Бывшая французская колония Мали стала независимой в 1960 году. Первым ее президентом был чиновник французской администрации Модибо Кейта, идеолог афромарксизма. Он проводил курс «социалистической ориентации» гвинейского типа – однопартийное правление, огосударствление экономики, сближение с государствами советского блока при одновременном заигрывании с Китаем (впрочем, ему удавалось сохранять приемлемые отношения с Францией и завязать контакты с США).
Результатом такой политики закономерно стали хозяйственный обвал, социальная напряженность и политическая конфронтация. Восстание снизу было упреждено верхушечным переворотом: в 1968-м к власти на 23 года пришел полковник Муса Траоре. Произошло обычное для таких случаев «разоблачение культа личности», Кейта умер в тюрьме. Правящая соцпартия была распущена, режим поначалу выглядел прагматичной военной диктатурой. Однако экономические трудности, усугубленные засухой середины 1970-х, обнажили его некомпетентность и коррумпированность. Дабы обосновать свое пребывание у власти, Траоре пошел проторенным путем – вновь взял на вооружение приглушенную было марксистско-ленинскую риторику, учредил партийную монополию «Демократического союза малийского народа», усилил централизацию управления и идеологически мотивированные репрессии. Ужесточение режима в сочетании с советской помощью позволило Траоре удерживаться у власти почти до исчезновения СССР.
Весной 1991 года в малийской столице Бамако вспыхнуло восстание. Траоре ответил жестко: ввел в город бронетехнику и приказал стрелять на поражение. Каратели загнали демонстрантов в торговый центр и подожгли здание. После этого командующий парашютно-десантными частями Амаду Туре отстранил и арестовал Траоре. Так закончился марксистский эксперимент в Западной Африке.
Конституция 1992 года закрепила в Мали демократические свободы, многопартийность, разделение властей. Гарантированы права собственности и предпринимательства. Страна потенциально богата – значительны запасы фосфатов, олова, золота, мрамора, гранита, марганца, урана, высок гидроэнергетический потенциал в бассейнах рек Сенегал и Нигер. Но реально – крайне бедна: среднедушевой ВВП немногим превышает тысячу долларов, 80% населения заняты в малопродуктивном сельском хозяйстве, обрабатывающая промышленность представлена в основном обработкой сельхозпродукции. Экспортируется хлопок, арахис, скот. Машины, оборудование, топливо ввозятся из Франции и соседнего Сенегала. Хотя большинство населения занято тем, что выращивает просо, сорго, пшеницу, рис и кукурузу, продовольствие тоже приходится импортировать. Такое положение, конечно, во многом определяется наследием Кейты и Траоре, а также объективными климатическими факторами (большую часть территории занимают пустыни и полупустыни). Но приходится признать, что и 20 лет восстановленной демократии пока не ознаменовались экономическими успехами.
Таков экономический фон малийского этнополитического конфликта. Большую часть почти 14-миллионного населения Мали составляют негроидные племена бамбара, сонгаи, малинке, сомоно, фульбе и догон. В основном это оседлые земледельцы и рыбаки, реже – кочевые скотоводы. Но примерно 10% – бербероязычные туареги. Это особая этносоциальная группа, сохраняющая традиционные формы общественной организации кочевых общин (вплоть до элементов рабства и матриархата). Сложилось так, что наряду с разведением коз и мотыжным земледелием социальная специализация туарегов – обеспечение безопасности коммуникаций. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Известно, что квалифицированная охрана зачастую предлагает охранять от себя самой. Эта услуга оказывается наиболее дорогостоящей.
Туареги создают проблему для шести африканских правительств, особенно нигерского и малийского. В Мали ее не смогли решить ни марксисты, ни демократы. Свободолюбивые и воинственные племена не склонны принимать государственные ограничения, от кого бы они ни исходили. Попытки центральных властей Бамако или Ниамея распространить на туарегов общеобязательные регламенты встречают жесткий отпор. В ответ начинается борьба за независимость Азавада – ареала расселения туарегов.
Этот фактор старался использовать в своей внешней экспансии Муамар Каддафи. Его африканская политика была по-своему хитроумна: максимально привязывать к Джамахирии официальные власти, параллельно поддерживая на их территориях очаги внутренней напряженности. Туарегский вопрос был вполне подходящим рычагом воздействия Триполи на Мали, Нигер, Буркина Фасо. Со своей стороны, туареги в целом поддержали Каддафи в прошлогодней ливийской войне. Вплоть до прямого участия в боевых действиях на его стороне.
Несмотря на это, Каддафи проиграл. Воевавшие за него туареги отступили на юго-запад через сахарские пески. И практически с колес продолжили войну. Теперь – с правительством Мали (которое, надо заметить, тоже ориентировалось на Каддафи и сменило курс лишь после взятия Триполи ливийскими повстанцами).
С середины января туарегские отряды NMLA развернули массированное наступление на малийские города. Один за другим пали Андерамбукане, Агельхок, Менака, Тессалит и Лере. В Менаке разместилась администрация и командование NMLA. Учитывая пространства Мали и расстояния между объектами атак, туареги продемонстрировали не только боевую выучку, но и квалифицированную координацию своего наступления. Сейчас основные бои перемещаются к крупнейшему северомалийскому городу-оазису – Кидалю.
Правительственные войска применили в ответ вертолеты и бронетехнику. Бои идут с переменным успехом, сообщения противоречивы. Так, заявления правительственного командования о восстановлении контроля над Тессалитом опровергаются NMLA, а независимые источники информации не имеют доступа в зону боев. Но малийская армия явно уступает туарегам в боевой подготовке и опыте. Ее военно-технический потенциал состоит в основном из устаревшего советского и китайского вооружения, поставленного во времена Кейты и Траоре. Дальнейший ход событий, по всей видимости, определится при Кидале.
Счет погибшим идет на сотни, беженцев уже десятки тысяч. Расправы NMLA над пленными малийскими солдатами спровоцировали погромы в Бамако. Тысячи жителей столицы изгоняют недостаточно темнокожих выходцев с севера и требуют от правительства мести. Если говорить прямо, мести этнической.
Туареги принципиально не признают властей, законов и границ. Для них Азавад всюду, где они живут. Прежде в качестве разводящего призывался Каддафи, произвольно усиливавший или временно снижавший накал конфликта. Теперь этот вариант отпал. Соответственно, угроза политической стабильности, государственным режимам и месторождениям стратегического сырья становится перманентной на огромных территориях от Алжира до Конго и от Мавритании до Судана. Как ее решать, если не оружием, никому пока не ясно. Между тем заменить Джамахирию не прочь магрибский филиал «Аль-Каиды» – туареги ведь тоже мусульмане и к тому же сунниты. С ними можно работать…
