55 лет назад кубинская коммунистическая диктатура приступила к расправе над товарищами. Приказ отдал лично Фидель, исполнение курировал Рауль. Братья Кастро приканчивали на «острове свободы» последний островок относительных свобод. Заподозренные в чём-то человеческом не могли уйти от карающей руки органов. А если свои – так тем хуже для них. 1 октября 1967 года на Кубе начались аресты по делу микрофракции.
Кубинская революция изначально не была ни коммунистической, ни кастристской. Эту волну разгоняли разнообразные силы. Движение 26 июля сразу скосилось под фиделистский уклон. Революционный директорат 13 марта долго держался общедемократического курса. Народно-социалистическая партия (НСП) стояла на марксистской догматике. Второй национальный фронт Эскамбрая прошёл тот же путь, что российские эсеры. Вскоре после победы свободолюбивые эскамбрайцы развернули партизанскую войну против новой диктатуры.
Режим Кастро не сразу признался в своём коммунистическом характере. Репрессии тоже нарастали постепенно. (Как у нас: до и после Болотной, до и после 2014-го, до и после 24 февраля…) Не всех решались расстреливать открыто, как повстанцев и подпольщиков. Бывало, убивали тайно. Или, например, при странных обстоятельствах погиб легендарный революционер Камило Сьенфуэгос, бесивший Кастро своей харизматичной открытостью. Спустя два года, уже в разгар новых протестов, расстреляли эскамбрайца Уильяма Моргана. В общем, было понятно, куда всё идёт. Альянс с СССР говорил сам за себя.
В 1965 году маски были сброшены – учреждена правящая Компартия Кубы (КПК). Возглавил КПК Фидель Кастро. Он наконец определился: коммунистическая партократия надёжнее всего гарантирует тотальную власть, к которой он стремился чуть не с детства.
Но быстро выяснилось: при общей вражде к миру и человеку коммунисты имеют претензии также и друг к другу. Очень амбициозной силой была НСП – во-первых, старейшая, во-вторых, самая марксистская. Братья Кастро для этих ветеранов были мелкобуржуазными авантюристами. Фидель ещё ходил в студентах, когда Анибаль Эскаланте был депутатом парламента. Понятно, что «бородачей» он держал за недоразвитых юнцов. Газета, где Эскаланте работал главным редактором, носила панковское название «Хой». Хотя российских анархистов следует предостеречь от возможной радости: «Hoy» с испанского переводится всего лишь как «Сегодня». А по контенту издание мало отличалось от какого-нибудь прохановского «Завтра».
Характерно, что в революции Эскаланте не участвовал. Скорее даже осуждал её. Депутатствовал при Батисте вроде Зюганова. Но после свержения Батисты примкнул к победителем. Старший Кастро назначил его секретарём своей протопартии – Объединённых революционных организаций. И довольно скоро счёл, что поторопился. Эскаланте упёрто повторял кладбищенские схемы Маркса–Ленина–Сталина. Тогда как более продвинутый Кастро ещё играл в популизм, имитировал латинокарибскую вольницу. В духе Уго Чавеса.
Главному «барбудо» надоела догматичная критика. В 1962-м Фидель выставил Анибаля с двухлетней командировкой в Чехословакию и Советский Союз. Попутно наградив званием вроде «амбициозного сектанта, оторванного от масс и создающего привилегированные условия для своей группы».
В Москве сталинист Эскаланте научился обличать культ личности. Конечно, не Сталина, но хотя бы Кастро. Не забудем, на дворе была хрущёвская Оттепель. Однако Анибалю всё в целом понравилось. Дисциплина, порядок, портреты Маркса, всяческая московская собянинщина — от такого он кайфовал. Это тебе не кубинские буйства.
В 1964-м Эскаланте вернулся на Кубу. Наученный опытом, действовал теперь осторожно. Выжидал, не примыкая к грызущимся фракциям. Один из альтернативных центров складывался вокруг бешеного Че Гевары. Но Фидель виртуозно помог ему сплавиться на боливийскую партизанщину 1967-го – откуда Че не вернулся. Ко всеобщему удовольствию.
Теперь в верхушке КПК оставался только один авторитет, хоть в какой-то степени автономный от Кастро. Это был Анибаль Эскаланте. К нему и стали подтягиваться недовольные диктатурой фиделизма-раулизма. Со временем их пренебрежительно назвали «микрофракция».
Было их действительно немного: порядка сорока человек. Активисты КПК, но максимум третьего-четвёртого эшелона. Примерно четверть из них занимали посты в парторганизациях, но среднего звена или ниже. Остальные – хозяйственники, профсоюзники, общественники. Без высоких партийных постов. Наибольшую известность обрели Феликс Флейтас, Рикардо Бофиль, Хосе Матар, Франсиско Кальчинес, Орландо Оливейра, Арнальдо Эскалона, Хосе Кабальеро, Франсиско Перес де Армас, братья Лопес – Рикардо и Эдмихио.
Двое составляли определённое исключение из правил: Матар и Кальчинес были членами ЦК КПК. Но не на ключевых позициях. Матар координировал Комитеты защиты революции (КЗР) – кастровских «нодаков-титушек», сеть доносов на соседей. Кальчинес директорствовал во фруктовой госкомпании. Оба бетонные сталинисты, рядом с которыми не то что Кастро, но и сам Эскаланте смотрелся добродушным либертарианцем. Матар к тому же фанател от Мао Цзэдуна с его Культурной революцией. Нарушать партийную дисциплину их побудили сугубо карьерные соображения. Задолбала кастровская веездесущность.
Другой полюс «микрофракции» создавали Флейтас и Бофиль. Первый был секретарём одного из гаванских райкомов, энтузиастом-хрущёвцем, горячим сторонником Оттепели. Второй – кстати, единственный, кто не состоял в НСП – университетский преподаватель марксизма, заходил ещё дальше. К чему-то вроде «социализма с человеческим лицом». Идеологически они были несовместимы с Матаром, Кальчинесом, Эскаланте. Да и с брежневской КПСС, зачищавшей остатки хрущёвского «волюнтаризма».
Платформа «микрофракции» поражала многогранностью. Маркс и Гегель подняли бы руки перед такой диалектикой. Одни призывали к демократии – другие требовали покончить с «карнавалом», навести настоящий сталинский порядок. Одни хотели развивать хозяйственную инициативу работников – другие намеревались покончить с остатками частного сектора и довести госплан до каждого двора. Одним Кастро был ненавистен как диктатор-сталинист – другим как буржуазный либерал-националист. Понятно, что общими усилиями такая фракция ничего создать не могла.
Но хотя бы скинуть Кастро с его камарильей? И прекратить внешнеполитические авантюры, на которые не хватает ни сил, ни денег? Это решили попробовать. «Истоки “Микрофракции” восходят к 1959 году, – говорил годы спустя Феликс Флейтас, имея в виду победу Кубинской революции. – Эскаланте, не советуясь с членами партии, нарушив устав НСП, безоговорочно поддержал Кастро. В тюрьме он понял, какую сделал ошибку».
«Микрофракция» имела в Гаване могучего покровителя. Эскаланте и компанию опекал Шляпников. Не Александр Гаврилович, а Рудольф Петрович. Представитель советского КГБ при кубинском МВД. Сочувствовали «микрофракции» некоторые чины из посольств ГДР и ЧССР. Отметить среди них стоит Франтишека Кригеля – будущего флагмана Пражской весны.
Но как могло случиться, чтобы эмиссар КГБ сплетал антикастровский заговор? Чтобы понять, надо вспомнить – это дела более чем полувековой давности. Бородатый хулиган Кастро ещё не вполне устраивал чисто выбритых и умеренно-аккуратных членов брежневского Политбюро. В нём ещё не разобрались. Импульсивный выскочка из помещичьей семейки (впрочем, «микрофракционные» лидеры тоже не из шахтёров и трактористов происходили). На каждом шагу предъявляет своё мнение, уже поравлять берётся! Вот тоже, яйца курицу учат! А вдруг завтра подружится с Китаем? Тогда проблем не оберёшься. Эскаланте, правда, боялся другого: в его страшных снах Кастро примыкал к де Голлю и вступал в союз с Францией на некоем «третьем пути».
Рудольф Шляпников в геополитику не углублялся. У него были свои, гэбистские опасения. Которые он и излагал в секретных отчётах. Только-только удалось подавить эскамбрайское восстание. Остров ввергнут в нищету и произвол, ширится недовольство. Нависает призрак Будапешта-1956. Лучше бы убрать сомнительного Кастро. И поставить понятного надёжного Эскаланте, преданного Москве марксиста-ортодокса. Близкого даже поколенчески.
Сделать это несложно – Шляпников полагал, что достаточно дней на двадцать задержать поставку бакинской нефти, и руководство КПК примет все условия перед ужасом экономической катастрофы. По нынешним событиям мы видим, что кремлёвские шантажисты слабо изменились, хотя сильно отупели.
И тут мы подходим к главной беде «микрофракции». Которая делала её отначала обречённой.
Даже самые радикальные участники не помышляли ни о подполье, ни об уличной борьбе. Даже мирной, не говоря об иной. Что там забастовки – листовки и то были за гранью мыслимого. Близко они не подходили к тому, чтобы обратиться к народу или хотя бы к низам КПК. Если кто-то между делом намекал на что-либо не вполне легальное, Эскаланте отметал сходу.
На что же тогда рассчитывали? Ну, как на что… Организовать дискуссию партактива. Убедить партию – в лице ЦК – что Кастро оппортунист и волюнтарист. Отстранить голосованием на съезде. Будто мы в России не слышали всяких «яблочников» и прочий умеренный прогресс в рамках законности. «Власть меняется на выборах», ага, как же. Ну и конечно: «Восток нам поможет». В точности повторили северокорейских «августовских фракционеров», пытавшихся отстранить Ким Ир Сена в 1956 году. Да и мы подобное слыхали.
Ну а чем занималась «микрофракция»? А то не догадаться. Разумеется, беседами на кухне. Собирались в частном доме Эскаланте (неплохо, кстати, жили пролетарские вожди на «острове свободы»). Ругали Кастро. Показывали друг другу газеты европейских компартий – вот мол, товарищи с нами согласны. Прошло много лет, и Флейтас, Бофиль, Перес де Армас удивлялись своей наивности. При таком-то арсенале тягаться с кастровской госбезопасностью!.. Странно, что эта песочница продлилась примерно год.
Карательными органами фиделизма заведовал министр внутренних дел Рамиро Вальдес, хмурый коммунист родом из трущобной бедноты. Но оперативными службами командовал его заместитель Мануэль Пиньейро по кличке Барбаросса – светский лев из богатой богемы, рождённый на барной стойке. Основатель кубинской разведки и контрразведки. Ас сыскного дела, шуровавший по всем берегам Атлантики.
Раскрытие «микрофракционной» суеты для Пиньейро проблемой быть не могло. Сразу их не вязали только для того, чтобы вычислить связи. Замминистра не гнушался полевой оперативкой: разговор Эскаланте со Шляпниковым отфиксировал лично. Теперь приказ Фиделя не заставил себя ждать.
В ночь на 1 октября 1967-го начались аресты. 36 человек очутились в тюрьме. Четыре женщины и трое больных мужчин попали под домашний арест. Сопротивления не оказал никто – как можно! Только профессионального боевика Переса де Армаса брали на улице с некоторой заминкой.
Эурипидес Нуньес, Хавьер де Варона и Карлос Рентария не пережили допросов. Досконально причина их гибели не известна до сих пор, официально сообщено о самоубийствах. Деморализованный и сломленный Эскаланте «разоружился перед партией» и подписал всё, что требовалось. Так же поступило большинство его единомышленников – «признались в контрреволюционном заговоре».
На этом фоне особенно впечатляет стойкость нескольких человек. Отказались оговаривать товарищей Рикардо Бофиль и Франсиско Перес де Армас. Арнальдо Эскалона попросил дать ему выступить с защитной речью на суде – как Кастро со своим «история меня оправдает». Отказали: ты, мол, не Кастро. Флейтасу каратели предложили полную отмазку, немедленное освобождение и звание капитана в ведомстве Пиньейро. При одном условии: скажи, что служишь уже давно и в «микрофракции» был агентом. «Mierda!» – ответил Феликс.
Показательный процесс соорудили быстро. Приговоры прозвучали в январе 1968-го. Больше всех получил самый покладистый – Эскаланте отмерили 15 лет. Восьмерым дали по 12 лет, ещё восьмерым – по 10, шестерых приговорили к 8 годам, пятерых – к 4 годам, шестерых – к 3 годам, одного – к 2 годам. Бофилю и Флейтасу влепили по дюжине, Пересу де Армасу – десятку. В общей сложности 35 человек сели на 279 лет.
Итог подводили на пленуме ЦК КПК. Кастро-младший отчитался о победе. Кастро-старший расписал, какая это фракция была микромелочь. О её несерьёзности он говорил двенадцать часов, и речь по сей день засекречена. Зато отповедь иностранному вмешательству в кубинские дела Фидель произнёс публично – строго поставил на место СССР, ГДР и ЧССР. Брежневу, Ульбрихту и Новотному пришлось утереться. Шляпникова объявили персоной нон-грата и выставили с Кубы. Как какого-нибудь империалистического резидента.
Избежали тюрьмы только двое. Снова можно догадаться. Матар и Кальчинес отделались исключением из партии и «трудовым перевоспитанием». Матара с тех пор никто не видел. Кальчинес умудрился снова подняться и снова попасть в опалу. Полных сроков никому сидеть не пришлось, но отпускали далеко не сразу. Эскаланте вышел раньше других – за него в 1971 году попросил Луис Корвалан. Остальных держали дольше.
Рикардо Бофиль, к примеру, освободился в 1974-м. Через два года он создал первую на Кубе правозащитную организацию: Кубинский комитет по правам человека. Именно он разработал кубинский вариант мирного сопротивления: «Оставим нашу традицию “око за око”. Хватит убийств и казней». За такие речи Бофиля посадили снова в эпохальном 1980 году. В камеру зашёл всемогущий министр внутренних дел Хосе Фернандес. Куба страна небольшая, многие друг с другом знакомы. «Ну что, опять вляпался?» – торжествовал генерал. «Ты ещё не знаешь, во что вляпался сам», – отвечал политзек. Через несколько месяцев Бофиля выпустили и выслали с Кубы. Фернандес через десять лет умер в тюрьме. Попал по делу о контрабанде наркотиков.
В эмиграции Рикардо Бофиль руководил группами демократической оппозиции. Седовласый, со строгим взглядом из-под интеллигентских очков, даже кастровских чиновников он заставил себя уважать. Умер в Майами три года назад. Там же в конце 2016-го скончался Франсиско Перес де Армас. Феликс Флейтас работает в эмигрантской правозащите. Они действительно стали демократами-антикоммунистами. В отличие от Эскаланте, который тихо дожил до 1977-го поднадзорным на даче.
Рыжебородый Пиньейро ушёл из жизни в 1998-м, накануне своего 65-летия. Был он уже на пенсии, руководящие партбоссы поглядывали на него искоса – зато Иоанн Павел II принимал наедине. Отмечать полукруглый юбилей начал за три дня. 11 марта подвернулось сорокалетие одного из революционных фронтов. После банкета в мексиканском посольстве Барбаросса сам сел за руль. Вряд ли такой, как он, мог умереть по-другому.
Брежневцы ничего не сделали, чтобы помочь узникам, которые надеялись на них. «Своих не бросаем»… Бросили, как обычно. Но – кто сказал, будто Кастро им не свой?
Неистовый команданте-барбудо не хуже «картофельного батьки» знал красные линии. Уже на следующий год кубинские коммунисты превратились в опору Кремля. Очень немногие в мире зашкварились поддержкой советского подавления Пражской весны. Среди них был Кастро. За это ему простили публичное хамство, не говоря о каком-то Эскаланте.
Куба превратилась в советский иностранный легион – в Анголе и в Эфиопии, в Никарагуа и на Гренаде… далее везде. Спецслужба Пиньейро стала для спецслужбы Андропова партнёром уровня Штази. На самой же Кубе правящая компартия стала копией КПСС. Любое инакомыслие душилось с первых шагов. Запрет на частное предпринимательство довершил советизацию «острова свободы».
Убить дракона, чтобы самому превратиться в дракона — избито банальная тема. В «деле микрофракции» обе стороны друг друга стоили. Такие, как Бофиль, Флейтас, Перес де Армас не определяли политического лица. Скорее уж Матар с Кальчинесом. Получалось, условный Путин против условного Гиркина. Первый раздавливает второго и заимствует от него всё худшее. Лучшее остаётся тем, кто продолжает сопротивляться уже с иных позиций, при радикальном разрыве. Как в ангольском мятеже «нитисташ», что десять лет спустя давили кубинские танки.
Старший Кастро скоро шесть лет, как мёртв. Младший Кастро-наследник ещё при жизни брата говорил про «пятьдесят лет ошибок», намекал на какие-то реформы, но всерьёз ничего не менял. В прошлом году он шагнул в сторону: формально уступил партийное руководству блёклому чиновнику Мигелю Диас-Канелю, реально остался за главного. Игры партийных хозяев перпендикулярны жизни. Вроде здешних обнулений.
Над Кубой встаёт солнце нового сопротивления: «Куба – да, Кастро – нет!» Авангард – диссиденты и правозащитники, «Женщины в белом» и Патриотический союз. Глубинная основа – судимый подсобник Гензель Эрнандес, убитый в схватке с полицией. Корни – партизанская борьба Эскамбрая, а не изыски «микрофракции». Освободить народ может только сам народ. И на Кубе, и в России.
Михаил Кедрин, специально для «В кризис.ру»
