Президентские выборы в Туркмении прошли вполне по традиции. Главный кандидат Сердар Бердымухамедов, сын президента Гурбангулы Бердымухамедова, получил 72,97% голосов. Шестеро других, фамилии и программы которых не интересны, получили от 1,08% до 2,2% голосов. Иностранные наблюдатели считают, что «многопартийная» система в Туркмении вообще была создана с одной целью – получить доступ к кредитам международных организаций. Без формальных признаков демократии денег в мире не дают.
Теперь, если не произойдёт что-либо непредвиденное, Сердар будет править до тех пор, пока не отправится к праотцам. Или пока не захочет передать власть наследнику, как это сделал его отец.
Относительно причин, подвигнувших Бердымухамедова-старшего призвать сына в преемники, мнения экспертов расходятся. Одни считают, что первый Аркадаг – преемник самого Туркменбаши Ниязова – решил уйти в тень, оставив при себе реальные рычаги власти. Дабы не разгребать нарастающие проблемы страны – неэффективность управления, дефицит товаров, рост цен. Другие подозревают, болезнь. Регулярно появлявшиеся в последние два года ролики, где президент несётся на автомобиле, скачет на коне, играет в футбол и поёт, могли быть записаны давным-давно.
Но даже если Бердымухамедов-отец здоров (что сомнительно), трудно предположить, что он смог бы удерживать бразды правления ещё длительное время. Диктатура – штука почти всегда единоличная. Коллективной она бывает редко и обычно недолго. Двуглавые диктатуры не приживаются. В Латинской Америке тираны неоднократно пытались руководить, формально отступив (Кальес в Мексике, Трухильо в Доминиканской Республике, Торрихос в Панаме). Кончалось для них это плохо. В Центральной Азии то же пытался проделать Назарбаев – с известным результатом. Туркмения – страна восточная, и вождь (шах, эмир, султан, раис, аркадаг) может быть только один. Тот, кому подчиняются госструктуры, армия и спецслужбы.
Вопрос в том, сможет ли Сердар Бердымухамедов удерживать власть так же твёрдо, как его отец. Когда он появился на туркменской сцене в качестве преемника, мировые СМИ писали о его любимой фразе «Шею сверну!» Но это свидетельствует не о крутом нраве, а о неуверенности и внутренней слабости. Как и нежелание общаться с людьми, любовь к охране, запреты подчинённым выходить из кабинетов и пользоваться мобильниками. Отмеченное наблюдателями застывшее выражение лица Сердара, его тихая и монотонная речь – из той же серии. Любой психолог скажет: это признаки бесхарактерности, если не более серьёзных психологических проблем.
Как часто бывает в восточных деспотиях, опасность для нового президента могут представлять родственники. Сёстры и племянники Бердымухамедова-старшего, контролирующие значительную долю экономики и финансов, вряд ли в восторге от появление нового Аркадага. Сыновья старшей сестры экс-президента Хаджимурад и Шамурад Реджеповы не только монополизировали импорт продуктов питания (своего продовольствия в Туркмении крайне мало), но и управляют охраной рынков и магазинов. Одновременно, как утверждают оппозиционные ресурсы туркменского зарубежья, они контролируют организованный криминал, содержат банды рэкетиров.
Ещё до передачи власти над Реджеповыми начали сгущаться тучи. Внезапно в стране закрылись все ночные магазины – они принадлежали Реджеповым. Потом был арестован Максат Байрамов – владелец торгового дома «Гулистан» (второе название – «Русский базар») и друг Шамурада. Уволен ряд офицеров правоохранительных органов, известных связями с племянниками Аркадага-1. Но сами племянники на свободе: в кланово-племенной системе Туркмении их трудно репрессировать, не рискуя вызвать ответные действия. Значит, у Аркадага-2 вполне могут начаться проблемы.
Лояльность армии, полиции, спецслужб и судебной системы в Туркмении покупается так же, как и в других тираниях: они получили в «кормление» экспорт шерсти, ковров и ахалтекинских скакунов, участвуют в афганском наркотрафике. Но лояльность, покупаемая такими методами, сомнительна. И не гарантирует от желания генералов самостоятельно порулить процессом. Обычно людей в погонах удерживает от самостоятельности только страх перед железной рукой. А если рука явно не железная, возможны варианты.
Бердымухамедов-старший не боялся репрессировать даже самых влиятельных силовиков – таких, как Акмурад Реджепов, начальник охраны самого Туркменбаши. Именно он после смерти Ниязова в 2006 году обеспечил передачу власти неизвестному в политике придворному стоматологу Гурбангулы Бердымухамедову. Предполагалось, что на короткое время – пока высшие силовики, администраторы и денежные мешки разберутся меж собой. На место главы государства претендовал сам Реджепов. Но Бердымухамедов, ставши Аркадагом, недрогнувшей рукой отправил «крёстного отца» за решётку. Послушных Медведевых на престолах немного водится.
И силовики остались верны новому президенту. Они сохранили верность и после ареста главы МВД Исгендера Муликова. Потому, что ощутили неожиданно железную руку дантиста Гурбангулы. Но признают ли они железной руку Сердара?
Как и любая небольшая (6 млн человек), экономически отсталая и социально неразвитая страна, Туркмения зависит от внешних влияний. В постсоветские десятилетия её уберегало от иностранного вмешательства в основном отсутствие серьёзного интереса сильных мировых игроков. Но Ашхабад имеет одного крупного внешнеполитического партнёра. Это Пекин. 93% туркменского нефтегазового экспорта идёт в Поднебесную. Туркменский газ обеспечивает 10% потребления в Китае. Значит, Пекин будет очень внимательно отслеживать ситуацию в стране Каракумов.
В 2014 году китайские компании начали строительство четвёртого газопровода из Туркмении с рекордной мощностью в 50 млрд кубометров. Но впоследствии строительство было заморожено по неясным причинам – вероятно, из-за проблем с газодобычей (три действующих газопровода работают не в полную силу). В последнее время, в связи с происходящим в Украине и ростом цен на газ, строительство новой ветки газопровода возобновилось. Значит, внимание Пекина к Туркмении ещё более возросло. Политическая система Туркмении – одна из самых примитивных в мире диктатур (сравнима разве что с КНДР и Эритреей) – вполне устраивает Китай. Главное, чтобы новый Аркадаг не решил диверсифицировать туркменский экспорт.
А резоны разнообразить экспорт у Туркмении есть. Гигантские трубопроводы в Китай и вся сопутствующая инфраструктура (т.е. почти вся экономика страны) построены на китайские кредиты, оплачиваемые туркменским газом. Живых денег Туркмения получает от Китая очень мало. Газом выплачиваются огромные долги. В 2020 году появились сообщения о перебоях в снабжении туркменов товарами первой необходимости, очередях за хлебом и даже стихийных протестах.
Проекты экспорта туркменского газа в другие страны существуют. Например, ТАПИ: Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия. В настоящее время он приблизительно так же реалистичен, как экспедиция на Марс. Зато присоединение Туркмении к проекту Nabucco: Иран-Азербайджан-Турция-Европа – вполне реально. Европе необходимо найти замену российскому газу, а инфраструктура Nabucco частично готова. Осталось построить трубопровод из Туркмении в Азербайджан. Что проще, быстрее и дешевле, чем, скажем, «Северный поток».
В осложнившейся международной обстановке Европа и США могут захотеть оттяпать часть туркменского газа у Китая. Для этого придётся либо перекупить нового Аркадага, либо надавить на его режим. Правда, второй вариант представляется не слишком вероятным. Из-за неизбежного противодействия Пекина, инертности туркменского общества, решимости ашхабадских властей безоглядно давить протесты. А также в силу опасений западных элит (вопреки пропагандистской мифологии) перед «цветными» революциями. Тем более перед революциями обычными, которые в наше время более вероятны.
Размышляя о дальнейшей судьбе Туркмении, стоит упомянуть и об оппозиции. В самой Туркмении она полностью отсутствует. Существует только в эмиграции, в виде малочисленных групп, отдельных политиков и интернет-СМИ. Все политически активные люди, а их крайне мало, бежали из страны. Наиболее известные оппозиционеры – бывшие министры иностранных дел Борис Шахмурадов и Батыр Бердыев, активист Азат Исаков – исчезли в застенках ещё при Ниязове.
Маленькие группы сторонников перестроечного движения «Агзыбирлик» из США и Европы спорадически критикуют туркменские власти. Из Лондона атакует режим оппозиционер Какамурад Хыдыров, из Стокгольма – Халмурад Союнов. Наибольшую активность проявляет живущая в Турции Дурсолтан Таганова – её называют «туркменской Тихановской»; она организует акции протеста туркменских эмигрантов.
После объявления о предстоящих выборах желании принять в них участие изъявил известный коневод Гельды Кяризов, отсидевший в тюрьме и уехавший из страны. «Туркменский народ доведен до отчаяния. Нужен толчок к переменам. Цель моего выдвижения – показать простым людям, что альтернатива есть. Меня знают и уважают в стране, потому я уверен в поддержке», – сказал он интернет-порталу «Фергана». О серьёзности подобного рода заявлений, как и о политическом весе их авторов, всерьёз говорить не стоит. Впрочем, сам Кяризов признавал, что Сердар Бердымухамедов обречён на победу: «Люди свыклись с мыслью, что рано или поздно он станет президентом. Но даже в этом запуганный и доведённый до отчаяния народ видит благо. У многих появилась мнимая надежда, что сын будет править справедливее, обновит государство, запустит реформы. Власти укрепляют мифы. Выбрасывают на полки дешевые продукты и тем самым создают иллюзию – смена власти снимет напряжение и жизнь улучшится». Добавим, что поначалу весьма популярен был и Аркадаг – на фоне ушедшего Туркменбаши.
Нельзя сказать, что туркмены безропотно терпят все выходки режима. Протесты время от времени происходят то в одном, то в другом месте. В основном из-за нехватки продуктов в магазинах. В мае 2020 года протестовали жители города Туркменбаши (Красноводска): они пострадали от урагана и наводнений, а обещанная правительством помощь не приходила.
Можно ли считать это мелочами? Нет. Инфляция в Туркмении превышает 300% в год, сильнейший неурожай провоцирует рост цен на хлеб, курс маната неудержимо падает. Оппозиция пока не представляет угрозы режиму, но Восток – дело тонкое, и всё может измениться буквально за несколько дней. Кто в 2010 году мог представить, что рухнут такие режимы, как египетский и ливийский, что внешне спокойная Сирия погрузится в пучину гражданской войны? Кланово-племенные общества способны мгновенно самоорганизовываться. Точнее, они всегда самоорганизованы. Достаточно нескольким авторитетам объявить протест, и он станет массовым. А массовый протест – опять же особенность Востока – почти всегда жёсткий и насильственный. Другое дело, что результатом такого протеста редко становится немедленное утверждение демократии.
Так что шею свернуть и на троне несложно.
Евгений Трифонов, специально для «В кризис.ру»
