекватно их трактует. Достаточно вспомнить, какие усилия прикладывали представители «вероятных противников», дабы уговорить лидеров Майдана пойти на соглашение. Прямо говоря: будь рекомендации коварных натовцев выполнены, Янукович мог бы по сей день оставаться президентом. Собственно, договорённости уже были подписаны. Но восстали «сотни Майдана», не слушавшие ни собственных парламентских лидеров, ни друзей-партнёров.

Но это – за пределами понимания бюрократии. Искренне уверенной, что сами люди никогда не поднимаются, собственных целей не имеют и уж тем более не способны их добиться. Как говорил на XXVI съезде КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв, «с внутренней точки зрения наше государство не нуждается в армии». Это за пару лет до Карабаха.

Поэтому Украинская революция по старинке рассматривается как очередной «проект ЦРУ», вроде Интернета. Ведь если подумать иначе, рушится вся картина мира, в которой кое-кому очень удобно существовать. Придётся о многом задуматься, а это не все любят. Проще, привычнее и комфортнее вынести внутреннюю угрозу вовне. И искать потерянный кошелёк не там, где уронили, а там, где лампу включили.

Конечно, не все тезисы доктрины прямо связаны с украинским конфликтом. Есть и другие нюансы. Активизация НАТО у российских границ и вообще расширение этого военно-политического объединения – такие процессы, к которым вполне подходит цитата пастора из фильма «Берегись автомобиля!»: «Одни верят, что Бог есть, другие верят, что Бога нет. И то, и другое недоказуемо». Так и здесь. Ну верят в Кремле, что НАТО угрожает нашей стране и потому обвешивает российские границы гирляндами военных баз, что тут можно поделать? Только что ответить – это не Североатлантический блок расширяется, это соседи бегут в его лоно от нашего присмотра.

Базы – вещь тоже хитрая. Пара звеньев натовских истребителей в Прибалтике не идут ни в какое сравнение с одним только ракетным подводным крейсером стратегического назначения проекта 955 «Борей». А их у нас уже целых три. И явно недаром анонсирование военной доктрины на российских телеканалах сопровождалось красочной картинкой стартом наконец-то научившихся летать ракет «Булава», запускаемых именно с таких подлодок.

 Задачей национальной обороны фактически названо установление цензуры. Это действительно новое слово военной доктрины

Можно долго рассуждать, какое отношение к российской обороне имеют пассажи о международном праве, угрозе суверенитетам, дестабилизации обстановки и уж тем более такая сиюминутная мелочевка, как деятельность частных военных компаний. Здесь царит идеологический субъективизм вполне определённого рода. В духе Александра Проханова, для которого Россия – вообще не страна, а отвлечённая субстанция на основе его специфической философии. А он, между прочем, ещё двадцать с лишним лет назад давал трибуну Александру Дугину, вещавшему о доблестях СС…

В общем, новая редакция военной доктрины РФ воспринята в мире как элемент путинского маневрирования в сложившихся обстоятельствах. Ядерное оружие у России есть, но Кремль его не применит. Значит, ставка делается на «гибридные» войны и такие же перемирия. Которые суть средства гашения революционных волн по периметру российских границ. Цель доктрины – не столько оборона от внешнего противника, сколько недопущение внутренних волнений, угрожающих режиму. Это главное. Остальное – кружева, салфетки, приправа.

И вот здесь пора сказать об основной доктринальной новации. Наверное, впервые в таком документе упоминается угроза «российскому информационному пространству, нашим духовным традициям». Как ни парадоксально, этот тезис можно считать наиболее конкретным. Здесь враг обозначен с максимальной чёткостью. Опасностью названа внутренняя российская оппозиция, причём даже не в политических, а в информационных проявлениях. Установление цензуры введено в задачи национальной обороны на уровне военной доктрины. Вот это действительно новое слово, ничего не скажешь.

Тем более, после смотра чеченских силовиков в Грозном. Рамзан Кадыров предложил считать 20 тысяч своих бойцов спецотрядом пехоты Владимира Путина. Потенциальные преторианцы уже сейчас готовы отстаивать интересы главы нашего государства в любой точке мира. Интересно, что делать это они явно собираются под крики: «Аллаху акбар!». По крайней мере, со смотра они разъезжались именно с ними на устах.

…Кстати, «Исламское государство» в России запрещено. Иракско-левантское.

 Аркадий Орлов, специально для «В кризис.ру»