После тайной самоинаугурации Александра Лукашенко беларусский политический кризис вступил в новую фазу. Массовые протесты не только не стихли, но получили новый импульс. Борьба за волю идет не только на воле. В потоке новостей мелькает информация о бунтах заключённых. Политическое заклинивание взрывается в социальной глуби. За Беларусью пристально наблюдает мир. А Россия прежде всего, и «глубинный народ», пожалуй, уже в особенности. Слишком много параллелей. Слишком серьёзны уроки братства.
Позавчера в Беларуси состоялась не только т.н. «инаугурация» Александра Лукашенко, незаконная даже по его законам, не признающим никаких законов. В тот же день беларуские события осветились с особого конца. Осветились – в буквальном и драматичном смысле. Сильный пожар произошёл под городом Ивацевичи (Брестская область). В промышленной зоне исправительной колонии № 22.
По информации портала «Хартия-97», огонь тушили восемь пожарных машин. Источники польского телеканала БелСат, вещающего на Беларусь, сообщили: пожар – акция протеста. Заключённые выразили своё отношение к тайному торжеству Лукашенко. Церемония во Дворце Независимости состоялась около 11:30 по минскому времени. ИК-22 полыхнула днём. Когда узнали последние новости из Минска?
ИК-22 также известна как «Волчьи Норы». Так называлась деревня, сожжённая нацистскими оккупантами в сентябре 1942 года. В советское время тут располагалась воинская часть. В 2000 году открылась колония усиленного режима. В ней отбывают наказание порядка 1100 осуждённых. Преимущественно по «наркотической» 328-й статье УК РБ (аналог «народной» статьи 228 УК РФ). Заключённые сведены в восемь отрядов. В промзоне функционируют швейный цех, деревообработка, разборка металлолома и кабелей. Точнее, функционировали до среды.
Отдельной колонией для осуждённых по делам о наркопреступлениях ИК-22 стала в 2014-м. Когда Лукашенко распорядился ужесточить наказания за такие преступления. В ноябре 2018 года здесь уже случался бунт. В марте 2019-го снова ЧП: повесился заключённый Максим Рудько.
В Беларуси сохранилась советская модель управления пенитенциарной системой. В отличие от ФСИН России или Государственной пенитенциарной службы Украины, белорусский Департамент исполнения наказаний (ДИН) подчиняется не Минюсту, а МВД. В ведении ДИН три десятка мест лишения свободы – следственные изоляторы, исправительные колонии, исправительные учреждения открытого типа, лечебно-трудовые профилактории. Лишены свободы в Беларуси более 32 тысяч человек. В абсолютных цифрах это вроде и немного, но для девятимиллионной страны не так уж мало. Если считать соотношение заключённых к населению (343 на 100 тысяч), получается 26-е место в мире из 223-х. Кстати, сразу после России (344 на 100 тысяч; всего почти полмиллиона).
В оперативных сводках МЧС ничего не сообщалось о пожаре в ИК-22. МВД тоже никак не комментировало инцидент. Но значит ли это, что ничего не было? Или что у внештатной техногенной ЧС «на зоне» не может быть никакой политической подоплёки?
Когда после голосования 9 августа по всей Беларуси начались массовые протесты, МВД использовало «новояз»: термин «очаговые сборы граждан». В ночь на 13 августа издание «Наша нива» со ссылкой на очевидцев сообщило, что с территории ИК-2 в Бобруйске доносились «звуки массовых беспорядков».
На видео были слышны крики «Уходи!», лай собак и лязг металла. По данным Telegram-канал Hue, во время бунта к ИК-2 стягивались подразделения внутренних войск. Как заявили сотрудники соседнего ИУОТ-15, ситуация под контролем, а гул, который слышали местные жители, возник «из-за блочного типа здания».
«Никакого бунта не было, было нарушение распорядка», – заявила тогда пресс-секретарь МВД Ольга Чемоданова. «Ни спонтанных, ни спланированных бунтов в бобруйской колонии не было. Нет бунтов и в других исправительных колониях в Беларуси в последнее время», – отметили в самом ДИН. Лукашенко тем временем говорил, будто против него протестуют уголовники. На воле. А на зоне, значит, поддерживают?
Был ли в Бобруйске гул, а в Волчьих Норах поджог, не было ли вообще ничего, но у «мужиков» из промзон ДИН могут быть свои мотивы бунтовать и «партизанить». Например, из принципа корпоративной солидарности. Первый погибший участник беларусской революции Александр Тарайковский – бывший заключённый.
Семь лет Тарайковский получил за драку с летальным исходом для потерпевшего. Отбывал как раз в Бобруйске, на усиленном режиме. По рассказу его друга, опубликованному в России, Тарайковский подрался, защищая свою мать (потому и получил сравнительно «мягкий» приговор). После освобождения отличался большой нелюбовью к властям, особенно в лице органов МВД. 10 августа на Пушкинской площади Минска участвовал в протесте и вступил в столкновение с ОМОНом.
Лето-2020 в Беларуси ознаменовалось не только политическим кризисом и массовыми протестами граждан, но и внутрикриминальным конфликтом. Предельно обострились отношения между различными группировками воров в законе – приверженцами Саши Кушнера и сторонниками Паши Паштета. До сих пор доминировал Кушнер. Заработавший репутацию партнёра МВД, что в этих кругах не приветствуется. К тому же на Кушнера возлагается ответственность за бедственное положение «мужиков» на зонах (наблюдение за справедливостью в местах лишения свободы – обязанность «законников»). Попытка Паштета «детронизировать» оппонента была сорвана прямым вмешательством государственных силовиков.
Остаётся добавить, что беларусские воры в законе решительно поддержали кандидатуру Лукашенко на президентских выборах. Они остались чуть не последними, кто называл его «батькой». Чем явно вошли в противоречие с позицией большинства граждан страны. Включая, судя по всему, большинство заключённых. Такое положение по логике вещей должно вести к смене власти – как государственной, так и «контргосударственной».
Огромное большинство протестующих беларусов – законопослушные граждане. В том числе те, кто изгоняет лукашистских карателей из рабочих кварталов. Но тот факт, что режим сумел «достать» даже контингент ДИН и соответствующую социальную страту – более чем показателен. Со всех точек зрения. Добиться против себя такого общенационального единения дано не каждому правителю.
Мудрые наблюдения, что Россия не Беларусь (а Беларусь не Украина, а Украина не Грузия и т.д. и т.п.), произнесены уже многократно. В значительной степени они даже соответствуют действительности. Однако объективности ради следует замечать не только различия, но и сходства.
Например, ещё до конституционного обнуления, хабаровских протестов, беларусского восстания, отравления Навального – произошёл бунт заключённых ангарской ИК-15. Тоже с поджогом промзоны. (Есть, правда, разница: беларусский поджог наносит экономический удар больше по государственному режиму, российский – скорее по конкретным интересам администрации учреждения и определённых теневых группировок.) Это событие имело широкий резонанс. Не только в правозащитной общественности. Оно повлекло за собой и выступление радикально-оппозиционных неоэсеров «народного сопротивления»…
Повторимся: беларусский протест – мирный, гражданственный и законный. Таковы же протесты в России. Но при желании вполне можно обрушить себе на голову, точнее на главу, и самый-самый глубинный народ.
Сергей Парамонченко, специально для «В кризис.ру»
