Быстрое и трагическое развитие событий на Арабском Востоке несколько ослабило внимание международников к тому, что происходит на другом конце Азии, в Тихоокеанском регионе. Но и там налицо крайне уязвимый и вместе с тем очень любопытный своими множественными противоречиями полюс международных отношений.
Летом мировые агентства уделили большое внимание решению кабинета министров Японии о новом прочтении известной 9-й статьи японской Конституции. Отныне, заявил премьер-министр Японии Синдзо Абэ, Япония имеет право оказывать своими вооружёнными силами прямую поддержку дружественным странам в случае, если они подверглись агрессии. Напомним, до середины 2014 года само собой разумелось, что японские вооружённые силы могут использоваться сугубо в целях обороны своей страны.
Данное решение правого правительства Японии можно считать формальным актом (фактически ревизия миролюбивого Основного закона в Японии идёт давно). Но рассматривать его следует прежде всего через призму с каждым годом усиливающегося военно-политического соперничества Токио с Пекином. Ведь не случайно правительство Абэ одновременно запустило новую военную программу Японии, в которой упор делается на наращивании ВМФ, ВВС и спецподразделений ВДВ. Растёт военный бюджет Японии, хотя он заметно уступает китайскому – $47 млрд в год против $131 млрд.
Эти меры связываются с желанием Японии эффективно защитить себя от китайской экспансии. Пресса с пониманием относится к стремлению Синдзо Абэ «превратить, наконец, Японию в нормальное государство». Но при этом речь идёт о конкретном споре за расположенные в Восточно-Китайском море необитаемые острова Сёнкаку (по-китайски именуемые Дяоюйдао). Сегодня группа этих островов контролируется японцами, но время от время они являются объектом атак со стороны китайских активистов. «Белая книга» японского оборонного ведомства характеризует поведение китайских граждан, получающих всё более явную поддержку официального Пекина, как «самоуправное».
Китайские власти, накачав за последние десятилетия мускулы Поднебесной, берут курс на установление контроля над широким пространством Китайского и Восточно-Китайского морей. Си Цзиньпин, правда, заявляет: «Нам нужно обновить наши взгляды на безопасность, создать новую региональную архитектуру в области безопасности, основанную на взаимном сотрудничестве». Но на фоне таких высказываний Народно-освободительная армия Китая ежегодно укрепляет свои военные позиции в акватории указанных морей. В 2012-2014 годах было зафиксировано множество случаев недружественных действий китайских самолётов и кораблей по отношению к японским объектам. Впрочем, не только японским.
Большинство экспертов убеждены, что в данном территориальном споре следует искать не только геополитическую подоплёку. В самом деле, ведь китайцы больше волнуются за поиск нефти и газа, нежели за самолёты и танки. Но часть специалистов полагает, что всё происходящее теснейше связано с «китайской мечтой» нынешнего поколения руководителей КПК – стать первой экономикой мира, превзойдя США.
Отнюдь не одна Япония сталкивается с ростом китайского экспансионизма. Резко обострились территориальные проблемы между двумя коммунистическими державами – Китаем и Вьетнамом. И опять же налицо экономический подтекст: китайцы начали поиск нефти и газа на континентальном шельфе в Южно-Китайском море, на площади, которую СРВ считает своей. Массовые антикитайские волнения в СРВ привели к крупным потерям для китайского бизнеса во Вьетнаме. Но главное в другом: вновь актуализировался спор между сходными по идеологии режимами за Парасельские острова и архипелаг Спратли.
Но в том-то и заключается специфичная сложность общей ситуации в Восточной Азии, что территориальные споры здесь – матч без правил всех против всех. Скажем, за те же Спратли и Парасельские острова готовы бороться не только КНР и СРВ, но и Бруней, Малайзия, Тайвань, Филиппины. В Южно-Китайском море о будущем одинокого рифа Скарборо уже многие десятилетия не могут договориться Пекин и Манила. Из-за островов Такэсима напряжение присутствует в японо-южнокорейских отношениях. Не забудем и об отсутствии мирного договора между РФ и Японией из-за курильской проблемы.
В общем, как и в эпоху «холодной войны», зона АТР охвачена многосторонней конкуренцией и постоянной конфронтацией. Другое дело, что в век глобализации ведущие державы Восточной Азии вынуждены под угрозой экономических проблем несколько поубавить милитаристский пыл. Те же КНР и Япония, к слову, имеют общий объём торговли в $313 млрд. И падение этого оборота за три последних года более чем на $25 млрд бьёт по обеим сторонам.
Недавние японо-китайские переговоры на министерском уровне показали, что перспективы двусторонней торговли весьма богаты: стороны договорились об укреплении кооперации в транспортной области, продолжается переговорный процесс по созданию общей зоны свободной торговли между КНР, Японией и Южной Кореей. Что же победит – патриотический пыл или рыночный расчёт? Увидим. Но, зная восточноазиатский менталитет, можно предположить: обе тенденции долго будут соседствовать.
Эрик Крещенский, специально для «В кризис.ру»
