Александр Янов, российский историк и американский профессор из украинской Одессы, умер сегодня в Нью-Йорке. Четыре месяца назад Александр Львович отметил 91-й день рождения. Его концепция российской истории не только основательна и интересна – она по-особому оптимистична. Каким был и он сам.
Родился Александр Янов в большой семье одесской интеллигенции. Во время войны эвакуировался в Махачкалу. После войны поступил в МГУ. В год смерти Сталина окончил истфак. По распределению был направлен в Новокузнецк (Кемеровская область, тогда город назывался Сталинск), работал учителем истории и директором школы. Потом ушёл в «оттепельную» журналистику. Во всех биографических очерках отмечается, что спецкор «Литгазеты» и «Комсомолки» объехал половину СССР. Но его призванием стало всё же не репортёрство, а история и философия истории.
Статьи Янова в органе ЦК ВЛКСМ «Молодой коммунист», в «Новом мире» Александра Твардовского, в «Вопросах литературы» и «Вопросах философии» регулярно становились событиями. И довольно быстро привлекли настороженное внимание идеологических инстанций КПСС. Сам Янов не принадлежал к партийной номенклатуре и напрямую не участвовал в аппаратной борьбе. Но его историческая критика шовинизма, авторитарности, антизападной ксенофобии, монархо-крепостнической патриархальности прозрачно намекала на нечто современное. В этом плане Янов рассматривался как сторонник «партийных либералов», проводников идей XX съезда и даже реформированного социализма.
Лидером этих сил в КПСС выступал Александр Николаевич Яковлев, будущий архитектор Перестройки. Он ещё не был членом Политбюро и секретарём ЦК, но уже исполнял обязанности заведующего отделом пропаганды. Уже в 1960-х Янова могли ждать серьёзные неприятности, но в трудные моменты выручала поддержка Яковлева.
Работы Янова по истории русского национализма и дореволюционной российской оппозиции официально полностью не публиковались, но становились бестселлерами самиздата. Тем самым он попал уже в поле зрения КГБ. К тому же Яковлев в 1973 году был снят с партийной должности и отправлен послом в Канаду. Причиной стала знаменитая статья «Против антиисторизма», посвящённая как раз критике русско-националистических тенденций. В брежневских верхах возмутились таким «раскачиванием лодки». Потеряв аппаратную опору и оказавшись под угрозой преследования, Александр Янов в 1974 году эмигрировал в США.
Преподавал политологию и историю России в нескольких американских университетах. Имел учёную степень доктора наук и учёное звание профессора. В пяти странах мира издал двадцать две книги на четырёх языках. Опубликовал без малого тысячу статей и эссе.
Александр Янов сформулировал свою оригинальную концепцию российской истории. Знакомиться с ней лучше по его работам, нежели в публицистическом пересказе. Но стержень концепции очевиден: изначально единый путь России и Европы, европейская природа российского общества. Даже несмотря на принятие христианства от «Византии – страшного мёртвого государства». Переломными моментами, извратившими развитие, Янов считал ордынское иго и правление Ивана Грозного с опричным переворотом и установлением деспотичной автократии. Зато Янов высоко ценил Ивана III, которому не повезло с внуком. Считал его правителем более прогрессивным, нежели современные ему западноевропейские монархи. С гордостью перечислял учёный такие черты Руси XV века, как секуляризм, важная роль «протопарламентарных» Земских соборов, своеобразная «многопартийность» – Иван III поддерживал демократичных нестяжателей в противостоянии с элитаристами-иосифлянами.
В автократической же системе Янов выделял подсистемы (самодержавно-московская, имперско-петербургская, советская) и режимы – реформы либо контрреформы. Реформаторами, стремившимися восстановить европейскую суть России, были в его понимании и окольничий Алексей Адашев, и первый секретарь ЦК Никита Хрущёв; контрреформаторами, насаждавшими деспотию – и Пётр I с его табельной бюрократией (несмотря на мишуру бытовых заимствований с Запада), и Павел I с его самоцельной муштрой, и Ленин–Сталин с их партократией и ВЧК–ОГПУ–НКВД. Идеологическую составляющую Янов считал второстепенной – контрреформа могла осуществляться под штандартами хоть павловской откровенной тирании, хоть ленинской освободительной революции. Случались и режимы стагнации, вроде брежневского – краткие передышки для собирания сил в обоих лагерях. Которые, однако, надо уметь использовать.
При этом Янов отнюдь не был экстремистом. Лучший для него вариант – продуманные реформы сверху. Как отмена крепостного права при Александре II или прекращение массовых репрессий при Хрущёве. Он рассчитывал на тягу правящей бюрократии к личному комфорту – это побуждает обращать взор на Запад. В погоне за качественными товарами и услугами автократы изменят систему власти… Последователи Янова и сейчас строят на этом свои представления о будущем. Оставим полемику. Понятно, что позиция спорная (хотя бы потому, что проблем с товарами и услугами в номенклатурной олигархии вроде не наблюдается). Но отметим: в этом плане Янов считал очень важным западное воздействие на советских вождей. А главной опасностью видел всё тот же русский национализм, с его точки зрения неизбежно воспроизводящий автократию. На этом была основана полемика Янова с Солженицыным – причём Александр Исаевич сурово обличал, тогда как Александр Львович добродушно улыбался и благодарил за прекрасные книги.
Приветствовал Янов и политику «разрядки». Даже когда она потерпела сокрушительный крах в начале 1980-х. Впрочем, Александр Львович предвидел беспросветное увязание Советского Союза в Афганской войне. А ведь многие ожидали быстрого оккупационного заглота. Включая Александра Исаевича. 
Попыток вырваться из автократической системы Янов насчитал четырнадцать. Он с энтузиазмом поддержал горбачёвскую Перестройку и ельцинские реформы – видя в них ярчайшее подтверждение своей концепции. Но постоянно напирал на то, что Россия не сможет вернуться на свою европейскую дорогу без массированной помощи Запада. Это тоже было частью его воззрений, как к тому ни относись.
Такой помощи не последовало, и с середины 1990-х Янов ввёл понятие «Веймарская Россия». Предупреждая о слабости российских демократических институтов и угрозе очередного срыва в автократию (от чего никому в мире мало не покажется). Вот это предостережение, как видим, сбылось вполне. Но Александр Янов оставался оптимистом. Таково было его понимание истории: Россия – европейская страна и в Европу неизбежно вернётся.
Свои книги Александр Янов посвящал России Андрея Сахарова, своим наставникам-историкам, «товарищу по оружию Александру Николаевичу». Или – своей внучке по имени Надежда.
Константин Кацурин, специально для «В кризис.ру»
