В варшавской клинике МВД скончался сегодня Корнель Анджей Моравецкий. Старейший депутат и старший маршал сейма Республики Польша. Отец премьер-министра Матеуша Моравецкого. Один из самых уважаемых политиков страны. Три дня назад удостоенный высшей польской награды. Очень креативный в методах и очень старомодный в принципах. Мастер неожиданного манёвра, совершенно не умевший отступать. Настоящий человек Солидарности и создатель Солидарности Борющейся.
Корнель Моравецкий происходил из небогатого, но знатного дворянского рода с глубокими национально-патриотическими корнями. Его отец Михал Моравецкий воевал с немецкими оккупантами в рядах Армии Крайовой. В семье считалось символичным, что Корнель родился 3 мая 1941-го – в 150-ю годовщину либерально-просветительской конституции Первой Речи Посполитой. Такие семейные традиции и такие взгляды в коммунистической ПНР, мягко говоря, не приветствовались. Жили Моравецкие скромно и под постоянной угрозой политических преследований.
Варшавянин по рождению, Корнель переехал во Вроцлав, чтобы учиться в знаменитом на всю страну университете. Окончил физфак. Докторскую степень получил, не достигнув тридцатилетия – нечастый для «соцлагеря» случай. Диссертацию по квантовой теории поля писал под научным руководством выдающегося польского физика и бойца Варшавского восстания Яна Жевуского. Работал научным сотрудником вроцлавского политеха, подавал большие надежды как учёный.
В 1968 году польское студенчество поднялось протестной волной. Режим Гомулки, начинавший с «оттепели», к тому времени выродился в замшелый национал-коммунизм с культом госбезопасности, «духовными скрепами», антисемитизмом, украинофобией и патентованным палачом Мечиславом Мочаром за спиной престарелого вождя. Молодёжь вышла на улицы сопротивляться сталинистскому духоскрепству в культуре и травле сограждан евреев. Её встретил строй карателей ЗОМО с заводскими «титушками» на подхвате. Тысячи задержанных, сотни избитых, десятки осуждённых в ускоренным порядке.
Корнель Моравецкий сумел пройти сквозь сети. Он ещё не раз прославится умением оставлять в нуле ментополов и гэбистов. Из научных сотрудников и студентов он быстро организовал летучие группы антиправительственной агитации. Тысячами распространял листовки, издавал подпольный бюллетень. Найти его не могли. Даже на трагическом рубеже 1970/1971-го – когда недавние «ватники-титушки» с заводов сами пошли под пули, драться с ЗОМО и жечь комитеты ПОРП. Интеллектуал Моравецкий развернул подпольную кампанию солидарности с работягами. Мужики поняли ошибку и больше её не повторяли. «Враг один и победа одна!»
Десятки людей погибли. Но Гомулка, Мочар, Клишко, Кочёлек, Корчинский и прочие «кровавые чайники» с большим позором ушли. Их сменили другие кадры: Эдвард Герек, Здзислав Грудзень, Пётр Ярошевич, Ежи Лукашевич, Тадеуш Вжащик принадлежали – выражаясь по-современному и по-российски – не к «партии крови», а к «партии денег». Они предпочитали откупаться. Даже не только деньгами, хотя «нацпроектов» развели порядочно на советские субсидии и западные кредиты. Дали и некое подобие как бы почти прав. Например, рассуждать о преимуществах европейской жизни не только дома на кухне, но и за столиком в кафе, вроде «жан-жаков».
Но за порядком присматривали ещё двое: генерал Ярузельский (заместо Шойгу) и генерал Стахура (заместо Золотова—Бортникова—Патрушева). Оба участники «чёрного декабря». Классовые уполномоченные номенклатуры. И Моравецкий понимал, что суть именно в них, особенно в Стахуре. А не в добродушном Гереке, задарившем поляков холодильниками.
Собственно, они и не давали об этом забыть. Июнь 1976-го – забастовщиков в Варшаве и Радоме по приказу Стахуры гоняют «дорогами здоровья»: зомовцы в два ряда бьют дубинками взбунтовавшихся работяг. Как «После бала». Герек даже недоволен. Но Стахура его не спрашивает. Он ведь отвечает за стабильность, покой и духовность. Ему и решать, вешать холопов или просто бить (а кто совсем ни в чём не виноват, тому, ладно уж, год условно – это тоже не с нас не теперь началось, не новы такие вещи под Луной).
Молодой учёный Моравецкий смотрит на всё это хладнокровным технарским взглядом. Силы пока неравны, но Корнель знает законы физики. Так, значит? Понятно. Найдётся приём на лом.
В 1979 году на родину приехал Кароль Войтыла – Папа Римский Иоанн Павел II. Коммунистические власти не могли этому препятствовать. Папу встречали миллионы. «Все теперь видят, где народ, а где коммунизм?» – риторически спрашивал Александр Солженицын. «Вера и Независимость!» – скандировали молодые соратники Корнеля Мазовецкого. А на следующий год поднимается на Балтийском побережье и движется по Польше знамя «Солидарности».
Вроцлав – не город корабелов, как Гданьск, не город сталеваров, как Катовице, не шахтёрская Силезия. Но это научно-университетское средоточие. К тому же, центр вагоностроения. Здесь есть, кому подняться. Корнель Моравецкий – из тех, кто поднимает. И с классической жёсткостью настоящего интеллигента требует: не тормозить. Дальше. Упорнее. От рубежа к рубежу. «Солидарность» не только профсоюз. «Солидарность» – освободительный таран. И не для одной Польши. Моравецкий пишет по-русски обращение к советским солдатам в ПНР: мы друзья, и враг у нас один. Осенью 1981-го на съезде «Солидарности» он настаивает на обращении «К трудящимся Восточной Европы». Чехи и словаки, венгры и болгары, румыны и албанцы, русские и украинцы, немцы и туркмены – создавайте свободные профсоюзы, это путь к свободе вообще.
13 декабря 1981 года номенклатура ПОРП устанавливает открытую военную диктатуру. Страной правят «восемь палачей» из генеральской и партаппаратной верхушки, во главе с Ярузельским и Кищаком. На подхвате всё тот же Стахура, куратор госбезопасности, арестных и киллерских групп, тюрем и лагерей интернирования. Десять тысяч человек попадают в списки на закрытие. Среди них Корнель Моравецкий. Но его не могут найти.
Уже утром 14 декабря по Вроцлаву расходится журнал «День за днём» с призывами к сопротивлению. Ненасильственному, ибо иное бессмысленно – оружие в руках режима. Но активному, ибо иное тоже бессмысленно. Механик Збигнев Буяк, шофёр Владислав Фрасынюк, электротехник Богдан Лис, физик Корнель Моравецкий умеют скрываться от ищеек Кищака и Стахуры. Но где бы они ни появились – летят листовки. А порой и камни, хотя к этому они не призывают.
Массовые протесты «Солидарности» сотрясают военный режим уже в Первомай 1983-го. Люди начинают сопротивляться зомовским костоломам. Моравецкий видит: массы опережают лидеров. Значит, нужно движение авангарда. Которое всё назовёт своими именами. Не «уважайте собственную конституцию», как советские правозащитники – никаких конституций у диктатуры нет. Без самооправданий типа «мы не оранжевая зараза», как теперь Любовь Соболь. Оправдываться не в чем, вина может быть только в недостаточной решимости.
В мае 1982-го Корнель Моравецкий создаёт в подполье движение «Борющаяся Солидарность». Цели и задачи Моравецкий излагает в брошюре собственного авторства «Кто мы? За что мы бьёмся?» Не за повышение зарплаты, не за то, чтобы профсоюзы давали советы правительству. Не за иллюзорные «права», которых диктатура за подданными в принципе не признаёт, кроме права существовать и повиноваться. За свержение коммунистического режима – в Польше и далее везде. За национальную свободу, солидарную демократию, самоуправление и социальный строй, основанный на католических принципах. Что до правящего режима, то тут по Маяковскому: «Его не объехать, не обойти, единственный выход – взорвать!» Так далеко не заходил в те времена и Валенса.
Сегодня, когда Главная военная прокуратура РФ сообщает, что за 28 лет соизволила проверить 270 тысяч советских политических дел из 4 миллионов и в двух делах из трёх считает репрессии обоснованными (а как ещё могут они считать?) – помнить бы нам моравецкое: кто мы и за что. Митингов типа вчерашнего московского «Борющаяся Солидарность» почему-то не проводила. Проводила совсем другие.
«Борющаяся Солидарность» построена по военно-подпольному принципу. При вступлении давали клятву именем веры, родины и свободы. Глубоко законспирированы, жёстко дисциплинированы, выслушал – выполняй. Над сетью низовых ячеек стоит руководящая «Группа реализации». Все её члены – технари до мозга костей. Программист и химик Павел Фалицкий. Инженер-электронщик Войцех Мыслецкий. Физик-технолог Ян Павловский. Математик Анджей Зарах. Рабочий-печатник Збигнев Ягейло. Программистка Ядвига Хмелевская. Католический экономист Ромуальд Куколович. В центре – физик Корнель Моравецкий. Голыми руками таких не возьмёшь. В перчатках тоже.
В июне 1982-го Вроцлав дважды охвачен уличными сражениями. «Борющаяся Солидарность» вывела против ЗОМО тысячи горожан. Почти на сутки четвёртый по величине город Польши вышел из подчинения правительству. Ячейки «Борющейся Солидарности» стремительно гроздятся по стране. Примыкает прежде всего студенческая молодёжь. Вдохновлённая ватагой непокорённых интеллектуалов.
Расправу над ними Ярузельский, Кищак и Стахура поручают начальнику Службы безопасности ПНР генералу Цястоню. Одно это звучит устрашающе – примерно как сорока годами раньше ликвидация антинацистских молодёжных групп возлагалась на адского Гейдриха. Ветеран коммунистической «гэбухи», упёртый сталинист Цястонь был опытным сыскарём и заплечником. Ещё при Гомулке его увольняли из органов за чрезмерное увлечение пытками. Точно по анекдоту: «за зверства из гестапо выгнали». Но пришлось взять обратно. «Без него оказалось никак».
В распоряжении Цястоня был отлаженный карательный аппарат, разветвлённая сеть стукачей, передовая (по тем временам, конечно) техника слежки, санкция на любой беспредел. Но в столкновении с организацией Моравецкого всё это рассыпалось. Их не удавалось не то что нейтрализовать – хотя бы отфиксировать. Долго и бесполезно гонялись даже за подпольным радиоцентром. Потом только гэбисты узнали, почему – их собственные переговоры и шифровки быстро оказывались в распоряжении Моравецкого.
Техническая бригада «Борющейся Солидарности» влёт перехватывала и расшифровывала страшные тайны СБ. Служба подпольной контрразведки снимала информацию из управления СБ. Боевики поджигали офицерское поместье и вели вооружённое наблюдение за гэбистским начальством. Самиздат SW предупреждал: лучше забудьте об «эскадронах смерти», выйдет себе дороже. Моравецкий, Мыслецкий, Павловский знали, что говорят. Кто кого ловил и поймал, было большим вопросом.
И всё-таки поймали. Но уже не при костоломе Цястоне. Его Ярузельский отправил, как говорится «на слив» – вместе со прочими главарями сталинистского «бетона», обвинёнными в противозаконном убийстве капеллана «Солидарности» Ежи Попелушко. В 1986-м начальником СБ стал генерал Данковский – не столь туполомный, способный к манёврам и креативным ходам. И в политике, и в оперативной практике.
9 ноября 1987-го люди Данковского взяли, наконец, Моравецкого. В тюрьму доставляли на вертолёте. Хотя предпочли бы на подводной лодке. Иначе сохранялась опасность побега. Допросы оказались безрезультатными: ни одного имени, ни одной явки Моравецкий не назвал. В итоге Кищаку пришлось через сложную цепь посредников упрашивать авторитетных диссидентов, чтобы упросили Моравецкого эмигрировать. Тот согласился, и в апреле 1988-го вылетел в Австрию. А уже в августе снова был в Польше и занимался прежним делом. Гэбисты и тут прохлопали – Моравецкого увидели только тогда, когда он сам перестал скрываться. В 1990 году. СБ в то время было уже ни до чего – только жечь архивы.
Свой персональный бой с СБ Корнель Моравецкий выиграл почти вчистую. Но победила и Солидарность. Борющаяся – тоже.
А вот после победы… В чём-то стало даже трудней. Корнель Моравецкий категорически осудил Круглый стол «Солидарности» с ПОРП, не признал нового государства как «сговора с коммунистами». Иного и не приходилось от него ожидать. Методологическая комбинаторика физика-подпольщика всегда сочеталась с тотальной ценностной упёртостью. Компромиссов в принципиальных вопросах Моравецкий не признавал. Да и не он один! «Я бы не мог подать руки Кищаку», – говорит в российском интервью неистовый лидер быдгощской «Солидарности» сенатор Ян Рулевский.
Он, однако, создал комитет «Свободные и солидарные», потом солидаристско-католическую Партию свободы. На основе прежних идей «Борющейся Солидарности» и Папы Иоанна Павла II. Несколько раз Моравецкий баллотировался. Пробовал даже в президенты – дабы совершить ценностное очищение Третьей Речи Посполитой, очистить от мутной «власти договорённостей и знакомств», от «сговора Валенсы и Кищака с бокалами в руках» (так называет нынешнее польское государство соратница Ядвига Хмелевская). Но избраться не получалось. Польские избиратели предпочитали политиков, вроде Леха Валенсы, Александра Квасьневского или братьев Качиньских. А не идеологов и не подпольщиков. Даже самых эффективных.
Впрочем, Моравецкому хватало другой, своей политики. Всеми силами – а силы он сохранил немалые – он отстаивал принципы непримиримого антикоммунизма, польского патриотизма и христианского солидаризма. Выступал не только против бывшей номенклатуры ПОРП, но и против либеральной экономической политики. Экс-коммунисты, по его представлению, сомкнулись с финансовым капиталом и космополитичной частью творческой интеллигенции в новую антинародную силу. И нельзя сказать, чтобы для такого видения не было ну совсем уж никаких резонов.
Моравецкий остался верен своему освободительному интернационализму. «Борющаяся Солидарность» была из первых организаций, когда бросила клич единения восточноевропейских народов против советско-коммунистического тоталитаризма. «Эти цели достигнуты», – сказал маршал польского сейма Людвик Дорн. Но они ставятся в новом историческим цикле. Поддержка украинского Майдана, крымскотатарского движения, белорусской оппозиции – во всём этом Корнель Моравецкий снова был в авангарде польской политики.
Многое изменилось в последние несколько лет. На парламентских выборах 2015 года Корнель Моравецкий избрался-таки в сейм. Что любопытно, от популистского движения музыканта Павла Кукиза, что-то вроде «польского Зеленского». Получил трибуну старшего маршала – есть в Польше такой парламентский статус. А в декабре 2017 года польское правительство возглавил Матеуш Якуб Моравецкий – сын Корнеля, представитель правящей партии «Право и справедливость». Как бы то ни было, но в руках Моравецкого-старшего вдруг оказались рычаги государственного влияния. И официального, и неформального. Однако возраст и пошатнувшееся здоровье к тому времени дали себя знать.
Из песни слова не выкинешь, и приходится заметить, что недавно в выступлениях Корнеля Моравецкого проявился небывалый прежде мотив. Его высказывания по польско-еврейским отношениям не назовёшь эталоном толерантности. (Премьер-министр в этом плане то отмежёвывался от отцовской позиции, то выступал ещё хлеще.) Польша вообще не гонится за политкорректностью, тем более при правлении «качиньской» национал-католической партии. Но с другой стороны, Корнель Моравецкий сурово осудил снос памятников советским солдатам Второй мировой войны. «Настоящая декоммунизация не в этом», – сказал он. И добавил: Польша освободилась от немецкой оккупации не только своими силами. О советской помощи нельзя забывать, это идёт вразрез с принципами национальной памяти. Решительно поддерживая Майдан, Моравецкий оговаривал: необходимо гарантировать в Украине русские национальные права. В косовском конфликте занимал сербскую сторону. Такая вот славянская диалектика.
Ещё в 1988 году польское правительство в изгнании наградило Корнеля Моравецкого Офицерским крестом ордена Возрождения Польши. В 2007 году президент Лех Качиньский заготовил указ о награждении Моравецкого Великим крестом Возрождения Польши. Дальше произошло не вполне ясное, но знающие люди говорят: Корнель отказался. Потому как считал, что награда вручается не ему, а «Борющейся Солидарности». А «Борющаяся Солидарность» достойна только высшей польской награды – ордена Белого орла. Никак иначе.
Орден Белого орла Корнель Моравецкий получил 27 сентября 2019 года указом президента Анджея Дуды. 30 сентября Корнель Моравецкий скончался. Перед этим победив ещё раз. За «Борющуюся Солидарность».
Никита Требейко, «В кризис.ру»
