Как и следовало ожидать, государственное обвинение не смирилось с оправдательным вердиктом присяжных в отношении Владимира Кумарина-Барсукова. Ирина Шляева (от Генпрокуратуры РФ) и Надежда Мариинская (от прокуратуры Петербурга) подали апелляционные представления в Верховный суд. Нельзя сказать, что прокурорские протесты основываются на каких-то новых доказательствах. Скорее речь идёт о том, что обвинению все мешали. Вместо того, чтобы дисциплинированно помогать.
Прежде всего, конечно, виноват сам подсудимый – опроверг обвинение в последнем слове. Виновата защита – оспаривала доводы обвинения. Виновата даже судья Ирина Туманова – не принимала «всех предусмотренных законом мер к участникам процесса» (И.Шляева). Особенно виноваты средства массовой информации – «освещали весь ход судебного разбирательства» (Н.Мариинская) не так, как требовалось суду, прокуратуре и Следственному комитету. Интересно, что в этом контексте конкретно названо лишь одно издание – Интернет-газета «В кризис.ру».
Ирина Туманова сделала максимум возможного, дабы предотвратить оправдательный вердикт
Претензии к обвиняемому и защите производят странное впечатление. Наше «спецправосудие» (меткий термин Владимира Барсукова) ещё не доведено до такого совершенства, чтобы адвокаты поддерживали обвинение, а подсудимый просил смертной казни. РФ всё же не КНДР, где такое давно в порядке вещей. Ещё удивительнее недовольство судьёй. Ирина Туманова сделала максимум возможного, дабы предотвратить оправдательный вердикт. Словосочетание «Нельзя говорить!» постоянно звучало в адрес подсудимого и защиты. Впору процитировать строки некрасовской поэмы: «Но строгий я имел приказ преграды ставить вам. И разве их не ставил я? Я делал всё, что мог. Перед царём душа моя чиста, свидетель Бог!»
Судья отказалась приобщить к делу материалы, из которых явствовала денежная оплата показаний свидетелей обвинения. В том же апелляционном представлении Мариинской сказано, что «председательствующий останавливал Барсукова более 30 раз» — на самом деле вдвое чаще – во время последнего слова. Чего ещё можно требовать? Давления на присяжных? Но это было бы противозаконно, об этом не может быть речи.
Прокурор Шляева
Прокурор Шляева считает приговор суда «подлежащим отмене» аж с момента формирования коллегии присяжных. Возможно, недовольство вызывает отвод одной из кандидатур – первоначально в присяжные могла попасть сотрудница структуры потерпевшего Сергея Васильева. Что ж, если бы вся коллегия была сформирована из его охранников, приговор, конечно, был бы обвинительным, и апелляций не приходилось подавать. Другой момент — адвокаты «дискредитировали перед присяжными заседателями допустимые доказательства» виновности подсудимых. Похоже, речь идёт о тех самых «доказательствах», оценённых — судя по представленным в суд распечаткам телефонных разговоров – в два миллиона долларов. В чём тут дискредитация, не вполне понятно. Может быть, в чрезмерной дороговизне. Так или иначе, прокурор считает, что адвокату не подобает представлять свои доказательства, если они противоречат доводам обвинения. Адвокат вообще мешает процессу. То ли дело – собрались начальник УНКВД, партсекретарь и прокурор и зачитали приговор. По 210-й, а лучше по 58-й.
Прокурор Мариинская рассматривает ситуацию шире. Главная её претензия обращена к прессе. Прежде всего к «В кризис.ру» (благодарим за внимание) – в связи с публикацией полного текста последнего слова главного обвиняемого за подписью Владимира Барсукова. Присяжные услышали это выступления на фоне многократного «нельзя говорить», в принудительно укороченном виде. Но и этого оказалось достаточно.
Негодование прокурора сводится к тому, что публикация содержит «прямое обращение к присяжным заседателям с изложением информации, которую в ходе судебного заседания председательствующий не разрешил Барсукову В.С. доводить до присяжных заседателей». Эта секретная информация заключалась, например, в том, что петербургский суд проходит в Москве – иначе присяжные, надо понимать, об этом бы не узнали. А ещё — что это делается на деньги налогоплательщиков. Тоже великая тайна.
Прокурор Мариинская
Но Надежда Мариинская вообще недовольна тем, что судебный процесс освещался в прессе. Государственный обвинитель скрупулёзно перечисляет названия: «В деле Барсукова всплыл компромат», «Адвокатам мешают сказать, присяжным – услышать», «Оплаченные показания против Кумарина обвинение пытается сохранить в силе»… Да, приходится признать, всё это так. Не напрасно прокурор намеревается представить в Верховный суд копии статей, это резонное намерение. Но только ли СМИ ответственны за то, что приходится описывать? Или свобода печати так же нежелательна, как и право на защиту? Как говорится, кто бы сомневался.
Особое возмущение и в этом случае вызывает публикация последнего слова Барсукова – «за несколько дней до вынесения вердикта». И, конечно, призыв к присяжным «не уподобляться «коррумпированному и продажному» профессиональному суду». По смыслу прокурорских претензий получается, что присяжные приняли этот призыв к сведению и последовали ему. В общем-то, чтобы вынести честное решение не обязательно изучать прессу. Достаточно внимательно следить за процессом. Как и произошло на суде по данному делу.
То, что оправдательный приговор будет оспариваться, не вызывало сомнений. Поразительно лишь, насколько неюридически смотрятся основания для апелляций. Защиту упрекают в исполнении своих функций, прессу – в информировании своей аудитории. Очевидна не правовая, а политическая заострённость. Что поневоле наведёт на разные мысли о характере процесса и обвинений…
Валентин Редан, специально для «В кризис.ру»
