Ещё одна смерть от ковида: в Дакаре скончался Хиссен Хабре. Официальное сообщение сделал лейтенант Балла Фэй, директор тюрьмы Кап-Мануэл лейтенант Балла Фэй. «Хабре в руках Всевышнего» – подтвердил президент Сенегала Маки Салл. Смерть наступила в дакарской больнице Фанн, куда Хабре был переведён из тюремной камеры. От такого исхода не раз предостерегали. Но 79-летний экс-президент Республики Чад не торопился с вакцинацией. Вероятно, считал всё возможное совершённым. И не видел причин к суете.
Восемь лет Хиссен Хабре находился в заключении. Пять лет назад он получил пожизненный срок. Суровый вердикт вынесла международная судебная инстанция – Специальный африканский трибунал. На родине Хабре в Чаде решили жёстче: ещё тринадцать лет назад бывшему национальному лидеру заочно вынесли смертный приговор. Из принципа нерушимости прав человека.
Отбывать пожизненное ему было назначено в Сенегале. Но 7 апреля 2020 года Хабре вышел из тюрьмы и на два месяца перебрался под домашний арест в довольно комфортабельных условиях (впрочем, и тюремное содержание бывшего главы государства в бытовом отношении соответствовало современным стандартам гуманизации). Фатима Раймонде Хабре, супруга «дона Хиссена», известна как успешная бизнесвумен, владелица элитной недвижимости. Причина внезапного смягчения была всё та же – пандемия коронавируса. Президент Маки Салл распорядился выпустить из тюрем пожилых людей, подпадающих под группу риска по COVID-19. Так поступали не только в Сенегале и не только в Африке.
Противники Хабре возмутились и встревожились: вернётся ли он обратно? Но об освобождении речь не шла. По крайней мере, в его случае. Перерыв на время вспышки ковида, не более того. 7 июня 2020-го осуждённый вернулся из отпуска в камеру Кап-Мануэла. Слишком знаковая фигура. Слишком серьёзны были бы претензии чадского правительства, прояви сенегальские власти избыточное мягкосердечие. Да и не только чадского. Хабре не из тех, к кому по нынешним меркам положено проявлять гуманность. За такого чернокожего «BLM» не заступится.
Но было кому обеспокоится. «В Сенегале продолжается пандемия. Коронавирус представляет опасность для его жизни в условиях тюрьмы. Мы видим бесчеловечное обращение с Хабре. Похоже, кое-кто целенаправленно работает над его физическим устранением», – говорила Фатима Раймонде. Впрочем, к сенегальским властям она не имеет претензий: «Президент Маки Салл сделал всё для оказания помощи. В государственной больнице Сенегала есть качественные возможности для лечения такого серьёзного случая».
В эту больницу Хиссен Хабре был доставлен десять дней назад. Лечить предполагалось от осложнений диабета и высокого давления. Шансы были. Но позавчера жена сообщила: ковид. А вчера утром стала вдовой.
Особое сожаление выразил американский адвокат Рид Броди. Классический тип «левого юриста». В молодости боролся «против войны во Вьетнаме» (то есть за власть и репрессии КПВ, лагеря перевоспитания и «акульи джонки» для беженцев), потом вопил по миру о «зверствах контрас» в Никарагуа (в упор не видя, разумеется, сандинистского террора), теперь нацелился на Джорджа Буша-младшего (жестокое обращение с террористами) и Дональда Трампа (ещё не придумал, за что именно, но наверняка чего-нибудь сообразит). Не пропустил экс-президента Гамбии Яйя Джамме. Короче, не запрещённый в РФ Навальный. Проблем по экстремизму или иноагентству не знает.
С особым усердием Броди занимался преследованием Хабре. Ещё бы – «африканский Пиночет», с Рейганом дружил, «разбил нос Каддафи». Такое не должно оставаться безнаказанным. Сам Хабре, надо признать, тоже не испытывал к Броди никаких добрых чувств. С явной неприязнью и даже с некоторым пренебрежением называл он адвоката «белым маниту».
Так вот Броди одним из первых сказал, что сожалеет о смерти своего обвиняемого. Печаль можно понять: сколько ещё интересного предстояло… Ну почему Хабре не вакцинировался?! Такую небрежность к собственному здоровью можно было бы предъявить как новый пункт. Только кому теперь.
И действительно, почему? Никто уже не узнает. Если только догадываться. Старый человек, проживший жизнь в совсем другой реальности, где не было ни ковида, ни ЗОЖа, ни толерантности, когда ему стало к восьмидесяти – разве не мог просто отмахиваться: да зачем, чего там.
Сын пастуха из чадских мусульман-тубу. В юности революционер-маоист, фанат Че Гевары. Потом африканский националист с прозападным уклоном. Боевик северной кочевой бедноты против южной оседлой знати. Такое понимание права.
Полевой командир – храбрый и умелый, жёсткий и даже жестокий. Основатель Вооружённых сил Севера. Премьер-министр. Вожак антипрезидентского мятежа. Потому что президент Гукуни Уэддей был союзником ливийского диктатора Каддафи, а Хиссен Хабре – непримиримым врагом амбициозного «вождя вождей», возомнившего себя владыкой Африки. Война. Изгнание Уэддея. Феноменальный разгром Муаммара, грандиозный триумф Хиссена: «Чадский Давид победил ливийского Голиафа!»
Не будет ошибкой сказать, что Хиссен Хабре ускорил приход Михаила Сергеевича, ускорение, Перестройку, гласность с демократизацией и конец СССР. Поражение Уэддея и Каддафи в сахарских песках стало тревожным звонком советскому ВПК. А было начало 1980-х – параллельно с Афганистаном и Ливаном. Где случилось примерно то же. Красный меч переламывался ударами таких, как Масуд, Вардак, Бегин, Шарон, Жмайель, Хабре. Чадская война бросила ещё одну увесистую гирю на чашу перемен. Так что судьба этого человека не должна быть нам безразлична.
Но Пиночет – и в Африке Пиночет. А прозвали так Хабре не зря. Точнее, зря – численность убитых при доне Аугусто рядом не стояла с 40 тысячами, инкриминированными Хиссену. Каддафистскую «пятую колонну» зачищали в Чаде очень жёстко. Директорат документации и безопасности был серьёзной конторой. Но ответ Хабре и соратников звучал несдвигаемо: те, кто нас судят, живы только потому, что мы спасли их от Каддафи. Иначе Чада не было бы вообще.
Есть в Чаде общественная организация – Ассоциация жертв режима Хиссена Хабре. Сыгравшая видную роль в вынесении смертного и пожизненного приговоров. Но есть Ассоциация за мир и содействие свободе и Ассоциация защиты жертв ливийской агрессии на севере Чада. И когда первая из названных ассоциаций предъявляют жутковатые свидетельства нарушений прав человека, две другие отвечают: а что, за исключением периода 1982—1990-го – годы правления Хабре – права человека в Чаде не нарушались никогда? Например, при Гукуни Уэддее или Феликсе Томбалбае царил британский парламентаризм? Или, может быть, бывший сподвижник Хабре генерал Идрис Деби, захвативший власть в 1990-м и разоблачивший былого лидера как на XX съезде, неукоснительно следовал Всеобщей декларации ООН?
Идрис Деби погиб 20 апреля. На поле боя с повстанцами движения ФАКТ. Фатима Раймонде Хабре (где-то более жёсткая, чем покойный супруг) не удержалась от выражения искренней радости. Да и не считала нужным удерживаться. «Как обычно, её уста извергают пламя» – образно прокомментировал адвокат Хадж Диуф. Фатима убеждена: преследование Хиссена – французский заговор, в который на положении марионеток вписались властители Чада и «кровавый Рид». Что тут скажешь. Кроме краткой, но ёмкой оценки: «Борьба мужа давно стала её борьбой».
А муж под конец своего президентства занял жёсткую антизападную позицию. Сдвинувшись к левому национализму (с которого начинал): «Цивилизация, породившая работорговлю, колониализм, Гитлера, Муссолини и Франко, должна не учить африканцев соблюдению прав человека, а справедливо оплачивать закупаемое сырьё, открывать доступ к новой технике и технологиям». Олицетворение же Запада в африканском регионе, к которому принадлежит Чад – именно Франция. Значит, вражда и беда должны идти из Парижа. Всё просто. И в определённой степени сообразно, если смотреть с позиций четы Хабре.
Левые высказывания и позиции Хабре мало кто теперь помнит. «Африканский Пиночет», и всё тут. Между тем, давно известно, что к Пиночетам мировая общественность относится куда строже, нежели к Кастро. Есть набор сакральностей, который делает кастристов и каддафистов одной крови с леволиберальной общественностью. Поэтому в ту сторону обращается поддержка и сочувствие. Часто под смех над «полезными…»
Иногда это заходит гораздо дальше – смотрим на роман Оливера Стоуна с Владимиром Путиным. И тогда становится ясно: дело даже не в левизне (левым был и Савимби). Суть раскрыта Джорджем Оруэллом в «Заметках о национализме», написанных три четверти века назад: «Если присмотреться повнимательнее к писаниям молодых пацифистов, то можно обнаружить, что они порицают только то насилие, которое используется западными странами для своей защиты. Пацифистская пропаганда этого типа избегает упоминания России или Китая. Трудно не почувствовать, что пацифизм в той форме, в какой он проявляется среди интеллигенции, тайно вдохновлялся обожанием власти и победоносной жестокостью. Ошибка состояла в том, что эти чувства связывались с Гитлером, но объект привязанности может быть легко заменён».
Короче, действует поражение в правах. Что дозволено Ярузельскому, то не дозволено Пиночету, что дозволено Каддафи, то не дозволено Хабре. Но есть кое для кого проблема: такие, как Хабре, не спрашивают дозволения. И свои права берут сами. Тогда в ход пускаются инструменты вроде применённого против Хашима Тачи, ставшего не нужным и даже вредным после исчезновения Милошевича. Или против того же Хиссена Хабре, когда он остановил каддафизм, выполнил задачу и заговорил о справедливой оплате сырья и доступе к технологиям.
Но это уже глобальные аспекты. Времена имеют свойство меняться, нужды и ценности – возвращаться. Вернёмся, однако, к Чаду. Идриса Деби сменил сын – Махамат Деби. И вчера он сделал официальное заявление: «Выражаю искренние соболезнования семье Хиссена Хабре и народу Чада». Это о смерти человека, приговорённого к казни при правлении отца. Положение в Чаде обостряется. Многие повстанцы уважают Хабре. Помнят его право. Это приходится учитывать. Уже приходится.
Роман Шанга, специально для «В кризис.ру»
