В сужаемое властями пространство политических дискуссий выскочила «красная тема». Партия коммунистов вдруг сделалась предметом оживлённого обсуждения. Иногда, как в солженицынском романе, «до дрожи в голосе, до личных оскорблений». Прямо вспоминаются времена «Демократической платформы в КПСС», наивные дискуссии про обновление партии и про то, когда из неё выходить: до или после XXVIII съезда? Драйва добавил Валерий Рашкин с его силуэтом, который упал. Сегодня, кстати, Госдума обсуждала снятие с Рашкина депутатской неприкосновенности. Пока отложили, но скорей всего, так и будет. Частный повод порассуждать о более общей проблеме.
Вполне серьёзные политические аналитики и социальные исследователи заговорили о возможности обновления КПРФ. Эти оптимистичные соображения непохожи на рекомендации недавнего «умного голосования». Навальнисты строили УГ прагматично и даже цинично: голосуем в пику «Единой России» за любого кандидата, имеющего шанс. Большинство таких кандидатов так или иначе принадлежали к КПРФ (не всегда будучи членами партии). Ни вины, ни заслуги УГ в этом не было. Просто отражение настроений в политически активной части общества.
И это не сдвиг влево. К чьей-то радости, а кому-то – увы. Принципиально важно отметить: к идейно-политической левизне КПРФ имеет, мягко говоря, самое косвенное отношение. «Во имя Б-га и империи голосуйте за коммунистов» – так переводят иностранные наблюдатели предвыборные лозунги и программные установки КПРФ. С этим трудно спорить. Настоящей левой партии – социально-демократического движения трудящихся той или иной степени радикализма – в современной России нет. Поддержка КПРФ – элементарное и типичное протестное голосование. Попросту говоря, хряснули по «вЕдРу» ближайшим колом. В силу конкретно-исторических условий, ближе всего для этого дела лежала КПРФ.
И уж тем более не имеют основания популярные благоглупости, будто УГ и некоторое увеличение голосов за коммунистов стали причиной возбуждения дел о ликвидации «Мемориала», уже зачисленного в иностранные агенты. Эта организация несовместима с правящим ныне режимом. Подготовка к уничтожению велась властями задолго до выборов. Окажись в Думе конституционное большинство хоть за «Яблоком», на «Мемориал» всё равно обрушили бы карательный каток. Поскольку полномочия российского парламента невелики, никакие тамошние расклады ни на что бы не повлияли. Но это для нашей темы боковой сюжет.
Гораздо интереснее, почему такие уважаемые автором этих строк и очень серьёзные люди, как, например, Григорий Юдин или Кирилл Рогов, вдруг начали всерьёз говорить и писать о надеждах, связанных с КПРФ. С партией, до недавних пор воспринимавшейся как организационное расширение унылой фигуры Геннадия Зюганова. Такого рода высказывания стали слышны и от некоторых активистов леводемократического спектра.
Кое-что, предположим, стало меняться во время выборов 2019 года в Московскую городскую думу. При отсечении большинства демократических кандидатов сработало то же «умное голосование»: столичными депутатами стали несколько представителей КПРФ неожиданно свежего вида. Неноменклатурные лица, реальное отстаивание интересов избирателей «на земле» характерны для Елены Янчук, Павла Тарасова, Евгения Ступина, Екатерины Енгалычевой. Не только они стали формировать очеловеченный облик партии. Тому, кстати, способствовала затенённость на местном уровне острых идеологических противоречий. Даже если это гигантский мегаполис, где живут чуть менее 10% населения страны.
Следующим этапом стали акции в защиту арестованного Алексея Навального. Зюганов, кто бы сомневался, поспешил отмежеваться от «навальнятины» (можно представить степень озлобленности притворяющегося оппозиционером «бубнилы» на предводителя уличной движухи). Но нашлись заметные коммунисты, в какой-то мере поддержавшие протест. Не только довольно смелый блогер и депутат Саратовской областной думы Николай Бондаренко. Удивительнее выглядел в этом качестве руководитель московской КПРФ Валерий Рашкин.
Коммунистический функционер, переброшенный в своё время из Саратова в Москву очищать парторганизацию от «неотроцкистов», вспомнил 37-й год – в негативном контексте. Услышать такое дорогого стоило. Читателям, незнакомым с внутренними конфликтами в КПРФ, сообщаем: «неотроцкистами» зюгановцы клеймят членов партии, которые всерьёз понимают концепцию классовой борьбы и бывают недовольны заигрыванием с шовинизмом и клерикализмом. И вот именно Валерий Рашкин вдруг обернулся радикалом, стал прикрывать своим депутатским статусом запрещённые под предлогом противоэпидемических ограничений уличные акции. А в мае 2021 года совершил и вовсе небывалое – собрал под знамёнами КПРФ митинг против запретительных поправок в законодательство о просветительской деятельности. Акция получилось отнюдь не ортодоксально-коммунистической.
Тема, конечно, по самому своему содержанию касалась очень многих. Пришёл даже Михаил Гельфанд. Он и сказал с трибуны, что в страшном сне не мог бы увидеть себя выступающим под красным флагом. Конечно, и тут была чистая прагматика. Если нет иной возможности затормозить запрет просвещения, приходится постоять и под коммунистической символикой. Не забывая при этом, что коммунисты делали с просветителями, когда находились у власти.
В КПРФ явно наметились некоторые трения между крайне консервативным руководством и частью актива. Высшие партбоссы занудно оправдывают соглашательство с режимом. Не следует, мол, подставлять партию под удары властей (эх, слышал бы это Ленин, да хоть бы даже Сталин…). Звучат и иные доводы – несколько тише, зато от души: нельзя раскачивать лодку, когда «страна окружена врагами». Здесь уже прямое смыкание с официозом, с идеологией и пропагандой кремлёвского режима. И оно более чем естественно. Ибо суть политики КПРФ – глубинное номенклатурное родство партийной верхушки с путинской олигархией. И не только социальное родство – классовая принадлежность.
Партийные решения принимает именно этот круг. Но есть ведь и более дальновидные активисты. Понимающие риск растратить и без того тающий политический капитал. Сохранить и расширить поддержку можно только через радикализацию. Если не реальной политики, то хотя бы риторики. Отсюда и возникла тенденция, внезапно вдохновившая аналитиков.
Есть, правда, ещё один фактор. Происходят некоторые сдвиги в кадровом составе КПРФ. Это уже не совсем партия ностальгирующих пенсионеров. Появилась не то чтобы влиятельная, но хорошо слышимая прослойка относительно молодых активистов. Которых не устраивает руководящая умеренность и аккуратность. (Расклад, кстати, действительно напоминает «Горе от ума»: взбудораженный «неотроцкист» Чацкий пафосно полемизирует со скептически ухмыляющимся Молчалиным, а решает всё равно Фамусов – «управляющий в казённом месте».)
На выборах 2021 года КПРФ, отдадим должное, сделала несколько удачных ходов. Кое-где выдвинулись новые и порой неожиданные кандидаты. Наверное, самый яркий пример – выдвижение в 197-м Кунцевском округе Москвы беспартийного демократического социалиста и профсоюзника Михаила Лобанова. Его кампания сильно выделялась на общем фоне. Но не случайно таких было очень немного. Это инородно для КПРФ. Партия существует для других. И для другого.
Но попробуем всё-таки разобраться, насколько обоснованы надежды, что КПРФ превратится хотя бы в более-менее реальную оппозицию. Уж промолчим о современной демократической партии. И первое, что приходится сказать: эти ожидания – порождение безнадёжности. Гуманно-демократические идеи Перестройки глубоко укоренились в умах и душах российской общественности. Как говорил осёл из Шрека: «Намекаешь им, намекаешь» – а всё не верят в совершённое режимом возвращение первобытности. Мало кто задумывается над адекватными ответами. Если такие встречаются, то чаще в «глубинном народе», нежели в политическом активе и аналитическом сообществе.
Подавляющее большинство активистов и аналитиков продолжают мыслить в рамках легализма, конституционности, «парламентской борьбы». Дальше делается вывод: кроме КПРФ в России нет хотя бы декларативно оппозиционной, хотя бы отчасти независимой партии, имеющей хотя бы какую-то поддержку электората. И тут же включается «людское всеобщее»: стань таким, как я хочу!
Начнись какое-то подобие оттепели, КПРФ может повысить градус оппозиционности. Или в случае, если станут совсем уж гнобить? – предположите вы. А вот в этом автор как раз не уверен. Развитие событий после выборов скорее свидетельствует об обратном.
Протесты против фальсификаций трёхдневного голосования, особенно дистанционно-электронного, получились очень вялыми и быстро затухли. После чего зюгановская группа, похоже, начала наводить порядок. Очень кстати пришлась история с Рашкиным и его лосекабаном. Сам ли он так глупо подставился или его подставили, не суть важно. Тут вступает в силу старое правило, сформулированное ещё в первой половине 1960-х пионером советского правозащитного движения Александром Есениным-Вольпиным: «Если уж вступили в контры с государством, то даже улицу переходите в строго установленных местах». Не давайте возможности обвинить в чём-то, кроме политической деятельности. Теперь неясны ни депутатские перспективы Рашкина, ни сохранение им партийных постов. Претендент на альтернативное лидерство с большой вероятностью исключается из игры.
И отметим: показательно, на чём именно он попался. Охота, в том числе вполне браконьерская – типичный вид отдыха российской правящей элиты. Символичность прёт.
Что до молодой партийной поросли, о которой сейчас столько рассуждений – скажем прямо, в большинстве случаев она не внушает особых надежд на демократическую эволюцию. Молодёжное пополнение КПРФ обычно заражено мифологическими представлениями о советском прошлом. В представлениях об ушедшем «золотом веке» эти ребята фору дадут старикам, которые всё же видели реальность и откровенную чушь нести не станут. Диву порой даёшься, слыша или читая в соцсетях рассказы о прошлом, которого они не пережили и близко. Широко распространены самые заскорузлые представления о теории и практике социализма, сталинистские оправдания репрессий, вплоть до совершенно каннибальских.
Нечто вроде истеричного «Комсоюза польской молодёжи» начала 1980-х: «Программа повторяла тезисы “взрослых” догматиков. Декларация содержала просто бессмысленные фразы. Провозглашали коммунизм главенствующей идеей и призывали к борьбе с “Солидарностью”». И разумеется, командовали этой группировкой те самые «взрослые». Использовавшие юных гуманитариев для срывания листовок и доносов на соседей. После того, как люблинские комсомольцы от таких соседей получили раз по ушам, генерал Ярузельский счёл за благо их распустить.
Мы недаром вспомнили Польшу тех времён. Если где-то когда-то казались реальными шансы обновить и преобразовать коммунистическую партию, то именно тогда и там. «Солидарность» вдохновила всю страну, и многих членов ПОРП тоже. Крупные парторганизации перестраивались на демократических основах. В Познани первый секретарь Эдвард Скшипчак открывал памятник погибшим участникам антикоммунистического восстания и устанавливал над своим аппаратом контроль рабочих масс. Лидеры региональной «Солидарности» даже требовали от него «держать партийную линию» и бороться против себя – иначе что вообще происходит?!
Но слова есть слова, а номенклатура есть номенклатура. Когда встал ленинский «вопрос о власти», ПОРП выбрала товарищей в погонах и двинулась войной на народ. Левого идеалиста Скшипчака услали инженером в Нигерию. А ведь польские-то коммунисты в своём обновлении продвинулись куда дальше КПРФ.
Подводя итоги: не видно на самом деле реальных предпосылок к превращению КПРФ в более-менее современную левую партию. Ни внешних, ни внутренних. «Мёртвые хватают живых» – писал Карл Маркс. Левое движение в России появится. Вероятнее всего, оно сможет быть успешным только при достаточно высоком уровне радикализма – ситуация того требует. Наверное, многие нынешние активисты компартии примут в этом участие. Но произойдёт это мимо и вопреки КПРФ.
Павел Кудюкин, специально для «В кризис.ру»
