Красногорск, прогремевший на страну и мир именем Амирана Георгадзе, не первый раз попадает в уголовные хроники. Каждый день в Подмосковье совершается множество преступлений, но Красногорский район принадлежит к уверенным лидерам. Помимо основного списка из бытовых разборок, наркоторговли, изнасилований и киднеппинга, в районе отмечались и заказные убийства и самосожжения. Не так давно ОМОН задержал здесь целую банду, специализировавшуюся на силовом захвате недвижимости в Москве. Но выстрелы в чиновников все же не практиковались. До сих пор рука мыла руку.
Мотивы, которыми руководствовался предприниматель Георгадзе, выпуская пули в своего покровителя и партнёра, замглавы районной администрации Юрия Караулова и руководителя «Красногорской электрической сети» Георгия Котляренко, кажется, уже прояснились. Все трое имели в электросетях свои интересы. Георгадзе и Караулов были совладельцами, Котляренко – исполнителем конкретных проектов. Взяв очередной крупный кредит на строительство, Георгадзе попал в общую для всех штормовую волну кризиса: на подведение инфраструктуры к его объекту средств не нашлось.
Как стало известно следствию, в злополучном кабинете первого зама главы администрации разговор коснулся суммы отступных, которые Георгадзе требовал за уход из бизнеса. Неизвестно, выжимали ли его из строительства на самом деле. Осведомлённые источники СМИ говорят, что его положение было сложным, но отнюдь не безвыходным. Однако дела явно не складывались. Партнёры пошли ему навстречу, но выдали требуемую сумму – $20 млн – в рублях по старому курсу. Георгадзе заявился за дополнением. Итог известен: в ходе бурного выяснения отношений горячий южанин попытался пустить в ход «Сайгу», потом пустил пистолет.
Связка крупных предпринимателей и местных чиновников – давняя практика не в одном только Подмосковье. Однако, учитывая высокую стоимость земли в регионе, можно представить, какие страсти кипят в областном закулисье. Лоббирование «своих» людей обычно проходило гладко. Мнение возмущенных жителей, прорывавшееся сквозь толстый слой победоносных реляций районных пресс-служб, успешно канализировали на общественных слушаниях.
Так, к примеру, было при застройке Бурковского поля в Королёве. То же самое произошло и с проектом Мортонграда, строящегося посреди заповедной зоны на Рублёвке. Но в обоих случаях покровителями незаконного строительства выступали люди калибра не ниже вице-губернатора. Вся инфраструктура подводилась вовремя, кредиты под строительство выплачивались. Георгадзе же пробавлялся покровительством более низкого уровня. А с наступлением кризиса на строительном рынке этого оказалось явно недостаточно. Что касается упомянутого «Мортона», то его владелец и руководитель Александр Ручьёв ещё год назад прогнозировал отсекание более слабых от финансирования всех видов, удовлетворенно потирая руки. Сильные пожрут слабых, в этом он был полностью прав.
Интересы «сильных» сосредоточены в Павшинской пойме на территории Красногорского района. Осваивать этот лакомый кусок земли, находящейся практически на территории Москвы, взялись такие киты, как ДСК-1 и СУ-155 (последняя вообще – крупнейшая частная строительная компания России). Мелочь, широким шлейфом следовавшая за китами, до поры собирала объедки. Но вот наступил момент оптимизации, когда местным властям в условиях крайней экономии пришлось выбирать между проектами, на которые пало благословение губернатора Воробьёва и всеми прочими.
Как уже не раз отмечалось, сам Георгадзе к «прочим» себя не относил. С лёгкой руки Георгия Котляренко в течение «жирных нулевых» он собирал щедрый урожай утвержденных инвестпроектов в городской черте Красногорска. Застроил город высотками. Первый звоночек прозвучал, когда его фирма, занимавшаяся возведением жилого комплекса в Павшинской пойме, была признана банкротом. То, что теперь под угрозой срыва оказался ввод в эксплуатацию второстепенного объекта, было лишь последней соломинкой, сломавшей хребет верблюда.
Положение Георгадзе тем парадоксальнее, что он всегда славился особым сортом набожности, выражавшейся в конкретных суммах, жертвуемых им в пользу РПЦ. Георгадзе также состоял в «Единой России», был членом региональной Торгово-промышленной палаты, поддерживал местную волейбольную команду. Бизнесмен, начинавший в «лихие девяностые» вышибалой и бутлегером, поднялся в элиту времён стабильности и духовных (некоторые циники выражаются: «буховных») скреп. Не помогло. Принцип, откровенно провозглашенный Ручьёвым, воплощается в жизнь со всей его беспощадностью.
Удивительные параллели можно усмотреть в отечественной истории. Если обратиться к периоду, когда только-только закладывалось благополучие будущего красногорского стрелка. Георгадзе ещё торговал в местном буфете пивом и палёной водкой, когда в январе 1991 году калужский сварщик Владимир Воронцов почти таким же образом поставил кровавую точку в биографиях редактора печатного органа обкома КПСС и председателя одного из местных профкомов. Лишь милицейская охрана обкома спасла калужских партийных бонз. Однако сходство тут только событийное. Воронцов не ждал никаких отступных (и не прятался в иномарке). Его рукой двигала идея. Он методично следовал своему списку, в который включил всех главных коммунистов Калуги. Антикоммунистический запал в те времена был столь же мощным побуждением, что сейчас рыночный передел. Но времена изменились. Изменились и мотивы.
Это, конечно, не означает, будто феномен Георгадзе получит распространение. Бизнес, тем более крупный – пожалуй, самая сервильная социальная группа современной России. Кредо буржуазии в отношениях с государством выразил Владимир Потанин: «Возьму зонтик и пойду». Бунт бывшего «авторитетного бизнесмена», постепенно сросшегося с властью, нетипичен ни для Подмосковья, ни для России в целом. Гораздо типичнее герой «Левиафана», топящий свои проблемы на дне бутылки. Стрельба на фоне фаталистичной обречённости – большая редкость.
Михаил Загорский, специально для «В кризис.ру»
