В демократической стране стотысячные акции протеста — не более чем рутинная форма диалога общества и бюрократической машины. Для авторитарной системы — чёрная метка, предвестие скорого конца.
Страх правящей верхушки перед большими скоплениями народа был очевиден ещё с нулевых, когда «цветные революции» на постсоветском пространстве вызвали совершенно истерическую реакцию. Но тогда режиму ещё удавалось на уровне рацио убедить себя, что эти революции суть творения западных спецслужб. И во внутренней политике в тот период доминировала уверенность в том, что власть располагает достаточными ресурсами для тотального контроля над жизнью общества и манипуляции ею (порядком подзабытая концепция «суверенной демократии»). Но в начале 2011 г. пришла Арабская весна, а в декабре стотысячные толпы появились на улицах Москвы. Объяснить эти явления происками «Вашингтонского обкома» было уже невозможно.
Жизненный цикл политической системы, возникшей в России двадцать лет назад, вступил в финальную фазу. Встала проблема выбора: либо по доброй воле согласиться на диалог с обществом, либо закручивать гайки. Первый вариант содержит немалый риск: раздражение людей деятельностью номенклатуры настолько велико, что гарантии сохранения капиталов, свободы и даже жизни уже невозможны. Второй вариант сохраняет шанс отсрочить неизбежное на несколько лет, а может быть, при особо удачном стечении обстоятельств, и на десяток-другой.
Морозное дыхание «консервативного поворота» отчётливо послышалось в т.н. «программных статьях Путина» времён президентской кампании 2012 г. Определив своими главными врагами московскую интеллигенцию и информалиат, режим попытался мобилизовать на свою защиту «уралвагонзавод», то есть провинциальный классический пролетариат, бюджетников и мелкую буржуазию. То есть социальные слои, по факту в наибольшей степени пострадавшие от политики режима. Однако неуклюжая пропаганда явно не вызвала энтузиазма целевой аудитории: на путинги народ приходилось сгонять, а насильно мил, как известно, не будешь.
Концентрацию недовольства уже было не остановить. Поэтому режим неизбежно воспользовался единственным оставшимся у него вариантом — попытаться возглавить этот процесс и увести его как можно дальше от кремлёвских стен. Куда перенаправлять ненависть, вариант объективно был один. Этнонационализм кажется относительно безопасным «каналом» в условиях, когда антимигрантские настроения и веймарский синдром давно расцвели сами собой, особенно в крупных городах. Причём тотально поражены ими на данный момент все слои населения, кроме, пожалуй, крупной буржуазии и интеллигенции двух столиц, где упомянутые настроения присутствуют в меньшей степени.
Неудивительно, что как грибы после дождя стали появляться новые партии, движения, интернет-проекты в самых разных частях националистического спектра. И если на стороне белых лент остались фактически лишь национал-демократы, тяготеющие к гражданскому национализму, то основные рупоры ксенофобии являются разношёрстным конгломератом, которых идейно связывают только откровенные симпатии к нацизму и декларируемый антилиберализм, который выражается в представлении о людях с Болотной как агентах Запада, Штатов, мирового сионизма и т.п.
В отличие от канализаторов предыдущего извода, эти акторы жёстко критикуют Путина, призывают к самоорганизации и радикальным действиям против системы. Естественно, вся критика заканчивается призывами борьбы с мигрантами, а также другими меньшинствами, но подаётся это блюдо под соусом «этномафии — основа антирусского режима». И главное, данные идеологии допускают и диалог, и сотрудничество с режимом — в том случае, если он начнёт борьбу с «этномафиями» (а значит, сменит свою сущность).
В последний год появились очень тревожные свидетельства, в основном из регионов, что власть видит в этой взвеси шовинизма и низового действия нечто большее, чем способ канализации протестной активности. Вот навскидку некоторые факты.
Очень интересное событие произошло 3 мая в Твери. Несанкционированный митинг размером более 500 человек прошёл в поддержку пострадавших в драке у клуба (азербайджанцы и русские, конфликт, судя по описаниям в прессе, явно бытовой, кто виновен, неясно, все пострадавшие ко времени схода уже выписаны из стационара). Были выступления с мегафоном, полиция стояла в стороне и даже, судя по всему, не составила протокол. Выступали представители организаций «Белые волки» и «Русские пробежки», присутствовали «Ночные волки». Не сомневаюсь, что рядовые участники митинга пришли по зову сердца.
Итог собрания: написали челобитную царю-батюшке переквалифицировать статью наказания участникам драки с 213 УК РФ «Хулиганство» на статью 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». Всем спасибо, все довольные разошлись, с чувством выполненного долга.
Интересно, что в тот же день 3 мая совершенно аполитичным фаерщикам запретили проводить Открытие огненного сезона, потому что мероприятие «похоже на митинг».
Примерно через месяц в городе Удомля Тверской области явно бытовой незначительный конфликт привёл к организации националистическим акционистом Николаем Бондариком «народного схода», многие участники которого вместе с Бондариком прибыли из Петербурга. В начале июля произошли серьёзные волнения в г. Пугачёв Саратовской области, вызванные убийством местного жителя приезжим из Чечни. Пугачёвцы разобрались и разошлись, а по СМИ и блогам начал вдруг гулять загадочный документ «Семь требований жителей Пугачёва». В п.7 этого воззвания предлагается «наладить взаимодействие между полицией и общественными организациями казаков и «Боевое братство» с целью патрулирования улиц».
Показательна технология распространения «обращения»: через региональные СМИ, которые, как правило, не славятся независимостью. В группе г. Пугачёв «обращение» пиарил в комментариях уроженец Уренгоя, житель Саратова с образованием СЮИ МВД РФ (на данный момент его страница заблокирована). Это попытка полиции создания на легальной основе вооружённых формирований, подконтрольных полиции. В конце июля в Петербурге прошла совместная операция полиции и «правых» по «выявлению и пресечению незаконной торговли фруктами».
Венчает эту хронику, которая далеко не исчерпывается перечисленными событиями, законопроект о «народных дружинах», который после событий в Бирюлёве власть вознамерилась срочно принять до конца года. На самом деле проект был внесён на рассмотрение ещё в марте, но наконец-то появился шанс оправдать его принятие. Согласно этому документу, дружинники смогут применять физическую силу при пресечении правонарушений (но не оружие), за превышение полномочий при задержании дружиннику будет полагаться штраф до 3 тыс. руб. Понятно, что помешать серьёзному преступнику и тем паче преступному сообществу такие народные дружины не смогут. Зато разгромить палатку с фруктами или избить представителя оппозиции — вот в этих случаях эффективность таких организаций несомненна.
Есть основания предполагать, что режим сознательно выращивает профессиональных, легальных погромщиков — симбиоз сирийской шабихи и дореволюционных чёрных сотен. Так надеются убить двух зайцев: занять недовольную рабочую и люмпенизированную молодёжь и, в идеале, натравить её на столичную интеллигенцию. Но опасность в том, что такие организации чуть что быстро выходят из-под контроля. Громить дворцы значительно веселее, чем лотки и овощехранилища.
Полностью статью Елены Галкиной можно прочитать здесь — rabkor.ru
Елена Галкина
Политолог, доктор исторических наук
