Прошли времена, когда латиноамериканская политика состояла из череды государственных переворотов и военных диктатур. Теперь такое в общем редкость. Последний крупный мятеж происходил в Венесуэле против Уго Чавеса десять лет назад. Последняя смена власти с применением силы отмечалось в Гондурасе три года назад. Тем большее впечатление производят события в Парагвае. Левый президент Фернандо Луго отстранён от должности правой оппозицией после полицейской расправы с крестьянской беднотой.
Плоды просвещения в джунглях
Семь недель назад Парагвай отметил 201-ю годовщину независимости от Испании. Почти тридцать лет, до своей смерти в 1840-м, страной правил доктор Гаспар Франсиа. Приверженец философии Просвещения и идей Французской революции, он, однако, установил режим, предвосхитивший тоталитарный «социализм». Его система восходила не к Руссо и Робеспьеру, а к иезуитскому государству XVII века, где «святые отцы» безраздельно правили телами и душами десятков тысяч индейцев-гуарани. Неограниченная власть верховного правителя, госсобственность на земельные угодья, жёстко контролируемый продуктообмен, бдительный репрессивный аппарат, обязательная любовь к мудрому вождю, глухая изоляция от «тлетворного влияния Запада».
Наследовали «просвещённому деспоту» отец и сын Лопесы, Карлос и Франсиско. Их правление отличалось от Франсиа разве что большей коррумпированностью. Основатель режима был человеком богатым и к казнокрадству не склонным, тем более, что вся страна и так принадлежала ему. Кроме того, Лопесы, особенно младший, отличались внешними амбициями. Они регулярно вмешивались в дела соседей, неся в Бразилию, Аргентину и Уругвай свет идей доктора Франсиа.
Кончилось это Парагвайской войной 1864-1870 годов. Правящий режим оказался довольно крепок. Бюрократический контроль и пропаганда «осаждённой крепости» позволили сплотить население вокруг правительства. В войне, которую это правительство и развязало. Очень помогла в этом реальная жестокость бразильских войск. Лишь немногие парагвайцы вступили в антилопесовский Легион.
Но исход столкновения с тремя государствами, два из которых гораздо крупнее, а одно вообще континентальный гигант, был предрешён. Парагвай потерял около половины территории и более половины населения (последним погиб Франсиско Лопес). Так закончился социальный эксперимент в южноамериканских джунглях. Последствия той катастрофы сказываются до сих пор. Парагвай является беднейшей страной континента.
Франсиа и Лопесы поныне весьма популярны в леворадикальных кругах. Им ставятся в заслугу плановая централизация хозяйства, успешная идеологическая обработка масс. И, конечно, «чучхейский» суверенитет, независимость от иностранного капитала, по тем временам прежде всего британского. Последнее несомненно. Однако тотальная власть философствующих вождей с их иезуитоподобным чиновничеством оказалась, мягко говоря, ничем не лучше.
Энергия коррупции
Конец «просвещённого деспотизма» превратил Парагвай в обычное латиноамериканское государство. На место чиновников пришли алчные латифундисты, жестокие офицеры, правители-временщики. В XX веке дольше других правил Парагваем Альфредо Стресснер. Сын баварского пивовара, сделавший армейскую карьеру на успешной для Парагвая войне с Боливией. Правда, Чакская война середины 1930-х оказалась бессмысленна для победителей – предполагаемой нефти там не нашлось. Зато молодой Стресснер, отличившийся в боях, довольно скоро стал самым молодым генералом Латинской Америки. А в 1954 году занял президентский пост. На котором пробыл 35 лет.
Стресснер был ультраправым политиком. Его антикоммунизм порой плавно переходил в пронацизм. Не зря именно в Парагвае скрывался Йозеф Менгеле. Однако формально в стране действовала демократическая конституция. На выборах неизменно побеждал президент Стресснер и его партия «Колорадо» (что любопытно, в переводе — «Красная»). Реально же стресснеровская диктатура вызывала в памяти лопесовскую. Жёсткий политический контроль, насаждаемый культ вождя, кровавое подавление малейшего недовольства. Высокая степень экономической централизации и государственного вмешательства. С налётом немецкой педантичности.
Подобно Лопесам, Стресснер претендовал на международное лидерство. Под эгидой Парагвая создавалась континентальная антикоммунистическая ось с участием Боливии, Чили, Аргентины, Бразилии. Правда, коррупция при Стресснере била прежние рекорды. Принципиальное же отличие от первого полувека независимости состояло в том, что Стресснер выступал преданным союзником США. Которые, впрочем, под конец этого не оценили. Когда яростный антикоммунист Рональд Рейган причислил парагвайский режим к диктаторским, для Стресснера всё было кончено.
В 1989 году заговор генералов (недовольных стресснеровской семейственностью), партийных функционеров (недовольных генеральским произволом) и бизнесменов (недовольных генеральской и партийной коррупцией) отстранил Стресснера от власти. Он уехал в Бразилию, где шесть лет назад скончался, не дожив полугода до 94 лет.
Но даже худшие враги Стресснера отдают должное его экономическим достижениям. Приняв страну запредельно нищей, сдал он её просто бедной. Для Парагвая это немалое достижение, почти прорыв. «Экономического чуда» Стресснер не совершил, пиночетовских реформ не проводил. Однако внедрял промышленные, строительные, энергетические проекты. Главным из них стал запуск ГЭС «Итайпу» на реке Парана. Парагвай не только обеспечился электроэнергией, но и стал крупным её экспортёром. Возникла кое-какая промышленность, в основном лесозаготовительная и сельхозперерабатывающая. Возобновилось движение по железной дороге, построенной ещё при Лопесах. Экономически современный Парагвай сформирован в основном при Стресснере.
Но национальная экономика остаётся слаборазвитой. Основана она, как и века назад, на сельском хозяйстве. Оно создаёт наибольшую (хотя не преобладающую) долю ВВП. Оно же обеспечивает экспортные поступления от сои, хлопка, мясопродукции, растительных масел и кож. Неудивительно, что пригодная для обработки и пастьбы земля остаётся главным ресурсом, за который идёт борьба.
Трудно быть красным
В послестресснеровском демократическом Парагвае пока было семь президентов. Пять из них представляли правоконсервативную «Колорадо». Но в 2008 году на выборах победил кандидат левоцентристской оппозиции Фернандо Луго. Избрание бывшего епископа, популярного в беднейших районах политического агитатора, воспринималось в общей струе полевения Латинской Америки.
Уго Чавес обретал очередного союзника. Хотя позиции Луго относительно умеренны. Он ближе к перуанцу Умале или бразильянке Руссефф, нежели к венесуэльцу Чавесу или боливийцу Моралесу. Речь шла не о «социализме XXI века» или заветах Франсиа, а о создании новых рабочих мест, доступной медицине, а главное – аграрной реформе. Для стран, подобных Парагваю, это важнее финансовой политики. Здесь проблемы фокусируются на реальных активах, в данном случае даже нерукотворных. Ситуацию, когда 3% латифундистов владеют 80% парагвайского земельного фонда, решили изменить.
Однако годы шли, а кардинальных перемен не наступало. Мировой кризис не обошёл стороной Парагвай. Правительству Луго приходилось заниматься рутинной текучкой, чтобы хоть как-то компенсировать падение экспортных доходов, удорожание импорта, снижение инвестиций. Вновь разгонялась ранее приторможенная инфляция. Разбалансировалась финансовая система. Активизировалась контрабанда, со времён Стресснера являющаяся «локомотивным кластером» парагвайской экономики.
Обострилось и политическое противостояние. Парламентское большинство оставалось за «Колорадо», обвинявшей Луго в недееспособности. Сторонники же президента постепенно разочаровывались. В городах волновались профсоюзные активисты. На селе возникали вооружённые группы безземельных крестьян, не желающих ждать реформы по закону.
Десять дней назад группа таких крестьян захватила латифундию, владелец которой известен как правый оппонент президента. Левые власти отреагировали в соответствии с законом – выслали отряд полиции для наведения порядка. Крестьяне встретили полицейских огнём. Те не замедлили с ответом. Погибли шесть правоохранителей и одиннадцать самозахватчиков. Ранения получили до ста человек, многие из них – тяжёлые.
Кровопролитие всколыхнуло страну. Сторонники президента поначалу были в замешательстве: «красный падре» пошёл на поводу у ненавистных богачей из «красной» партии! Луго отправил в отставку министра внутренних дел и начальника полиции. Это восстановило его имидж в левой среде, хотя в район беспорядков выдвинулись на помощь полиции воинские части. Но президент вёл себя явно не в стиле главы государства, тем более латиноамериканского. Стало ясно, что бывший епископ ментально и психологически не вполне подходит для государственного поста. В жёсткой ситуации он быстро надломился.
Луго заговорил о готовности предстать перед судом. Оппозиция посчитала это проявлением слабости и тут же двинулась в атаку. В четверг и пятницу обе палаты парагвайского парламента голосами «Колорадо» вотировали импичмент. Ситуация выглядела сюрреалистически: правые консерваторы отставляли левого президента за то, что его силовики по закону защитили частную собственность консерватора от левых бунтовщиков.
Луго немедленно сложил полномочия и призвал своих сторонников воздержаться от уличных выступлений. Однако левые активисты призвали народ защитить президента, уже отказавшегося от их поддержки. К зданию парламента в Асунсьоне стал стекаться народ. Демонстрантов встретила полиция – напомним, полиция левого правительства. Пошли в ход дубинки, водомёты, слезоточивый газ.
Тем временем присягу главы государства принял вице-президент Федерико Франко. Он был избран вместе с Луго, однако считается политиком скорее центристским, чем левым. Его риторика значительно умереннее. По профессии Франко врач. Семья заметна в парагвайской бизнес-элите. Клану Франко принадлежит частный медицинский комплекс.
Налево пойдёшь, далеко не уйдёшь
Формально смена власти укладывалась в конституционные рамки. Но потенциальный разворот политический линии столь существенен, что напоминает удачный путч. «Вне всяких сомнений в Парагвае произошел государственный переворот», — заявила президент Аргентины Кристина Киршнер. «Бесполезным и незаконным» назвал новое асунсьонское правительство Уго Чавес, прекратив нефтяные поставки в Парагвай. Ближайшие союзники Чавеса – Эво Моралес в Боливии и Даниэль Ортега в Никарагуа – поспешили солидаризироваться с Каракасом. К ним присоединились власти Бразилии, Эквадора, Уругвая, Перу.
От левых правительств не приходилось ожидать иного. Но парагвайский импичмент осудил и консервативный президент Чили Себастьян Пинейра, в прошлом соратник генерала Пиночета. К нему примкнули правоцентристские власти Мексики и Колумбии. Президенты центральноамериканских государств выступили с совместным заявлением, призвав мировое сообщество не признавать смещение Луго. Из Асунсьона начался отзыв послов. Организация американских государств решила отправить специальную миссию для изучения ситуации на месте. Это намерение поддержало дипломатическое ведомство Евросоюза.
При этом стоит отметить, что на фоне этих событий стартовало латиноамериканское турне Александра Лукашенко. Президент Белоруссии посетит Кубу, Венесуэлу и Эквадор – выбор более чем характерен, не хватает разве что Боливии и Никарагуа. На постсоветском пространстве Лукашенко известен как идеолог взаимных гарантий безопасности правящих режимов. Учитывая его политическую близость к Уго Чавесу, можно предположить аналогичные проекты и для Латинской Америки. «Я предлагал своему другу Чавесу, чтобы он рассматривал Белоруссию, как плацдарм для Венесуэлы», — сказал Лукашенко в преддверии поездки. Впрочем, если он рассчитывает на содействие Чавеса в Евразии, то, надо полагать, сейчас венесуэльскому президенту хватит забот и на своём континенте. В отстроенной «красной цепи» появилось парагвайская брешь. В которую вот-вот хлынут «красные» в другом значении термина.
Происшедшее в Парагвае, каким бы ни стал итог, чётко продемонстрировало несостоятельность т.н. «левой альтернативы». Политика национализации и централизации усиливает бюрократию, но отнюдь не решает проблем. Зато порождает острейшие социальные конфликты. Причём в архаичных формах силового противостояния «эпох земли, угля и стали». Когда низы захотят, верхи ничего не смогут.
