Событием уходящей недели стала замена директора ФСИН. Вместо генерала ФСБ Александра Калашникова назначен генерал МВД Аркадий Гостев. На этом фоне померкли суд по «делу “Мемориала”», эмиграция питерской оппозиционерки-«навальнистки» Ирины Фатьяновой, снятие неприкосновенности с депутата-коммуниста Рашкина, и даже арест Мамуки Кахетинского. А между тем, все эти события уложены в один ряд, в один тренд.
«Детективы служебных перемещений» превратились в ключевые акты российской политики. Особенно когда касаются руководящих силовиков. Они отражают не только властные расклады и конфликты. Через них прочитываются тенденции развития, просчитываются грядущие события. И очертания жизнеустройства. Так что – касается всех.
Отставка начальника исполнения наказаний в последние недели смотрелась как предрешённая. Слишком крутой размах обрело дело о пытках в Саратовской ОТБ-1 (буква Т в аббревиатуре формально означает не тюремную, а туберкулёзную областную больницу, но суть – та самая). Чудовищную жесть на видео просмотрели свыше миллиона человек, хоть канал Gulagu.net и был оперативно блокирован. Ещё остающаяся оппозиционная публицистика превратила тюремную швабру в очередной режимный символ. Совсем проигнорировать такую огласку не может даже нынешнее государство.
Нечто о «серьёзном разбирательстве» выдавил президентский пресс-секретарь Песков. Спикер Володин обрадовал, что берёт дело на личный контроль. Госомбудсмен Москалькова пообещала доложить главе государства впредь лично проверять учреждения ФСИН. Путину и впрямь доложили. Песков, правда, не стал уточнять, кто докладывал и в каком формате. А вот предложение КПРФ о парламентском расследовании было в Думе забаллотировано.
Бывшие заключённые Владимир Осечкин и Сергей Савельев доказали: гласная информация ещё способна мощно срабатывать. В саратовских учреждениях ФСИН началась ведомственная и прокурорская проверка. Начальник ОТБ-1 полковник Гаценко сегодня арестован. Начальник УФСИН полковник Федотов пока только отставлен. Дюжина возбуждённых уголовных дел затребованы в центральный аппарат Следственного комитета. Всего уволены восемнадцать человек, сообщил и.о. начальника Саратовского УФСИН полковник Антон Ефаркин.
И вот, аккордная отставка самого директора ФСИН. Далеко не последней фигуры российской силовой верхушки. Последствия получились серьёзные. И довольно-таки неожиданные.
Мало кто сомневается: Калашников отстранён не столько за «пыточный конвейер» как таковой, сколько за допущение огласки. «Поменяли чекиста на мента. Хорошо это или плохо? – размышляет диссидент-правозащитник Александр Побрабинек. – Калашникова уволили за то, что глава ФСИН оказался не в силах контролировать события. Если это так, то на этом направлении станет тяжелее работать адвокатам, журналистам, членам ОНК. Возможно ужесточится и внутренний режим в пенитенциарных учреждениях. Неприятный прогноз, но, на мой взгляд, наиболее вероятный». Во избежание таких ситуаций, надо думать, понизят градус беспредела. Хотя специальные «заведения ломки» едва ли закроют совсем. В них ощущается деловая нужда. Уж не говорим про гибель в СИЗО Тесака – Макима Марцинкевича. Но ведь даже в колпинском СИЗО-1, «новых “Крестах”», витрине гуманизации, проносился свой пыточный скандал.
Генерал-лейтенант Калашников в молодости командовал конвойным взводом, потом треть века служил в органах госбезопасности СССР и РФ. Дослужился до начальника Красноярского управления ФСБ. Руководить пенитенциарной системой (так политкорректно именуется система тюрем и зон, СИЗО и ИК) его поставили два года назад, осенью 2019-го. Сменил Калашников генерал-полковника Геннадия Корниенко, выходца из советского КГБ и российской ФСО, ушедшего «по достижению предельного возраста». Корниенко, в свою очередь, приходил на место выходца из милиции генерал-полковника Александра Реймера. Ныне лишённого звания и отбывающего срок за махинации при закупке электронных браслетов.
Теперь, после почти десятилетнего «чекистского командования» руководство ФСИН возвращается к милиции-полиции: генерал-полковник полиции Гостев сорок лет прослужил в советском и российском МВД. Поднялся с милиционера патрульно-постовой службы до заместителя министра внутренних дел. Считался креатурой генерала полиции Владимира Колокольцева, нынешнего главы МВД. Был его замом ещё в ГУВД Москвы, потом в министерстве. С 14 июня 2012 года до позавчерашнего дня, когда возглавил ФСИН.
Репутация ФСБ известна: чуть не сердцевина политической системы РФ. Кадрово самое стабильное из силовых ведомств. Директор Александр Бортников остаётся на посту с 12 мая 2008-го. За это время в МВД и Минобороны сменились по два министра, в ФСО и СВР по два директора, некогда грозный ФСКН, сменив пятерых руководителей, вообще перестал существовать. Иначе обстоят дела в МВД. Полиция переживает не лучшие времена. И организационно, и кадрово, и в плане оснащения. Политически МВД отодвинуто от решений. Довольны этим не все. Но едва ли назначение полицейского генерала директором ФСИН кардинально изменит положение.
Между тем, полагают специалисты, изменить его собирались. Есть сведения, что отставка Калашникова должна была стать не единственной. Шатко положение генерала армии Виктора Золотова и возглавляемой им Росгвардии. Амбиции «преторианского» командования смешали картину в силовой иерархии. Отношения Золотова с Бортниковым и секретарём Совета безопасности Николаем Патрушевым далеки от идиллии. Это очень мягко говоря. Патрушев же считается вторым лицом режима. Если допустить, конечно, что режим олицетворяет кто-то не один.
Расследование Навального недаром вызывало неординарное озлобление Золотова с вызовом на мордобой. Этой информацией нашлось кому воспользоваться. Результатом – пусть весьма ограниченным – стало осуждение за мошенничество золотовского заместителя генерал-лейтенанта Сергея Милейко. Дальше пока остановились. Но вряд ли навсегда.
Намечается и реформа Росгвардии. Своего рода «размен»: возвращение ОМОНов, СОБРов, вневедомственной охраны и лицензионно-разрешительного управления в систему МВД – перевод в Росгвардию военизированных подразделений МЧС. Таким образом Росгвардия сохранила бы своё назначение ударного кулака против бунтующей улицы (типа ЗОМО в коммунистической ПНР), но сильно бы утратила в административном и бизнес-влиянии. В пользу МВД.
Этот комплексный план включал назначение министром внутренних дел Дмитрия Миронова – одного из «трёх адъютантов», ближайших к Владимиру Путину (после гибели Евгения Зиничева их осталось двое), до недавнего времени губернатора Ярославской области. Перевод Миронова с губернаторского поста состоялся полтора месяца назад – но не на МВД, а в помощники президента. Таким образом, оказалась на паузе вся переконфигурация силовой системы с восстановлением баланса между МВД и Росгвардией под эгидой ФСБ.
Почему такая задержка? Возможно всё просто: с возрастом люди теряют вкус к резкости. Только что прошло сложное мероприятие с назначением первого заместителя директора ФСБ. Не дважды же в год так напрягаться.
Имеет ли всё это какие-то цели, кроме карьерно-ведомственных? Во-первых, для элиты достаточно и таких. Если покорное общество позволяет не отвлекаться на проблемы, отчего не заняться исключительно самими собой, повышением собственного комфорта. Но есть политическая значимость. Общая установка номенклатурной олигархии – долговременное обеспечение властной стабильности и восстановление привычного темпа наращивания доходов. Для этого требуется максимальное политическое завинчивание. С прессингом любой оппозиции.
Впору спросить: куда ещё завинчивать, кого ещё прессовать? Главное, зачем? Последние серьёзные акции уличного протеста подавлены зимой. Опасные для властей тенденции силового сопротивления удалось в те дни купировать, загнать вовнутрь. Единственная организационно дееспособная оппозиция – структуры Навального – админстративно разгромлена. Попутно добиты остальные. Хотя преследования региональных «навальнистов» продолжаются: арест Лилии Чанышевой за «экстремистское сообщество» в Уфе, вынужденной отъезд в Грузию Ирины Фатьяновой из Петербурга… Заодно становится понятным: уход из политики в частную жизнь ни от чего не избавит. Если числится, достанут за прежнее. Ставшие распространёнными в интеллектуально-оппозиционной среде замыслы пережить, сберечься, переждать, дождаться – многого не предусматривают.
Идеологически перекрыта просветительская деятельность. Дошла вот очередь до «иностранного агента “Мемориала”». Судебное решение вчера отложили, но вряд ли что-то изменится. Существование такой организации несовместимо с правящим режимом. Да не будет допущено демонстративное унижение Игоря Краснова с его прокурорским ведомством. Но если такое всё-таки произойдёт, «Мемориалу» не остаться прежним. Уже сейчас ставится в заслугу тщательная «иноагентская» самомаркировка. Дальше может быть только хуже – полное подчинение просветительско-правозащитного общества имиджевым целям режима. Очевидно ведь, что ничему другому легально существовать не позволят.
Злоключения Валерия Рашкина, сданного коллегами-депутатами – однозначный сигнал «системной оппозиции». В данном случае коммунистической части. Впредь ни намёка на выход за флажки. Иначе есть что припомнить. Жириновский уже не замедлил углубиться в философию и историю коммунизма. Его собственная ЛДПР предупреждена ещё в прошлом году арестом Сергея Фургала. «Справороссов» незачем и предупреждать. Всё просекают не с полуслова, а с полщелчка. И вполне справляются с миссией прилепинского нацисталинистского пугала.
Политическая палитра России принимает особый вид. Предположим, не самый приглядный.
И тут надо вернуться к началу разговора, смене руководства ФСИН. При назначении генерал Калашников был ориентирован на две основные задачи. Обе в русле чекистского бэкграунда. Борьба с внутренней коррупцией – ладно, «эта музыка будет вечной». Но другой темой было подавление тюремно-лагерной «отрицаловской оппозиции». В прошлом году на уровне Верховного суда признана экстремистской организацией группировка АУЕ – и тем самым втянута в радикальную политику. Существует и такое наблюдение: особая жесть на «пыточном конвейере» достаётся членам пресловутых «оргпреступных группировок». Рядовым, конечно. Или сопротивляющимся.
Есть смысл сказать прямо, каким бы когнитивным диссонансом это ни звучало. Теневые сообщества, в том числе криминальные, определены как враг режима. Как бы не самый худший и опасный. За непреодолимую контргосударственность, организованность и не в последнюю очередь – за наличие понятий (такое теперь не поощряется). Законодательные новации по ужесточению начались как раз прошлой осенью, в самом преддверии назначения Калашникова.
Поставлена цель ликвидировать такие структуры по всей стране в обозримые год-два. Разворачиваются эпизоды типа подмосковного дела Шишкана. Возможно, раскрытые, но – «отрапортовать к ноябрьским!», как учили в СССР. В иных же случаях поднимаются сомнительные давние темы, как в красноярским деле Быкова. А иногда, как в тянущемся полтора десятилетия петербургском деле Барсукова, изобретаются совсем уж замысловатые обвинения, нестыкуемые со здравомыслием. (Тут, впрочем, особый случай – в построении социальной альтернативны питерский «ночной губернатор» зашёл дальше других.)
А главное, началась проломно-жёсткая кампания перекрашивания «чёрных» (понятийных) зон в «красные» (ментовские). Это уже вопрос социального масштаба, заключённых в России немногим менее полумиллиона. Состоялись и «ответки» – крупнейшим таким актом стал бунт в ангарской ИК-15 (поддержанный, кстати, активистами Ассоциации народного сопротивления).
Исключение делается для некоторых этнических сообществ (самых крепких, организованных и вооружённых). Но и это далеко не для всех. Азербайджанец Лоту Гули, рассуждавший о транзите власти в России, очень своевременно оказался убит. Просто в криминальной разборке. Грузин Мамука Кахетинский неделю назад взят в Подмосковье после почти тридцатилетних бегов. Не раньше, чем был обвинён по статье о насилии в отношении представителя власти. Причём обвинён в 2020 году. И не где-нибудь – в Беларуси. Что позволяет обойтись без комментариев.
Винты продолжают вворачиваться. Гайки крутятся туже. Репрессивная система отстроена, и задачи у неё уже другого уровня. Разгром «традиционной» оппозиции практически завершён. До тех, кто ещё остался, добираются своим ходом, преодолевая подчас элементарную лень. Теперь на повестке – бодание с оппозицией иной. Способной сомкнуться с протестом – тоже иным. Глубинно-бытовым и не всегда вежливо-респектабельным.
Анатолий Кружевицын, «В кризис.ру»
