Убийства на юге Франции могут повлиять на исход предстоящих президентских выборов. Напомним канву событий. 11 марта неизвестный в Тулузе застрелил десантника. 15 марта в Монтобане были убиты еще двое военнослужащих (один тяжело ранен). Во всех случаях жертвы были иммигрантами – трое арабов и индиец. 19 марта тот же (пока предположительно) террорист на скутере расстрелял учеников еврейской школы в Тулузе, убив троих детей и преподавателя-раввина.
Сегодня утром полицейский спецназ вышел на след преступника и блокировал его в тулузской квартире. Завязалась перестрелка с 24-летним алжирцем Мухаммедом Мерой, который объявил себя сторонником «Аль-Каиды», а расстрелы мотивировал «местью за палестинских детей». На момент написания этой статьи с ним идут переговоры, террорист обещает сдаться.
Ситуация заметно переменилась. Первоначально доминировала версия, что загадочный убийца-скутерист принадлежит к французским ультраправым: арабы и евреи – давние объекты ненависти местных фашистов. В этом случае подрывались позиции президента Николя Саркози и лидера правонационалистического Национального фронта Марин Ле Пен. Первый принадлежит к правоцентристам, вторая – к крайне правым. Политическую ответственность за фашистские теракты французский темперамент позволял с легкостью на них возложить. Но если террористом оказывается араб-мусульманин, почитающий бен Ладена, возможны резкие электоральные повороты.
Опросы общественного мнения до последнего времени показывали, что в первом туре действующий президент идет ноздря в ноздрю с соперником-социалистом Франсуа Олландом. (Забавно, что до 2007 года Олланд был гражданским мужем социалистки Сеголен Руайяль, потерпевшей поражение от Саркози. Ещё забавнее, как молодые консерваторы из правого студенческого союза обыгрывали «Сеголен Королёвой», ассоциируя её чуть не с Марией-Антуанеттой, а себя – с революционерами-якобинцами.)
Но во втором туре, согласно опросам, кандидат от Соцпартии уверенно выходил вперед. Растет и влияние сил, стоящих левее ФСП. Жан-Люк Меланшон, кандидат Левого фронта, объединяющего коммунистов, левых социалистов и экологистов, на днях перевалил за 10%-ную отметку. Таких перспектив у левого фланга французской политики не было уже давно. Симптоматично, что в прошлом году правые впервые за все годы Пятой республики потеряли контроль над Сенатом.
Главная причина снижения популярности правых – экономические трудности и характер предлагаемых партией Саркози антикризисных мер. Некоторое экономическое оживление после кризиса 2008–2009 годов оказалось неустойчивым. В прошлом году восстановившийся было экономический рост вновь споткнулся, безработица вплотную приблизилась к 10%. Хотя Франция наряду с Германией выступает главным источником помощи для проблемных стран еврозоны, ее собственное финансовое положение далеко не блестяще. Государственный долг приблизился к 85% ВВП, в январе Standart&Poor’s понизило кредитный рейтинг Франции и дало отрицательный прогноз.
Французы привыкли к высокому уровню социальных гарантий. Поэтому их не радуют планы повышения пенсионного возраста и косвенных налогов. Саркози призывает позволить работодателям снижать заработную плату и вообще посягает на святое – 35-часовую рабочую неделю. Этого не могут компенсировать даже популистские инициативы президента о дополнительном обложении сверхвысоких доходов. Более того, Саркози, единственный из лидеров Евросоюза, обещает ввести «налог Робин Гуда» –0,1%-ное обложение финансовых трансакций (спекуляций, проще говоря).
Теперь, когда общественное мнение обожжено серией терактов, предвыборные настроения могут измениться. Летом прошлого года в первые часы после бойни на острове Утойя подозревали мусульманских фундаменталистов – убийцей оказался европейский фашист. Нечто подобное случилось в 1995 году в Оклахома-Сити: думали на исламистов – а чудовищный теракт совершил американский «хороший парень», ветеран войны с Саддамом Хусейном. Но в этот раз произошло наоборот: думали на белых расистов – а выявляется пресловутый «след «Аль-Каиды». Кое-кто запросто может выступить: «А мы что говорили?!» С тем же французским темпераментом.
Очевидно, что мирного восстания и гражданской революции, к которым призывает Меланшон, во Франции не будет. Но сдвиг влево вполне вероятен. Если к власти в такой стране, как Франция, придет президент-социалист, это станет переломом нынешней западноевропейской тенденции к поправению. Правда, молодой приверженец «Аль-Каиды» сделал в Тулузе все от него зависящее, чтобы это предотвратить.
