Есть такое понятие – «социализм XXI века». Это идеология и политика нескольких латиноамериканских режимов. Обычно дружественных РФ. Как бы социализм подлинной справедливости, по-настоящему народный, очищенный от наслоений и очень высокодуховный. Главный его адепт, конечно, венесуэлец Николас Мадуро, наследник самого Уго Чавеса. Второй – президент Боливии Эво Моралес. Народный вождь-индеец, несгибаемый борец не только за легализацию коки, но за социальную справедливость. Сейчас он прогремел на весь мир. Через видеоролик, на котором пламенному социалисту зашнуровывает ботинок слуга.

Это он расстрелял Че Гевару

1764111_20150826150003Такое в Боливии даром не проходит. Последствия могут оказаться несоразмерны случаю. Заметим, что каждый третий переворот на «пылающем континенте» совершался именно в Боливии. Грозный гул уже покатился по стране. «Он унизил служащего!» Боливийцы умеют бунтовать. И не любят ханжества. «Здесь не только всё может случиться, но и всё случается» – сказано об этой стране.

«Боливия — очень своеобразная страна Латинской Америки, – пишет известный публицист и политолог Китти Сандерс. –  За последние 50 лет она умудрилась поставить на себе огромное количество социально-политических экспериментов. Левые просоветские режимы сменялись коллективными военными хунтами, те — правой «просвещенной диктатурой» Уго Бансера, за которой, после политической чехарды, следовал гангстерско-фашистский эксперимент Гарсиа Месы, который предложил осуществить слияние наркомафии, военных и бежавших в Боливию европейских фашистов в единую политическую силу; в наше время, под властью коммунистов, Боливия по-прежнему остаётся одной из самых отсталых стран континента».

Как раз Боливию полвека назад выбрал Че Гевара под первый полигон своей континентальной революции. Он был уверен, что лучше места не найти. Но жестоко просчитался – крестьяне, на которых он надеялся, помогали не партизанам, а солдатам. «Коммунисты превращают людей в слуг государства и разрушают семьи. А я люблю свободу», – говорил один из этих крестьян. Кончил Че разгромом в октябре 1967-го, допросом у оперативника ЦРУ Феликса Родригеса и пулями сержанта-рейнджера Марио Терана. Так что, когда поэт-блогер Юрий Нестеренко пишет: «Это я расстрелял Че Гевару», он не совсем точен. Именно Боливия стала могилой чегеваристского эксперимента. Что отнюдь не случайно.

1371219170_42_6Кстати, появилось легенда: дескать, «проклятье Че» настигает каждого, кто виновен в его смерти. Это выдумка. Да, несколько военных погибли (что вообще-то их профессиональный риск), погиб и крестьянин Онорато Рохас, сдавший отряд рейнджерам. Разбился на вертолёте президент Рене Баррьентос. Но те же Родригес и Теран живы и процветают. Теран даже вылечился от глазной болезни у кубинских врачей. Ежегодно в октябре ветераны-рейнджеры отмечают годовщину победы над коммунистической агрессией Че.

После Баррьентоса страной около года правил генерал Альфредо Овандо, провозгласивший националистическую революцию и нахваливавший Че Гевару, ликвидацией которого недавно командовал. Он быстро восстановил против себя всю страну, от фашистов до коммунистов. Сменил его социалист Хуан Хосе Торрес, национализировавший горнодобычу, изгнавший американцев и задружившийся с СССР. Не прошло и года, как в 1971-м его сверг генерал Уго Бансер. Торрес эмигрировал в Аргентину, где его через пять лет застрелили ультраправые боевики.

Консерватор-антикоммунист Бансер правил значительно дольше предшественников, целых семь лет. Его имя в советском агитпропе ставили через запятую с чилийцем Пиночетом и парагвайцем Стресснером. Экономическим чудом он не прославился, но определённых успехов в авторитарной модернизации несомненно достиг. Мыслил он далеко вперёд – например, приглашал в Боливию белых фермеров из Южной Родезии, рассчитывая, что за пятьсот лет они превратят страну в крупную державу.

После Бансера за два года в Боливии сменилось шесть президентов. Правый генерал Асбун продолжал политику Бансера. Левый генерал Падилья поворачивал её вспять. Юрист-левоцентрист Арсе не успел практически ничего. Полковник-путчист Натуш в ноябре 1979-го, прорываясь в Пиночеты, приказывал расстреливать демонстрации с вертолётов. Феминистка Лидия Гейлер попыталась всех урезонить и примирить. А в июле 1980-го пришёл её двоюродный брат – генерал Луис Гарсиа Меса.

Вольница диктатуры

скачанные файлыЭто стало явлением не только боливийской, но и мировой истории. Появился даже специальный термин: гарсиамесизм. Пожалуй, нигде и никогда правительство (да ещё военное) не делало такой откровенной ставки на криминалитет как социальную опору. Именно таким путём, через военных и, мягко говоря, специфические гражданские сообщества, укреплялся новый режим. Поддержанный, кстати, немалым количеством крестьян и шахтёров. «Военная диктатура, сросшаяся с диктатурой пролетариата и кокалерос», – ёмко характеризует гарсиамесизм Китти Сандерс. Демократия беспредела. Как в уставе колхоза.

Правящий триумвират составили три символические фигуры. Первый – сам Гарсиа Меса («Вашей ошибкой, полковник, было оставление в живых лидеров, способных возглавить сопротивление»). Второй – министр внутренних дел Луис Арсе Гомес («Пусть они ходят с завещанием под мышкой»). Третий – Муха, он же Фернандо Мунгиа, криминальный авторитет Ла-Паса, выпущенный из тюрьмы по личному приказу Арсе Гомеса.

В Боливии образовался международный центр неофашистского интернационала. «Революция в Боливии предоставила нам новый шанс», – вспоминал Стефано Делле Кьяйе, политический консильери Гарсиа Месы. Спецслужбы помогал организовывать Клаус Барбье… Это складывалось в целую общественную систему, подлинный «Третий путь», вольницу анархо-фашизма.

image_thumb409Обратимся ещё раз к мнению Сандерс: «Это что-то среднее между подвалом НКВД или гестапо и бандитской хазой. Его традиции в полной мере продолжает Эво Моралес, только вместо нацистских преступников у него работают местные головорезы. А вот по поводу наркокартелей у Моралеса такое же взаимопонимание и взаимовыручка, как и у Гарсиа Месы. Только Эво ещё и детский труд легализовал, на радость наркобаронам». Как писал про другую страну Дмитрий Быков: «И в кровавой дымящейся каше, возвратившей страну в мезозой, мы припомним движение «Наши» ностальгической пьяной слезой».

Режим Гарсиа Месы по части антикоммунизма был выше всяческих похвал. (Не считая того, что, оказавшись под санкциями, предлагал СССР купить боливийское олово и ради этого слал поздравления с «63-й годовщиной Великого Октября».) Но и с Америкой у него не получилось. Ни, естественно, при Картере, ни даже при Рейгане. Боливия оказалась в блокаде, и через год с небольшим, в 1981-м, Гарсиа Месу отстранил генерал Сельсо Торрелио. Сейчас Гарсиа Меса и Арсе Гомес – сданные на родину американским правосудием – отбывают долгие сроки в тюрьме. С первым при желании можно пообщаться в Фейсбуке.

После генералов-стабилизаторов Торрелио и Кальдерона десятилетие с лишним Боливией правили социалисты Силес Суасо, Пас Эстенсоро и Пас Самора. В 1993-м эту эпопею прервал бизнесмен и праволиберал Санчес де Лосада. В 1997-м боливийцы вновь избрали 71-летнего Уго Бансера. Он довольно эффективно продолжил свою прежнюю политику, но через четыре года скончался. Затем ещё несколько лет либеральных правительств Кироги Рамиреса, опять де Лосады, Месы Хисберта и Родригеса Вельце. Их экономная антикризисная политика провоцировала массовые протесты, которые в 2005 году опрокинули власть. В авангарде этих протестов шёл профсоюз производителей коки – легальная влиятельная организация. Во главе с харизматичным индейцем-аймара Эво Моралесом.

Мораль Моралеса

651868507-evo_moralesПастух лам, потом возделыватель коки. Влиятельный профбосс, потом популярный политик. С 2006 года Эво Моралес – президент Боливии. Первый индеец – глава государства.

Если ему это сказать, он наверняка оскорбится. Но что-то есть в радикальном социалисте Моралесе от ультраправого антикоммуниста Гарсиа Месы. Не только глубокое уважение кокаинистских традиций. Ещё, как минимум, правовой нигилизм, уверенная ставка на насилие. Все эти достояния криминального неофашизма оказались очень к месту для моралесовского «социализма XXI века» с его культом социальной справедливости. Как и безудержный популизм, сделавший Моралеса кумиром множества боливийцев.

Конечно, далеко-далеко не всех. Левацкая демагогия вкупе с социалистической бюрократией разозлила очень многих. Поначалу водораздел прошёл между горной индейской беднотой и относительно (Боливия вообще страна бедная, несмотря на богатые газовые и горнорудные месторождения) зажиточной «нацией равнин». Конфискация государством земель у равнинных фермеров активировала ультраправых боевиков. Кстати, имеющих очень серьёзный бэкграунд – вожаками становились потомки немецких и хорватских иммигрантов.

84786_detailЭкономически развитый департамент Санта-Крус и прилегающие территории начали выходить из повиновения. Там сформировалось ополчение – Союз молодёжи Санта-Круса под командованием Виктора Рохаса и Яриэля Солиса – задавшее жару «моралистам». Дальше – больше: против начальственных замашек чиновников «Движения к социализму» стали подниматься профсоюзы. Конечно, не производителей коки. Весной 2012 года едва не дошло до военного мятежа. Тем временем системная оппозиция консолидировалась вокруг партии Фронт национального единства.

Моралес двинулся проторенной дорожкой. Массовую бедность объяснял наследием капитализма, происками американского империализма и «пятой колонной». А также отсутствием у Боливии выхода к морю, потерянного в позапрошлом веке после войны с Чили. Правда, соотношение сил здесь не то, что у РФ с Украиной в прошлом году, иначе получили бы южноамериканский «крымнаш». Против демонстрантов и забастовщиков выдвигался местный ОМОН. Партийные чиновники сколотили весьма озверелый «антимайдан» в красных пончо. Усилилась накачка пропаганды, восхваление «нашего Эво», который «всех переиграет». Короче, ничего оригинального, всё по унылым схемам, характерным для государств системы ШОС/БРИКС/ALBA. Такими мерами удалось организовать выигрыш Моралеса на президентских выборах 2014 года.

MAIN-Evo-Morales-shoe-laces-tiedИдеологический дискурс Моралеса крайне авторитарен, стремление к диктатуре практически не скрывается. Тем важнее риторика социальной справедливости и равенства, затуманивающая суть дела. Поэтому видео в Ютьюбе, на котором президент разговаривает с восторженным приверженцем, пока телохранитель, почти лёжа на полу, завязывает его шнурок, сделался пиар-катастрофой.

«Вот какое равенство предлагает социализм в XXI веке», – совершенно справедливо отметил лидер правой оппозиции Самуэль Дориа Медина. «Президент уверен, что он, как высшее существо, может делать всё, что захочет. Хоть бы советники ему объяснили, что не стоит топтать людей», – сказал парламентарий Артуро Мурильо. Вспоминается «народница» из чеховского «Дома с мезонином»: «Лида только что вернулась откуда-то и, стоя около крыльца с хлыстом в руках, стройная, красивая, освещенная солнцем, приказывала что-то работнику».

Скандал разгорается. Пропагандистский аппарат властей уже трубит сбор на защиту оскорблённого нацлидера. Аргументы «моралистов» легко предсказуемы. Во-первых, ничего не было, видео смонтировано. Во-вторых, всё правильно, так и следует себя вести. В-третьих, слуга сам виноват, что позволил себе такое безобразие. Тональность довольно нервная. И это объяснимо. В очередной раз стало очевидно: если кто-то слишком пафосно кричит о равенстве и справедливости, он заставит вас завязывать ему ботинки. Кстати, если о духовности – тоже.

Роман Шанга, специально для «В кризис.ру»

(Visited 193 times, 1 visits today)

У партнёров