10 февраля 1837 года, Мойка, 12.
«Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в средине своего великого поприща!.. Более говорить о сём не имеем силы, да и не нужно: всякое русское сердце знает всю цену этой невозвратимой потери, и всякое русское сердце будет растерзано. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава!.. Неужели в самом деле нет уже у нас Пушкина! к этой мысли нельзя привыкнуть! 29-го января 2 ч. 45 м. пополудни».
О дуэли Пушкина написаны тома. Кажется, всё известно не то, что по дням, часам и минутам, а по секундам. Разобрана и причина, по которой стрелялся Пушкин. Выдвинуты десятки, если не сотни версий, кто виноват. Причём в разное время виноватые кардинально менялись. В смерти Пушкина винили его неверную жену, негодяя Дантеса, подлеца Геккерна, шефа жандармов Бенкендорфа, вообще всё «светское общество», а иногда даже и самого царя. Но именно его ― реже всех и только некоторые большевики, да и то исключительно из классовой ненависти. Поэтому на мнение большевиков давно наплевали и упоённо по косточкам разбирают самого Пушкина: вот-де скандалист, ревнивец и вообще характер дрянной. Духоскрепы не могут простить ему «Гаврилиаду», продвинутые либералы ― «Клеветников России».
Пушкину почему-то вообще ничего не прощают. Как будто русский гений непременно должен быть идеальным морально-бытовым суперменом ― не пить, не материться, не играть в карты, не шляться по бабам, писать только великое и благопристойное, до боли зубовной любить родину (желательно с большой буквы) и полностью разделять самые передовые идеи своего времени.
Пушкин этому идеалу ну никак не соответствует. Что раньше, что теперь. Но в каждую эпоху его обязательно делают соответствующим. То он «был бы жив ― был весь его» («его» ― это царя). То не был с декабристами, потому что они берегли его свободолюбивый талант. То ― теперь ― истово верил в царя, бога и отечество (желательно всё с большой буквы), только этим и жил, а сгубили его происки бездуховного Запада (Дантес-то, не забудем, француз!).
В общем, каждый раз Пушкина переделывают как-то по-новому, чтобы подходил под икону. Кажется, нет в российской истории больше ни одного гения, чтобы потомки так над ним издевались. Ну и не только потомки, конечно.
По сути, большевистские литературоведы в штатском абсолютно правы ― Пушкина убил режим. Царский. А Блока ― ленинский. А Мандельштама ― сталинский. А Пастернака ― хрущёвский. А Высоцкого ― брежневский… Список можно продолжать долго, но в целом всё и так понятно. Но речь всё же о Пушкине.
Ясно, что приказа убить Пушкина царь не отдавал ― это уже потом стесняться перестали. А Николай I просто не вмешался. Хотя мог, раз уж царём назвался, вершителем судеб своих подданных. Если проследить всю дуэльную историю, то все сомнения в царской вине отпадают. Геккерн пишет пасквиль. Пушкин вызывает Дантеса. Жуковский стучит царю. Царь требует Пушкина на ковёр, делает ему строгое внушение и берёт обещание больше не драться. И заодно обещает всё уладить. Пушкин соглашается. Дантес женится на Гончаровой. Геккерн распускает слухи о том, что Дантес спасает этим честь Пушкиной. Светское общество с удовольствием подхватывает эту сплетню и смеётся над Пушкиным. Царь безмолвствует. Хотя мог одним своим словом, а то и «властным взглядом» заткнуть всю эту сволочь. Но не заткнул. Не знал? Ага, Бенкендорф, который дюжину лет неотрывно следил за каждым пушкинским шагом, как раз в это время отвлёкся.
А Пушкин как мог наплевать на слово, данное царю? Так ведь он хоть и гений, всё же живой человек. Причём, как всякий гений ― ранимый и импульсивный, к тому же болезненно самолюбивый. А тут задета семейная честь. Даже сегодня, когда вроде бы все представления о чести, мягко говоря, несколько размыты, каждый, кто намекает на неверность чужой жены рискует как минимум получить по морде. А уж в те времена… Пушкин, вероятно, и царя бы вызвал на дуэль, если что.
Кстати, о чести. После дуэли Дантеса разжаловали и выслали. Перед высылкой его очень жалели и продолжали принимать в петербургских салонах. Не только великосветских, но и тех, где бывали друзья Пушкина. Дантес уехал во Францию. Стал там политиком, сенатором, разбогател. На склоне лет говорил, что дуэль определила его счастливую судьбу. Иначе пришлось бы прозябать в российской глубинке без денег и славы. Уже в наши дни Анатолий Собчак ― босс Владимира Путина ― побывал в Париже привёз в Россию бутылку вина из личных подвалов Дантеса. И подарил эту бутыль вечному мушкетёру без страха и упрёка Михаилу Боярскому. Да, всякое русское сердце…
