Мечты о «Перестройке 2.0» не так уж беспочвенны. Мелькают временами реальные признаки. Особенно если помнить, как задумывалась Перестройка историческая и с чего она начиналась. Андроповская ГБ-мобилизация, горбачёвское дисциплинарное ускорение… Поворот наступил только с 1986-го на 1987-й. До того наблюдались репрессивные закручивания, идеологические накачки, административные пертурбации. Вроде нынешних. Последняя новость такого рода – учреждение института окружных кураторов от федерального правительства.
Инициатива приписана премьер-министру Михаилу Мишустину. Ради «единой экономической политики в регионах для достижения национальных целей». Язык явно не свойственный Кабмину – скорее в духе Совбеза. Если не коллегии ФСБ. В правительстве обычно выражаются с меньшим идеологическим пафосом. Похоже, установка принята Мишустиным с более высокого этажа. Значит, важно. Для кого, понятно.
Восемь федеральных округов распределены между вице-премьерами (не задействован только первый зам председателя правительства Андрей Белоусов). Центральный ФО закреплён за Дмитрием Григоренко. Северо-Западный будет курировать Татьяна Голикова. За Южный отвечает Марат Хуснуллин. За Северо-Кавказский – Александр Новак. Приволжский передан в ведение Дмитрия Чернышенко. Уральский – Юрия Борисова. Сибирский – Виктории Абрамченко. Дальневосточный – Юрия Трутнева.
Григоренко специализировался на налогах, а ЦФО – главный территориальный источник поступлений. Трутнев и в прежнем статусе курировал Дальний Восток. Профиль Абрамченко – землеустройство и леса, тут логична Сибирь. Хуснуллин занимался в правительстве Крымом, как бы тоже югом. Чернышенко ведает цифровыми технологиями и инновацией, развитыми в поволжском Татарстане. Новак направлен на стабилизацию северо-кавказского ТЭКа. Борисов, куратор оборонки, закономерно берётся за промышленный Урал. Голикова обладает репутацией универсальный чиновницы, а социалка проблемна везде, отчего и не на Северо-Западе.
Это осмыслению поддаётся. Сложнее другое. В федеральных округах есть президентские полпреды: Игорь Щёголев (Центр), Александр Гуцан (Северо-Запад), Владимир Устинов (Юг), Юрий Чайка (Северный Кавказ), Игорь Комаров (Приволжье), Владимир Якушев (Урал), Сергей Меняйло (Сибирь) – и только Трутнев совмещает по Дальнему Востоку функции и от Путина, и от Мишустина. К остальным пристраиваются дублёры высокого статуса. Такое не всегда, мягко говоря, повышает эффективность управления. Для чего бы это?
Тут стоит вспомнить, для чего, когда и как создавались федеральные округа. Весна 2000 года. Только что утвердившийся в Кремле Владимир Путин – в то время преемник Ельцина и энергичный либерал – отстраивает под себя бюрократическую вертикаль. Ему аплодирует значительная часть статусной либеральной общественности. Решение об округах понималось как назревшее окорачивание «консервативного и коррумпированного сословия губернских столоначальников». Метод продвижения реформ сквозь губернаторскую фронду. «Вместо восьмидесяти девяти захламлённых чуланов построим семь больших светлых залов!» Это ведь было, как теперь вспоминается, «время надежд на прогресс».
Далеко не для всех, конечно. Многие уже тогда представляли, куда заворачивает новое руководство. Достаточно вспомнить первый состав полпредов: два генерала КГБ, два армейских генерала, один генерал МВД, один выпускник Высшей партшколы, а седьмой – Сергей Кириенко.
Но навесить над губернаторами властный полпредский колпак тогда не удалась. Полномочия сводились к невнятной «координации» (пусть даже таких структур, как прокуратура, таможня, отделения Центробанка, а ныне ещё и Росгвардия). Конкретные распоряжения по-прежнему оставались прерогативой региональных администраций. Гораздо более укоренённых и в царской, и в советской «первосекретарской» традиции. Полпредства сохранялись в основном как надзирающие органы.
Кремль сделал иную ставку. Губернаторы брались под непосредственный плотный контроль. При необходимости заменялись. Нередко в жёсткой форме уголовного преследования. Рычаги применялись разнообразные: административный, финансовый, партийный через «ЕдРо», карательно-силовой – вплоть до нынешнего времени, как с хабаровским Фургалом. С политическими амбициями регионалов и претензиями на самостоятельность было покончено. Губернаторы превратились в высокопоставленных президентских чиновников, озабоченных исполнением директив.
Ещё жёстче подавлялись гражданские бизнес-структуры, зачисляемые в «оргпреступные сообщества». Особенно когда обладали серьёзным общественным потенциалом и популярными лидерами. Хрестоматийны примеры красноярского предпринимателя Анатолия Быкова или петербургского «ночного губернатора» Владимира Барсукова. В этом погроме альтернатив начисто игнорировались социально-экономические последствия. Зачастую «дербан» региональных бизнес-систем оказывался выгоден госолигархам, как в случае петербургского ТЭКа. То же с интересами общественного порядка. Рост криминогенных факторов после ареста Барсукова отмечал председатель президиума Санкт-Петербургского Общественного центра сотрудничества с Абхазией, Приднестровьем и Южной Осетией Хасан Бергоев, скоропостижно скончавшийся девять дней назад.
Но так или иначе, система устоялась и функционировала. Вполне сообразно потребностям правящего слоя. Зачем сейчас вносить в неё изменения? К тому же довольно сумбурные.
Объяснение формулируется в общем контексте эволюции номенклатурно-олигархического режима. Заявка на переформатирование властной системы прозвучала ещё в январском 2020-го президентском послании Путина. Когда стартовали и конституционное обнуление, и новый виток репрессий, и окончательное превращение РФ в карательно-мракобесное государство.
Радикально менять режимные конструкции – передавать полноту власти в Госсовет с председателем-монархом – пока не решились. Конечно, не из приверженности демократическим принципам. Из опасений дестабилизации. Неизбежной при любом переносе пульта с кнопками из комнаты в комнату. Выборные ритуалы не отменены. Угроза видится не в массовом недовольстве. На этом фронте власти в себе уверены. Фраза из бытовой публицистики: «Пока ОМОН послушен, плевать на меня хотели» – держится пока незыблемой установкой. Но всё тревожнее от глухого раздражения в самой элите, возмущённой снижением темпов роста доходов. Показательно, что первым заместителем директора ФСБ назначен генерал, поднаторевший не в подавлении оппозиции, а в распутывании и рассечении коррупционных узлов. В обуздании «своих». То самое, для чего задумывались ФО-полпреды два десятилетия назад.
Другое направление идёт своим чередом. Самоликвидировалась адвокатская «Команда 29», защищавшая жертв политических репрессий. Изымается из доступа весь её контент. Волей-неволей вспомнится советское стихотворение: «Буйствуй пламя, чтоб в книге глаголы на глаза не попались зверью…» Впрочем, напрасно. Отсутствует фундаментальный зачин: «Как райкомовка письма сжигала перед тем, как подпольщицей стать…» О подобном нет речи. Как не было при самороспуске структур Навального или организации Ходорковского. Оппозиционный актив скорее сам опасается ещё не массового, но уже очевидного глубинно-народного настроя на конфронтацию с властями.
Зато арестованный за оппозиционность Андрей Пивоваров зарегистрирован как кандидат в Госдуму. От партии «Яблоко». Основатель которой в нынешнем году припечатался окончательно, проклиная на подхвате у режима «популизм» и «улицу». Выборная кампания набирает обороты, но утрачивает какое-либо значение. Во всяком случае, это гораздо менее существенно, нежели беспорядки в ангарской колонии прошлого апреля или событие в петербургских «Крестах» неделю назад (во втором случае, впрочем, ситуация неясна, разные источники трактуют по-разному). Тенденции прорываются на самом краю. В среде заключённых…
Политическая жизнь продолжает кипеть в соцсетях. Встречаются и довольно любопытные выступления. «Я бы не прессовал так оппозицию, – размышляет преданный путинец, шифрующийся как «новый Ахиллес». – Пусть какой-нибудь парк защищают. Или невиновного кого-нибудь. Только не лезут в революцию. Тогда они нам не опасны. Даже полезны, помогают спустить пар или вразумить слишком зарвавшихся наших. А им ведь немного надо. Разве трудно кому-то разрешить выступать и пару раз пустить в телевизор? А сколько бы там сразу радости! И Западу можно рот затыкать – какой вам ещё демократии? Можно было бы для красоты кого-то и в Думу пропустить. Кого-то, может, даже мэром назначим. Пусть на нас работают. Так было бы разумнее». Вот где «конструктивный диалог»! Молодой чиновник одного из ведущих министерств – ненавидящий Майдан, презирающий российскую оппозицию, мечтающий переименовать страну в какой-нибудь «путинленд» – озвучивает хрустальные мечты Явлинского. Хотя вряд ли об этом знает, ибо такими явлениями вряд ли интересуется.
Однако таких вдумчивых не слушают. Система развивается по своей, уже почти гулаговской логике. «Чтобы жизнь каждого гражданина менялась к лучшему», – поясняет премьер цели правительственных кураторов. Каждого не каждого, но некоторые граждане в этом плане известны поимённо. Но получится ли у них? Времена вообще-то меняются, не спрашивая ни Мишустина, ни Путина, ни даже Явлинского.
Алексей Пожаренков, специально для «В кризис.ру»
