Началось всё с подорожания творога под названием котадж – любимого в Израиля национального блюда. В июне концерн «Тнува», фактически монополизирующий реализацию молочных продуктов, осуществил заметное повышение цен на этот товар. Израиль насыщен пережитками социализма, пожалуй, в большей степени, нежели Россия. Цены на социально значимые товары здесь регулируются государством по сложной процедуре согласования между правительством, производителями, реализаторами и потребителями. Власти санкционировали подорожание котаджа, не учтя в должной мере интересы покупателей. И нарвались на жёсткий отпор.
Как и в соседнем Египте, возмущённые массы организовались высокотехнологичным путём. Житель тель-авивского предместья Ицик Алров через Facebook призвал добиться снижения цен на котадж бойкотом торговых сетей. Поначалу «Тнува» отказывалась уступать, но реализация упала настолько, что инвестфонд Apax Partners Israel, контролирующий компанию, вынужден был пойти на попятный. «Израильский потребитель доказал свою способность постоять за себя и добиться невиданных ранее перемен» – торжественно констатировали в совместном заявлении Зехавит Коэн и Арик Шор, генеральные директора инвестфонда и молочной компании. Цена на котадж вернулась к прежнему уровню. Но для израильского потребителя удешевление творога стало не успокоением, а сигналом к дальнейшему действию.
«Мы только начинаем наше движение. Будем требовать справедливых цен на жильё, образование, лечение», — объявил Ицик Алров, враз превзошедший в популярности едва ли не всех израильских политиков вместе взятых. Творожная победа дала старт. Дальнейшее движение пошло уже не в компьютерных сетях и не ограничивалось бойкотами. Оно запрудило израильские города, в демонстрациях участвуют порядка 350 тысяч человек из 7,7 миллионов населения страны. Вброс лозунга «Добьёмся дешёвого жилья!» — буквально взорвал общество. Цены на жильё, своё или съёмное, превратились в главную социальную проблему Израиля. Из среднего заработка в 7-8 тысяч шекелей (доллар равен примерно 3,5 шекеля) израильтянин платит за квартиру хорошо если только 3 тысячи.
Нечто подобное ожидалось с начала года, когда население круто разгневалось из-за резкого скачка потребительских цен. Но тогда предполагалось, что протесты будут развиваться в традиционной форме, под водительством могущественного профобъединения Гистадрут. Но произошло совершенно иначе. Гистадрут и социал-демократическая партия «Авода», находящаяся в оппозиции нынешнему правому правительству, дистанцируются от уличных протестов. Уже потому, что привыкли инициировать и возглавлять такие движения, а не примыкать к ним задним числом. Откровенно говоря, в профсоюзно-социалистических кругах превалирует растерянность.
В события попыталась вписаться правоцентристская партия «Кадима» (её разногласия с правительством носят по большей части характер яростного межличностного, а не идейно-политического, противоборства). Но партактивистов демонстранты не приветствовали, вплоть до того, что гнали пинками. «Мы не за капитализм и не за социализм, не за левых и не за правых, — подчёркивают они. – Мы за достойную жизнь, поэтому партиям здесь не место».
Наш бывший соотечественник-ленинградец, ставший токарем в деревне под Тель-Авивом, отметил в беседе с «В кризис.ру», что его собратья по рабочему классу не проявили организованной активности. Мотором выступили студенты и молодые «хайтековцы» — компьютерщики, дизайнеры, рекламисты, пиарщики. Те, кого больше всего возмущают цены на жильё: эта проблема особенно болезненна для молодых семей. К ним присоединились прочие недовольные. «А недовольны в Израиле все, всем и всегда», — констатирует наш израильский собеседник как само собой разумеющееся.
В стороне от волнений остаются пока арабские граждане и «лабазный» слой («те, кто в Беэр-Шеве при барсетках семки лузгают» — так охарактеризовала эту социальную категорию ещё одна бывшая наша соотечественница, работающая в рекламном агентстве). Торговцы вообще-то ощутимо выиграли от демонстраций – такого сбора, как в прошлые выходные, всевозможные забегаловки не знали давно. До призыва бойкотировать уличные кафе Ицик Алров пока не дошёл, хотя поднятые им протесты объективно способствуют повышению цен в таких местах.
Жилищная проблема в Израиле многослойна. Земля под застройку выделяется государственным фондом, взаимодействующим со строительными компаниями. Снижение цен предполагает тот или иной вид дотирования строителей государством. Субсидировать же строительную отрасль возможно лишь за счёт других расходных статей, две из которых являют собой «священных коров». Во-первых, это армия. Во-вторых, иудейские ортодоксы, работа которых заключается в изучении священных текстов, а содержание поступает от государственной «социалки». Ортодоксов в стране не слишком любят, считая тунеядцами, но в государственный строй Израиля изначально вплетён некоторый теократический элемент. До сих пор с этим мирились как с данностью. Теперь перестают.
Либеральные экономисты и политики предлагают кончать с социалистическим регулированием. Например, снимать протекционистские барьеры, широко импортировать иностранное продовольствие. То же молоко – тогда местным магнатам не придёт в голову взвинчивать цены на котадж. Но эти соображения тут же вызвали яростную ругань, причём не из офисов «Тнувы», а с сельских ферм. Израильские отечественные производители категорически потребовали прекратить даже разговоры на эту тему. Причём здесь налицо важный политический аспект: значительная часть молока поставляется с военизированных еврейских поселений. Покушение на их экономические интересы выглядит национальной изменой. Что уж говорить о перенаправлении расходов из оборонной сферы в строительную.
Ещё до «творожного бунта» в Израиле началась забастовка врачей. Она идёт в стандартных формах под руководством лидера профсоюза медиков Леонида Эйдельмана (тоже выходца из наших краёв). Врачи требуют повышения зарплаты, но в первую очередь снижения нагрузки. Способ снижения – расширение штатов медучреждений за счёт выпускников соответствующих вузов. Но молодые врачи как раз и встали в первые ряды, заявляя, что «получают как уборщицы». Весьма, кстати, двусмысленный отзыв – израильская уборщица неплохо зарабатывает.
Короче, куда ни кинь, возникает глубокоэшелонированный многоэтажный тупик. Его пробивают демонстрации, уже названные самыми многолюдными и агрессивными в истории Израиля. Агрессивность, надо уточнить, сугубо социальная, а не физическая. Всё проходит мирно, по-своему дружелюбно, непохоже на Каир, Сану, Хаму или Бенгази. Нет и политических требований – демократический строй Израиля вполне адекватен общественным настроениям (не считая шероховатостей с привилегиями ортодоксов). В то же время конкретных носителей власти поливают предпоследними словами. Особенно главу правительства Биньямина Нетаньяху, который буквально до последних дней не понимал всей серьёзности положения. Уличный «бедлам» он относил на счёт популистских вожаков нового поколения, пробивающихся в политическую элиту без необходимого пропуска в виде военных заслуг.
Тем временем молодые матери перекрывают бульвары детскими колясками: понизить плату за детские сады! Таксистам перекрыть магистраль ещё проще: удешевить бензин! Программисты заставили столицу палатками: даёшь доступное жильё! Цены отогнать вниз, зарплаты при этом повысить, никого, кроме нас не субсидировать, а нам субсидии поднять – и всё это пусть немедленно обеспечивает Нетаньяху, при этом немедленно убираясь из правительства… Короче, «народ диктует политикам правила игры».
Нетаньяху согласился на переговоры со стихийно выдвинувшимися уличными лидерами. Главным его визави выступает более-менее «системный» вожак – председатель объединения студенческих ассоциаций Ицик Шмули. «Протесты могут выйти из под контроля и привести к насилию, – уже с некоторым испугом предупреждает он. — Я делаю все от себя зависящее, чтобы протест не терял культурный облик. Я уважаю государственные институты. Но не знаю, на что пойдут люди, которым протест придал столько надежд, если окажется, что процесс, затеянный премьер-министром, бесцелен, и его задача тянуть время, размазывая нас».
Одно можно констатировать чётко: Израиль сильно изменился. Такое общество, которое мы видим сейчас – требующее «больше социализма», но каждый для себя, а не для соседа — едва ли устояло бы в 60-летней осаде.
