Немногие сегодня вспомнят этот «полукруглый» юбилей. За 45 лет случилось такое, что отмечать и неловко. Однако факт: это было из крупнейших событий 1978 года. 27 апреля, Саурская революция в Афганистане. Приход к власти прокоммунистической партии НДПА. Начало гражданской войны. Преддверие советской интервенции. Дальнейшее известно. Если бы не саурские марксисты, не правили бы сегодня Афганистаном исламские фундаменталисты. Не дано было предугадать. Вряд ли дано и теперь.
Это было утро четверга. Танки майора Ватанжара окружили президентский, бывший королевский, дворец. Началась стрельба. Последовали ракетные удары с самолётов. Вечером государственное радио объявило низвержение деспотизма и переход всей полноты власти в руки афганского народа. Но президент Мухаммед Дауд продолжал сопротивляться, лично отстреливаясь от штурмующих дворец военных. Только на следующий день мятежники прорвались к президентскому кабинету. Президент Дауд и его брат Мухаммед Наим погибли в перестрелке. Та же участь постигла вице-президента Сайида Абдуллу, министра оборону Гуляма Хайдара Расули, министра внутренних дел Абдула Кадыра Нуристани. И ещё минимум две тысячи человек.
«Казнены за отказ присягнуть революционному правительству» – так объяснили расстрел государственного руководства торжествующие победители. Несмотря на сходство обстоятельств гибели, Мухаммед Дауд не почитается подобно Сальвадору Альенде. Не положено по идеологическому разряду. Он ведь противостоял революции. 
Многим афганцам казалось, что революция в их стране совершилась пятью годами ранее, и вождём её был Мухаммед Дауд. 17 июля 1973-го пала афганская монархия. После сорокалетнего правления был свергнут и изгнан король Захир-шах. Основатель первого афганского университета, инициатор демократической конституции. Не утвердивший ни одного смертного приговора по политическим обвинениям. Искавший третий путь между коммунизмом и капитализмом, но старавшийся дружить с Америкой и Советским Союзом.
Консервативная среда с большим скрипом принимала королевские реформы. Мусульманское духовенство отвергало культурно-бытовую модернизацию. Династические роды ждали момента свести давние счёты. Массы не видели серьёзных перемен за прежними силуэтами землевладельцев и чиновников. Ветра политических свобод почти не затрагивали кишлаки, а в городах отражались жестокими раздорами конкурирующих групп. Среди которых особое место занимала марксистская Народно-демократическая партия Афганистана. Сама раздираемая противоречиями между радикальной фракцией крестьян-пуштунов Хальк и более умеренной фракцией городских нацменьшинств Парчам.
Коммунистические интеллектуалы Парчам считались лояльными королю. Но именно их поддержку использовал экс-премьер, принц-сердар и двоюродный брат монарха Мухаммед Дауд, когда организовал военный переворот против Захир-шаха. Король тогда лечился в Италии, применять к нему насилие не пришлось. Переворот удался малой кровью – семеро полицейских погибли в скоротечной перестрелке и один танкист в ДТП.
Защищать монархию народ не стал. Засуха и голод предыдущего года не побуждали к этому. А немногочисленный средний класс городов, начиная с Кабула, приветствовал республику. Особенно студенческая молодёжь, от исламистов до коммунистов. Американские специалисты оценили афганскую республиканскую революцию как «хорошо спланированный и быстро осуществлённый переворот».
Дауд назвал свой удачный мятеж прогрессивной национальной революцией. Монархию Захир-шаха заклеймил как коррумпированную и погрязшую в роскоши. Но нельзя сказать, чтобы государственная политика радикально изменилась. Продолжался тот же курс осторожной модернизации архаичного исламского общества. Социалист по убеждениям, тесно связанный с коммунистами НДПА-Парчам, Дауд утверждал светскую государственность, однако гарантировал преемственность исламского культурного наследия. Политическая система заметно ужесточилась: был распущен парламент, расширены президентские полномочия, свёрнуты вольности монархических времён. Экономический строй оставался прежним, но усилились технологические заимствования. Внешняя политика не изменилась: «Дауд счастлив, когда может зажечь американскую сигару советской спичкой».
Через несколько лет президент решил надёжнее обезопаситься от оппозиции. Конституция 1977 года вводила однопартийную систему. Партия Дауда называлась Национально-революционной. Все прочие устранялись из легальной политики. В том числе недавно дружественная НДПА. В идеологии режима возник резкий антикоммунистический мотив. На отношениях с СССР это не отразилось, но внутри страны образовались жестокие разломы. Марксисты подверглись преследованиям на общих основаниях с исламистами.
17 апреля был убит крупный функционер НДПА Акбар Хайбар. Официально убийство не было раскрыто, Дауд выразил сожаление. Но однопартийцы Хайбара не сомневались, откуда прилетела пуля. Тем более, что почти сразу оказались в тюрьме лидеры НДПА Нур Мохаммад Тараки, Хафизулла Амин и Бабрак Кармаль (первые двое возглавляли Хальк, третий – Парчам).
Амин был арестован последним. Если точнее, переведён под стражу из-под домашнего ареста. Но он успел оставить инструкции армейским офицерам, ориентированным на Хальк. Эти инструкции и были выполнены 27–28 апреля 1978 года. Взявший власть Революционный совет и новое правительство возглавил генсек НДПА Тараки. Кармаль стал вице-премьером, Амин – министром внутренних дел. Новое государство было названо Демократическая Республика Афганистан.
Весь мир воспринял ДРА как очередного коммунистического сателлита брежневского СССР. Но советская причастность к «афганскому Апрелю» не доказана. Скорей всего, она просто отсутствовала. Афганские коммунисты захватили власть сами. Без помощи, зато и без спроса.
Радикалы Хальк не желали делить захваченную власть с «оппортунистами» Парчам. Амин и Ватанжар прямо заявляли, что революция совершила не вся НДПА, а только Хальк. Тараки молчаливо соглашался с ними. Кармаля сняли с правительственного поста и отправили послом в Чехословакию. Ему повезло, поскольку халькисты тут же обрушили на парчамистов террор партийных чисток. Через полтора год накал достиг такого уровня, что старшие товарищи из Москвы попытались одёрнуть кабульских лидеров. И получили в ответ: не учите жить, Ленин расстреливал больше.
16 сентября 1979-го последовал новый переворот. Тараки был отстранён от власти и через три недели задушен подушкой. Во главе партии и государства стал Амин. Которого советский агитпроп вскоре назвал «духовным сподвижником Пол Пота».
В первых интервью западным изданиям Тараки отмежёвывался от коммунизма. Но этот дым в глаза никого не мог обмануть. В беседах с советским послом тот же Тараки обещал следовать курсом марксизма-ленинизма. Амин вообще назвал Саурскую революцию «продолжением Октябрьской». Разумеется, власть осталась однопартийной, повсеместно взялись командовать чиновники НДПА-Хальк. Земельная реформа вылилась в повальные конфискации, разрушавшие хозяйство. Всенародную ярость вызвала замена чёрно-красно-зелёного национального флага красным полотнищем советского образца.
Естественное недовольство подавлялось массовым террором, невиданным в афганской истории. Буквально на следующий день после захвата власти новые правители учредили ведомство госбезопасности – Управление защиты, вскоре получившее название ХАД (Служба государственной информации). Ответом стало моджахедское сопротивление. Началось оно заметно раньше советской интервенции. Собственно, вводить советские войска пришлось именно потому, что местный коммунистический режим оказался на грани сноса.
Он всё равно был снесён. Хотя, как ни парадоксально, при советской оккупации НДПА-Парчам во главе с Кармалем проводила более умеренную политику, нежели при халькистах Тараки и Амине. Годы спустя тот же Кармаль признал «Саурскую революцию» преступлением против афганского народа.
Хальк – значит: народ; Парчам – знамя. Но афганский народ был другим, и поднялся под другим знаменем. Олицетворением афганской освободительной борьбы стал Ахмад Шах Масуд. Моджахеды вошли в Кабул через четырнадцать лет и один день после отмечаемой сегодня даты: 28 апреля 1992 года. Борьба, теперь против фундаменталистской диктатуры, продолжается по сей день. Во главе с сыном Масуда.
Афганская историческая судьба пересеклась с российской. Её стоит внимательно изучить. Не зря же публиковались в 1980-х прочувственные очерки. В одном из них, кстати, описан разговор двух врагов Саурской революции. Старый говорит молодому: «Хватит заниматься уголовщиной. Вступай в наши ряды. Калёным железом выжигать скверну. Бороться за чистоту веры на нашей древней земле».
Роман Шанга, специально для «В кризис.ру»
