В последний день июля умер Вадим Бакатин. Последний председатель КГБ СССР. Но не только. Биография Бакатина шире, а фигура сложнее указанной должности. Покойный Вадим Викторович оставил заметный след в драматичном финале советской истории. Он олицетворял значимую силу. Которая, казалось, возьмёт верх. Но в реальности была абсолютно обречена. Поражение продолжается и сегодня. Но человек достоин, чтобы его вспомнили.
Родился Бакатин в мрачном ноябре 1937-го. Рабочий посёлок Киселёвск только годом ранее получил статус города. Дед Вадима был репрессирован. Отец много лет работал на шахте горным техником, мать – хирургом в больнице. Школу Вадим окончил с медалью, поступил в Новосибирский инженерно-строительный институт. Учился уже в годы Оттепели.
Тринадцать лет Бакатин провёл в строительной отрасли Кузбасса. Побывал мастером, прорабом, начальником участка, главным инженером, начальником СУ в Кемерово. Руководящие должности предполагали членство в КПСС. Вступил он в партию двадцатисемилетним, формально ещё не выйдя из комсомольского возраста. Зарекомендовал себя как перспективный хозяйственник. В апрельский день 1973-го, не снимая ватник, был доставлен в главный кабинет области. Первый секретарь Кемеровского обкома КПСС Афанасий Ештокин рекомендовал Бакатина в партаппарат. На крупную должность второго секретаря Кемеровского горкома (первым был тогда Вениамин Чурпита).
Через два года Бакатин переведён в обком. Заведовал профильным для себя отделом строительства. С 1977-го курировал региональный стройкомплекс как секретарь обкома. Кузбасс –экономически важный регион. Местные партсекретари – областные Ештокин, Горшков, Ермаков, городские Чурпита, Галкин, Веселов – были на особом счету в тяжёлопромышленном и организационном отделах аппарата ЦК. От них многое зависело в достижении плановых показателей. В парторганизации царила жёсткость индустриальной дисциплины. Ориентация на «устиновское» крыло высшего партруководства, связанное с ВПК и идеологическим догматизмом.
В андроповском 1983 году секретарём ЦК по оргчасти стал Егор Лигачёв. Он интенсивно комплектовал новую аппаратную генерацию. Обратил внимание на энергичного Бакатина. Вызвал его в Москву, проверил на должности инструктора ЦК. После чего продвинул в первые секретари Кировского обкома. Произошло это в марте 1985-го – таким образом Вадим Бакатин стал первым из первых секретарей, заступивших при Михаиле Горбачёве. Уже своего рода шаг в историю.
Через два года Бакатина возвращают в Кузбасс – заменить в Кемеровском обкоме умершего первого секретаря Николая Ермакова. Это был уже май 1987-го. Первоначальное горбачёвское «ускорение» – финансовая накачка машиностроения, ужесточение дисциплины, восхваление Сталина, антиалкогольная кампания, погром теплиц под штандартами искоренения «нетрудовых доходов» – переломилось в реальную Перестройку. Но Вадим Бакатин политически отставал.
Кемеровские «неформалы» рассказывали московским и ленинградским единомышленникам о партийно-милицейском режиме в своих краях. Будущего «избавителя от КГБ» видели чуть не кандидатом в диктаторы. Эти оценки, казалось, подтвердил сам Бакатин выступлением на XIX партконференции 1988 года. Речь была выдержана в консервативно-догматичном, пролигачёвском духе. Оратор, к примеру, возмущался «россказнями о фантастических привилегиях, которыми якобы пользуются партийные работники». Призывал покончить с такими разговорчиками в строю. Это был его дебют на всесоюзной политической сцене.
Те, кому выступление запомнилось, встревожились 20 октября 1988-го. Вадим Бакатин назначен министром внутренних дел СССР. Та осень вообще была довольно хмурой. Многим казалось, что инициатор Перестройки сворачивает свою инициативу, возвращается к изначальной андроповщине. И тут как раз – догматичный провинциальный партаппаратчик во главе МВД. (Где, однако, радовались, так это в Кемеровском обкоме. Там давно ходила невесёлая шутка: «Как всем отдохнуть на одну путёвку? Отдать её Бакатину».)
Но хмурую осень развеяла неповторимая весна великого 1989-го. Вадим Бакатин изменился вместе со страной. Он умел осваивать новое. Возможно, сказывалась практичная закваска прораба-инженера. Могли вспомниться юношеские воспоминания о ветрах XX съезда. Имидж и риторика Бакатина изменились неузнаваемо. А уж после съезда Сахаровского – Первого народного Вадим Викторович предстал новым человеком и политиком. Повлияли на него и шахтёрские забастовки. Эпицентром которых сделался Кузбасс, из которого он так вовремя удалился. Один из горняцких вожаков Вячеслав Шарипов был его земляком-киселёвцем.
Вадим Бакатин стал из ведущих перестройщиков. Не только по субординации, но по убеждённости. Вместо номенклатурного барина с партконференции страна увидела прогрессивного интеллигента. Умного, компетентного, джентльменски сдержанного. Искренне хвалила Бакатина Галина Старовойтова: «Как настоящий офицер». Он, правда, был не офицером, а генерал-лейтенантом. По министерской должности.
Деятельность Бакатина в МВД была как минимум двойственна. Он подчёркивал, что не позволит применять милицию против народных движений и демократической общественности. Но на его главном телефонном аппарате стояла кнопка «Чебриков» – член Политбюро, секретарь ЦК, куратор госбезопасности. Высокопоставленный гэбист андроповского призыва. Так что в конечном счёте позицию МВД определял не министр. Даже после отставки Чебрикова.
Бакатин договаривался с министерствами Эстонии, Латвии и Литвы о разграничении полномочий, повышении республиканской самостоятельности. Десятки тысяч «подозреваемых и обвиняемых» – заключённые следственных изоляторов, проще говоря, тюрем – при Бакатине стали получать горячую пищу. Условия делались более человеческими. Но тогда же развивалась система «красных зон». Укреплялись ОМОНы, которым, как известно, предстояло большое будущее.
Мощная корпорация МВД отторгала министра Бакатина. Профи-менты всегда не любили партийных (равно как гэбистских) назначенцев над собой. Да и некоторые решения выглядели сомнительными с оперативной точки зрения. Например, ликвидация института платных осведомителей милиции. В принципе, конечно, безнравственного. Но такие черты по определению неизбежны для любого карательного органа.
Конец 1990-го был ещё хмурее, чем двумя годами ранее. Теперь-то Горбачёв явно разворачивал к отбою Перестройки. Отставка Бакатина 1 декабря выглядела мрачнее, нежели его назначение. Этим исполнялось прямое требование имперско-коммунистических депутатов группы «Союз». Вскоре последовала вильнюсская кровь, затем сходные события в Риге. Проявилось и МВД под руководством бакатинского преемника Бориса Пуго.
Но уже весной Михаил Сергеевич включил очередной поворот. Вадим Бакатин введён в Президентский совет. Он полностью лоялен Горбачёву и умеренно-перестроечному курсу.
12 июня 1991 года Вадим Бакатин – кандидат в президенты России. На первых за тысячелетие прямых выборах главы государства. Именно он воспринимался как «кандидат Горбачёва». Против «демроссийского авантюриста» Ельцина. Но и против консерваторов Рыжкова и Тулеева, сталиниста Макашова, хулигана Жириновского. Умеренное, зато респектабельное реформаторство. Прогнозы давали Бакатину как минимум третье место, если не второе. Не исключался выход во второй тур. Реальный итог Вадима Викторовича: 2,7 млн голосов, 3,4%. Последнее – шестое – место. «Крах Бакатина на выборах показал: либеральная номенклатура бесперспективна» – среагировали ошарашенные наблюдатели. На карьере Бакатина поставили крест. И опять поспешили.
В дни Августовского путча Бакатин оставался официальным лицом – членом Президентского совета. На основании этого статуса он вышел на контакт с путчистами. Публично и однозначно осудил ГКЧП, призвал остановиться. Летал в Форос вызволять Горбачёва. Это ему зачлось. Вернувшийся Михаил Сергеевич – с согласия Бориса Николаевича, взявшего решающее слово – назначил Вадима Викторовича председателем КГБ СССР.
Потом он вспоминал, как в тот вечер жена Людмила встретила его заплаканная: «Как ты мог?! Как можно идти туда?! Как теперь жить?!» Кое-как успокоить стоило большого труда. Не зря писал Солженицын: прятались они от народной благодарности…
Намерения Вадима Викторовича явно были достойными. Первым делом новый председатель КГБ принял Владимира Буковского. «Два мужика с мальчишескими лицами шестидесятников» – лирично описывала пресса встречу многолетнего диссидента с многолетним партсекретарём. Интересная деталь: Буковский спросил, занимал ли кабинет Андропов; ответа Бакатин не знал. Вызывает дежурного офицера: «Доложите историю кабинета». Тот немедленно излагает эту историю от Адама (Андропов там не сидел). Мелкий штрих, но тягаться ли было.
«Что ж, Вадим Викторович. Разрешите посочувствовать и пожелать успеха», – закончил Буковский. «Не его туда надо, а тебя», – говорили ему друзья. Подобный прецедент был. В Албании диссидент Башким Газидеде возглавил новое ведомство госбезопасности после антикоммунистической революции. Вскоре он наводил на ходжаистов ужас, подобный Сигурими. Но это к слову. Буковскому не предложили.
Программа Бакатина и здесь была половинчатой. Он отказался от расформирования КГБ (как Сигурими, Секуритате, Штази, SB, StB или, скажем, ПИДЕ). Создать совершенно новую службу, начисто порвав с традицией ВЧК—ОГПУ—НКВД, показалось ему чересчур. Он призвал покончить с «идеологией чекизма» – но конкретно ограничился разукрупнением КГБ. Спецназ передал в армейское подчинение, погранвойска – под самостоятельное командование. Разведку отдал в ЦСР, затем СВР (своему единомышленнику и партнёру Евгению Примакову), телохранительную «девятку» – в будущую ФСО. Сам КГБ преобразовался в МСБ – Межреспубликанскую службу безопасности. Которую Бакатин возглавил в день запрета КПСС: 6 ноября 1991-го. Для заявленных целей реформирования госбезопасности – деидеологизации, децентрализации, законности и открытости – всего этого оказалось маловато.
Главное конкретное действие Бакатина как председателя КГБ совершилось 5 декабря. Он передал послу США Джеймсу Коллинзу схему подслушивающих устройств в новом здании посольства. Этот жест дружбы был во многом символическим – американцы знали о прослушке и зданием не пользовались. Но «спалить» завербованных иностранных подрядчиков удалось, говорят, вполне. Волна бешенства обрушилась на Бакатина с самых разных сторон – коммунистической, имперской, националистической, просто ксенофобской, да и профессионально-спецслужбистской. Американская же сторона особой благодарности не проявила.
26 декабря 1991 год Советский Союз перестал существовать. МСБ продержалась дольше – до 15 января 1992-го. После чего Вадим Бакатин стал частным лицом. Не избавив от КГБ.
Политику он оставил. Заметно высказался весной 1994-го: поддержал в прессе экономические разработки Явлинского касательно усиления государственного регулирования. Радикально-реформаторские рыночные подходы Бакатин связывал с интересами криминала и теневой экономики. Линия в общем понятна.
Несколько лет Бакатин работал в фонде «Реформа». С академиками-горбачёвцами Шаталиным, Петраковым, Абалкиным. Потом был советником в производственной и инвестиционной компаниях. Написал книгу «Избавление от КГБ», явно поторопившись с названием. Обосновывал собственные позиции и действия, критиковал ортодоксальный коммунизм и горбачёвскую нерешительность. По-марксистски подчёркивал экономические приоритеты.
Но это всё было в девяностые. Последние два десятилетия голос Вадима Бакатина слышен не был. Да и стоило ли напоминать «коллеге» Путину про избавление от КГБ? По задачам ли безопасности?
Кончина Вадима Бакатина совпала с болезнью Анатолия Чубайса. Репутация правящего режима такова, что соцсети переполнились версией отравления. Теоретически возможно, конечно. Но странно, что подобного не предположили о Бакатине – при желании можно вообразить, что последний председатель КГБ тоже владел какими-то опасными тайнами. Наверное, если бы Вадима Викторовича лучше помнили, так бы и случилось. Но его, в отличие от Анатолия Борисовича, успели почти забыть.
Никуда не деться от зловещего символизма. Два крупных «сислиба», хотя разных эпох и масштабов. 84-летнего Бакатина не стало, память ему. 67-летнему Чубайсу желаем выздоровления. Но финал «сислибства» как такового по-своему демонстрируют оба. Отступление, поражение, молчание. Нередко забвение или преследование. Это не совпадение. Это принцип: такая «сис» не для «либ».
Виктор Фролинский, специально для «В кризис.ру»
