Когда в Северном полушарии осень, в Южном — весна. Закономерны весенние обострения. В том числе – политической борьбы, охватившей Южную Америку. Массовые акции протеста затапливают Венесуэлу, Чили, Боливию, Эквадор. Электорально-информационная борьба идёт в Аргентине и Уругвае. Неспокойно в Парагвае. Мощные сдвиги произошли в Мексике и Бразилии. На повестке дня смена стратегических приоритетов в условиях глобальной торговой войны между КНР и США. Выбор по-прежнему сведён к двум взаимоисключающим альтернативам, незамысловатому квесту — «левый марш» или «правый поворот». Всё хорошее вместо всего плохого.
Грандиозные манифестации в чилийском Сантьяго. Беспорядки в эквадорском Кито. Столкновения в боливийском Ла-Пасе. Само собой, венесуэльский Каракас, где вообще непонятно, кто здесь власть. Протестующие венесуэльцы и боливийцы выступают против левых правительств под антиавторитарными политическими лозунгами. Чилийцы – против правого правительства с экономическими требованиями. Эквадорцы – против левого правительства, проводящего правую социально-экономическую политику. По отдельности всё объясняется конкретными ситуациями в каждой стране. В совокупности наблюдается тенденция антивластного бунта как национальной задачи. По всему континенту.
Новый политсезон в Латине символически стартовал 1 января 2019 года, когда вступил в должность новый крайне правый президент Бразилии, «экваториальный Трамп» – Жаир Болсонару. Альтернативная точка отсчёта – 1 декабря 2018 года. Тогда на вахту заступил новый президент Мексики левого позиционирования – Андрес Мануэль Лопес Обрадор (АМЛО). Обе датировки одинаково правомерны. Два гиганта Латины – португалоязычная «лузотропикальная» 210-миллионная Бразилия и испаноязычная 135-миллионная Мексика — крупнейшие страны романского, иберийского и католического миров.
На выборах-2018 Болсонару победил Фернанду Аддада, соратника экс-президентов Лулы да Силвы и Дилмы Русефф по Партии трудящихся. Вместе с «розовым» Аддадом проиграла «красная» кандидат в вице-президенты Мануэла д’Авила из Компартии Бразилии. Полвека назад, в 1967–1974 годах, маоистская КПБ вела партизанскую «народную войну» в сельве бассейна реки Арагуайя. Когда в 1979 году Дэн Сяопин начал свои реформы, КПБ переориентировалась с Пекина на Тирану. Точнее, на энверизм (ходжаизм) — ультракоммунистическое учение генсека Албанской партии труда Энвера Ходжи. Теперь вместо вооружённого повстанчества – цивилизованная политическая конкуренция. «Так исправляется наш век».
На инаугурацию Болсонару были приглашены другие латиноамериканские президенты. В их числе венесуэлец Николас Мадуро, который не приехал. И свои резоны у него были. Не только идеологические – Болсонару непримиримый враг «социализма XXI века». Не только внутриполитические – мягко говоря, давно уже ни до чего. Есть и важный геополитический момент. Каракас претендует на две трети территории Гайаны к западу от реки Эссекибо. Если покойный Уго Чавес называл Гайану «братской страной», то его преемник Мадуро в 2015 году разорвал дипотношения и заявил об «исторических правах» на Эссекибо. Когда на выборах-2018 в Колумбии и Бразилии победили правые, вокруг режима Мадуро сомкнулся недружественный внешний периметр.
4 августа 2018 года на Мадуро неудачно покушались в стиле постмодерн, применив самую инновационную технологию — атаку беспилотников. Да ещё на праздник в честь Боливарианской национальной гвардии – коллег Росгвардии и иранских «стражей исламской революции». Ответственность взяли на себя ранее неизвестные «Фланелевые солдаты». Сам Мадуро заявил об «убедительных доказательствах» причастности «колумбийской олигархии».
7 августа 2018 года новым президентом Колумбии стал Иван Дуке — соратник экс-президента Альваро Урибе. Урибисты категорически против примирения с леворадикальными партизанскими группировками. Особенно против ФАРК, боевики которой в 1983 году убили отца Урибе. Идеология нынешней ФАРК — боливарианизм (читай чавизм-мадуризм). Тыловые базы — у границ с Венесуэлой. Нынешний лидер ФАРК Тимолеон Хименес («Тимоченко») учился в московском РУДН и на Кубе, а по некоторым сведениям, прошёл военную подготовку в титовской Югославии.
С начала 2019 года политический кризис в Венесуэле перерос в двоевластие и «цветную революцию». На волне массовых протестов против Мадуро, в стране появился альтернативный временный президент Хуан Гуайдо, лидер леволиберальной партии «Народная Воля» и спикер Национальной ассамблеи. Политическую систему заклинило. Легитимность Гуайдо признали США, Евросоюз, Организация американских государств (ОАГ). О поддержке Мадуро заявили РФ, КНР, ЮАР, Иран. А также «заклятые друзья» – Асад и Эрдоган. Из стран Латинской Америки сторону правящего в Каракасе режима взяли Боливия, Куба, Мексика, Никарагуа и Сальвадор. (В 2008 году Чавес и президент Боливии Эво Моралес вместе жевали листья коки на интернациональном саммите. «Капитализм и международная мафия превращают коку в кокаин, но кока это не кокаин», – уточнил тогда Чавес.)
Боливийское правительство Эво Моралеса – ближайший политико-идеологический союзник Каракаса. Насчёт Кубы тем более пояснять не приходится. Режим никарагуанских сандинистов во главе с четой Ортега–Мурильо не только совпадает типологически, но и испытывает сходные с Мадуро проблемы, хотя держится прочнее. Сальвадорская позиция была заявлено до происшедшей смены власти. Левизна мексиканского лидера АМЛО сдвинута ближе к центру, но он явно примеряет роль нового локомотива латинской левой.
В своей статье «Латинская весна 2.0» автор этих строк сделал осторожный прогноз о возможных политических сдвигах в Южной Америке на фоне венесуэльского кризиса — в связи с выборами в Аргентине, Уругвае и Боливии в октябре и в Колумбии в ноябре. На сегодня политические перемены независимо от электорального календаря затронули также Чили, Перу и Эквадор. То есть, все страны Андского пояса.
30 сентября разразился конституционный кризис в Перу. Президент Мартин Вискарра, который помиловал Альберто Фухимори, под угрозой роспуска требовал от Конгресса не назначать спорного кандидата судьёй Конституционного суда. Парламент ослушался, и Вискарра его распустил. В ответ конгрессмены назначили вместо Висскары врио главы государства Мерседес Араос. Как и Вискарра, она из команды экс-президента Пабло Кучински и правоцентристкой партии «Перуанцы за перемены». 1 октября Араос объявила об отставке, а Вискарра назначил досрочные парламентские выборы на 26 января будущего года.
В соседнем Эквадоре «двоевластие» возникло внутри правящей группировки. Эквадорские протесты начались 3 октября. С 2007 года в этой стране правит бал левый Альянс ПАИС («Гордая и Суверенная Родина»). До 2017 года президентом и вице-президентом республики 10 лет были соответсвенно Рафаэль Корреа и Ленин Морено. На их первой инагурации побывали Чавес, Моралес, Ортега и тогдашний президент Ирана Махмуд Ахмадинежад. Корреа предоставил основателю «Викиликс» Джулиану Ассанжу убежище в эквадорском посольстве в Лондоне. В общем, ориентация понятна.
После Корреа новым президентом стал Морено. Начались перемены. Альянс ПАИС ревизовал свою прежнюю идеологию боливарианского «социализма XXI века», а Ассанж был выдан британской полиции.
Поводом для октябрьских протестов послужил монетаристский курс эквадорского Ленина на жёсткую экономию госбюджета, особенно отмена субсидий на топливо. (Корреа давно говорит о «предательстве», хотя российский Ленин вполне понял бы эквадорского тёзку. «Не нужен завод – закрыть его, – учил социал-дарвинизму основоположник ленинизма. – Закрыть все не абсолютно нужные заводы. Из абсолютно нужных предпочтение ударному».) Эта непопулярная мера затрагивала интересы миллионов бедняков, прежде всего индейцев. Лидером антимореновской оппозиции стал бывший непосредственный начальник Корреа. Когда манифестанты окружили президентский дворец Каронделет в столице Кито, Морено ввёл режим ЧС и перебрался в приморский Гуаякиль — главный порт страны, центр экспорта бананов (в том числе в российский Петербург). Промежуточный итог эквадорского противостояния на 14 октября — отмена ЧС и сохранение субсидий на газ.
Эквадорские протесты превалировали бы в мировых СМИ, если бы не грандиозные демонстрации в Чили. Спровоцированные подорожанием проезда в метро на 30 песо (около трёх рублей). До этого тариф на 20 песо повышался в январе. Заметим, что уровень жизни в Чили из самых высоких в Латине, сравнимо с Польшей, Чехией или Словенией. Чили – мировой лидер по производству меди и незаменимого редкоземельного металла рения, без которого не летают ракеты. Основные торговые партнёры: Китай, США, Япония, Бразилия. Что касается социалки, то бунты против новых тарифов – приведшие к гибели восемнадцати человек – подняли школьники и студенты, которых повышение касается в минимальной степени. В Чили развита сложная система льгот для учащейся молодёжи.
В 2006–2010-м и 2014–2018 годах президентом страны впервые была женщина — социалистка Мишель Бачелет. Её отец был соратником свергнутого Сальвадора Альенде и умер в заключении. Сама Мишель после тюрьмы несколько лет провела в ГДР (впоследствии в Чили нашли приют Эрих и Маргот Хонеккеры). К власти её привела коалиция «Новое большинство», консолидировавшая партии социалистов, коммунистов, христианских демократов. Своеобразным персональным символом коалиции смотрелся Марсельо Шиллинг, с 2005-го по 2010-й казначей и генсек Соцпартии. Тип «левого здравомыслия» – в юности красный радикал, телохранитель Альенде, в первые годы демократии Шиллинг сделал то, чего так и не удалось хунте: быстро и сурово расправился с ультралевыми террористами. Оставаясь при этом убеждённым социалистом.
Преемником Бачелет на посту президента дважды становился Себастьян Пиньера из правоцентристского «Национального обновления». Эта структура стала легальной партией ещё в эпоху Аугусто Пиночета и выступала за продление его президентства. Брат Пиньеры – «чикагский мальчик» из группы экономистов, помогавших Пиночету либерально реформировать чилийскую экономику.
Гражданские протесты «Сантьягасо» начались 6 октября и достигли кульминации в минувшую пятницу 25-го. На улицы Сантьяго вышло более миллиона человек. Крупнейшая демонстрация в истории страны, да и в мировую войдёт. Манифестанты выдвинули политическое требование: отставка Пиньеры. За эти три недели в ходе стычек с полицией и спецназом не раз проливалась кровь. Не говоря о погромах, поджогах и прочих материальных разрушениях.
Возводить такие события к трёхрублевой наценке было бы слишком смело. Хотя сугубо экономическая сторона в событиях присутствует. Бунтует не столько беднота, сколько средний класс. Особенно в молодёжной составляющей. Эта социальная группа разочарована в элите как таковой. Она не видит своего представительства в современном политистеблишменте, кем бы он ни олицетворялся – хоть Пиньерой, хоть Бачелет. И взорвалась от первого подвернувшегося повода.
Некоторые крайне правые комментаторы узрели венесуэльский или кубинский след. Режимы Мадуро и Кастро действительно в какой-то мере смотрятся бенефициарами «чилийской осени». Логично предположить активность их местных единомышленников, не исключена и какая-то степень непосредственного присутствия. Но сводить всё к этому – кстати, ничем не доказанному, лишь предполагаемому фактору – было бы крупной ошибкой. Зеркальным повторением прокремлёвских пропагандистов и конспирологов, которым за любым одиночным пикетом российской оппозиции мерещатся Госдеп и Моссад.
На фоне глобальной конкуренции между США и Китаем, у спецслужб Кубы и Венесуэлы даже на двоих просто нет ресурсов завербовать миллион «иноагентов» и «раскачать» ситуацию в далёкой Чили. Развитой по меркам Латины индустриальной стране. В крайнем случае, Гавана и Каракас могут выступать «прокси» более серьёзных внешних игроков.
Чилийское общество расколото давно, глубоко и болезненно. Можно сравнить с расколом в постфранкистской Испании. При желании любой протест в той же Каталонии также можно записать в актив каким-нибудь внешним врагам. Например, зловещей «русской мафии» из Тамбова – «городка очень близко от Петербурга». Но насколько адекватен такой метод объяснения окружающей действительности?
Хотя, надо признать, он весьма популярен. Во всех противостоящих лагерях. В давние времена коммунисты утверждали, будто забастовка чилийских дальнобойщиков против Альенде «оплачена ЦРУ». Тот же Мадуро объясняет венесуэльские протесты не собственной провальной политикой, а американскими и колумбийскими происками. Теперь появился и новый объект демонизации. Чилийские левые, как и их уругвайские единомышленники, объясняют активность своих противников – идейных наследников Родины и свободы и Националистической самообороны – «фашистским терроризмом, надвигающимся из Бразилии».
Другим очагом континентальной «ультраправой опасности» снова, как при легендарном Альфредо Стресснере, рассматривается Парагвай. Как в прошлом веке, возникают ремейки антикоммунистических альянсов прошлого века Асунсьон–Бразилиа и Асунсьон–Сантьяго. Протесты против непотизма президента Марито Бенитеса вроде бы поутихли. Впрочем, что помешает им подняться вновь?
По соседству с Чили, по разному сценарию прошли плановые президентские выборы в Аргентине и Боливии. 11 августа состоялся первый, а 27 октября второй тур аргентинского голосования. Президент Маурисио Макри из правоцентристского «Республиканского предложения» проиграл и признал поражение. Победил Альберто Фернандес, кандидат перонистской Хустисиалистской партии, премьер в правительстве двух президентов, покойного Нестора Киршнера и его вдовы Кристины Киршнер.
Аргентинские выборы-2019 – столь же крупный сбой в латинском правом повороте, сколь крупным его этапом были выборы-2015. В этом же противотренде – итоги первого тура выборов в Уругвае, состоявшихся в тот же день. Лидерство сохранил Широкий фронт левых сил, его кандидат-социалист Даниэль Мартинес собрал почти 50% голосов. Ближайший конкурент Луис Альберто Лакалье из консервативно-либеральной Национальной партии получил менее 32%. Второй тур назначен на 24 ноября, но почти все прогнозы заранее отдают победу Мартинесу.
Причины в обоих случаях оцениваются как очевидные: в Аргентине – усугубление финансового кризиса, в Уругвае – устойчивый экономической подъём. Идеологическая составляющая тут и там второстепенна. Характерно также, что в этих странах обходится без обвинений в фальсификациях и без уличных беспорядков. Но политико-символический фактор налицо, и ясно, в чью пользу.
Выборы в Боливии прошли неделей раньше, 20 октября. Для победы в первом туре действующему президенту было необходимо набрать либо более 50% голосов, либо более 40% с условием отрыва в 10% от ближайшего соперника. Моралес набрал 47,7%. Его основной соперник, кандидат от «Гражданского cообщества» Карлос Меса — 36,51%.
Такой минимальный перевес дал противникам Моралеса повод заявить, что итоги выборов фальсифицированы. Дабы убедиться в честности голосования, Евросоюз, США и ОАГ призвали Моралеса провести второй тур. Тем временем, в стране начались протесты. Первым делом оппозиционеры свалили памятник Чавесу.
Моралес и его партия «Движение к социализму» – это радикальный вариант «социализма-XXI». С сильными социальными госпрограммами и ещё более сильной авторитарной бюрократизацией, агрессивным агитпропом, террором пропрезидентских «титушек» и слугой, публично завязывающим шнурок на президентском ботинке. Боливийские протесты имеют ту же природу, что и венесуэльские. Оппозиция консолидируется вокруг экс-президента Месы и его либерально-центристской партии. Хотя был в боливийской истории и другой Меса – Луис Гарсиа с его ультраправой братвой. Упорство Моралеса способно вдохнуть новую жизнь в эту политическую традицию.
Исход право-левого дерби, охватившего всю Латинскую Америку, пока не ясен. Сторонним наблюдателям вряд ли уместно строить конспирологические схемы, искать искусственные параллели, а тем более, болеть за «плохих» или «хороших». Латина не Россия и наоборот. Но с другой стороны, бессмысленно требовать от единомышленников, чтобы они не сочувствовали своим. Интернационализм как-никак.
Ион Брынзару, специально для «В кризис.ру»
