В Международный день борьбы с наркотиками и их незаконным оборотом Виктор Иванов подвёл итог своей деятельности на посту директора ФСКН. «Если год-два назад тех, кто регулярно или эпизодически употреблял наркотики, было 8 миллионов человек, то сегодня их 7,3 миллиона», — отчитался он. Правда, добавил, что «если считать всех умерших только от наркотиков молодых людей, то их число за последние пять лет примерно составляет 350 тысяч человек».
Наиболее важна в этом признании фраза «только от наркотиков». То есть непосредственно от передозировки. В эту статистику не входят те, кто умер в результате болезней, возникших в результате употребления наркотиков. Например, ВИЧ. Около половины молодых людей и почти все девушки, употребляющие наркотики, ВИЧ-инфицированы. Не входят смерти, случившиеся в результате наркотического опьянения — самоубийства, несчастные случаи — а такое случается ежедневно. Смертей от употребления наркотиков — ВИЧ, цирроз, сепсис, воспаление лёгких — в десятки раз больше, чем от передозировки непосредственно. Все эти случаи не входят в статистику смертности от наркомании. Хотя увеличивают статистику смертности в целом.
Кроме того, как говорит мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман, стоявший у истоков фонда «Город без наркотиков», статистика по наркотикам — дело вообще очень сложное. Нет смысла опираться на количество обращений в клиники или количество стоящих на официальном учёте. В этом случае из поля зрения выпадает огромное число людей, которые используют наркотики нерегулярно, или наркоманов, которые никогда не обращались за помощью в официальные организации. А таких едва ли не в разы больше официально зарегистрированных. Между тем, по данным Ройзмана, самое большое количество смертей от передозировок в первый год употребления, то есть у людей, только начавших употреблять наркотики, а значит, на учёте не состоящих.
По данным ФСКН в первом квартале нынешнего года пресечено свыше 22,5 тысяч наркопреступлений, из которых две трети связаны со сбытом наркотиков. Это на 8% превышает соответствующий показатель прошлого года. Остановлено 408 фактов попыток контрабанды, 3048 фактов поставок наркотиков в оптовых партиях. Изъятия «синтетики» достигли 728 кг, гашиша — 416 кг, героина — 567 кг.
Но количество изъятых наркотиков ни о чём не говорит, полагает Ройзман. «Если изымают тонны — это не значит, что всё хорошо. Это значит, что везут десятки тонн. Не привезут ни грамма туда, где не дают торговать наркотиками». Видимо это и есть ключевой момент. Виктор Иванов жалуется, что причина роста потребления наркотиков — в недостаточно жёстком пограничном режиме. Несмотря на все таможенные строгости, 90% всех наркотиков поступают в РФ из-за границы. Об этом же недавно говорил и Путин: «Учитывая, что основная масса так называемых тяжёлых наркотиков поступает к нам из-за рубежа, необходимо усилить оперативную работу не только ФСКН, но и ФСБ, Пограничной службы — всех, кто работает на границе, — по пресечению наркотрафика». Хорошо бы ещё при этом помнить, что по оценке Интерпола, ежегодный мировой оборот наркобизнеса $500—800 млрд, и треть из них идёт на подкуп государственных чиновников.
При этом ни директор ФСКН, ни президент РФ не учитывают важных изменений, произошедших на наркорынке в последние годы. «Если еще 6 лет назад основной наркотик был героин, — пишет Ройзман, не понаслышке знакомый с проблемой, — то сегодня основное — курительные смеси». Иванов, впрочем, упомянул спайсы, но лишь в том смысле, что без них число наркоманов вообще было бы незначительным — всего-то пять миллионов.
«Большая часть героиновых наркоманов перешли на соли (MDPV), — продолжает Ройзман. — В большинстве регионов эти наркотики не выявляют. Употребляющие эти наркотики, гораздо сложнее поддаются реабилитации. И если есть какие-то сдвиги по реабилитации курящих, то солевые реабилитации практически не поддаются. Ситуация усугубляется тем, что нет внятного закона о принудительном лечении, и отсутствует сеть государственных реабилитационных центров».
Впрочем, Путин, позаботился и об этом. В начале нынешнего лета на заседании Госсовета он намекнул, что неплохо бы восстановить систему реабилитации наркозависимых. Разумеется, не форме советских ЛТП. «Конечно, эта система была несовершенной, принудительной. Было бы, конечно, ошибкой, попытаться её копировать и воссоздавать в абсолютно прежнем виде».
В истории борьбы с наркоманией существуют только два способа — мягкий, добровольный и жёсткий, принудительный. Первый метод борьбы считается гуманным, но применим только в том редком случае, когда наркоман сам хочет и готов бороться со своим недугом. Гуманный метод с применением лёгких наркотиков или их заменителей в этом случае — иногда — может помочь. Но это редкость. Обычно результаты лечения наркомании не внушают оптимизма. Например, стоимость лечение одного больного в НИИ наркологии составляет около $10 тысяч в год. Если учесть, что из ста человек вылечиваются лишь трое, максимум пятеро, то становится очевидно — деньги тратятся почти впустую.
И это вполне понятно, поскольку наркомания есть полное поражение личности. Человек сам уже не в состоянии контролировать себя. И ждать от него адекватных решений, разумных попыток бороться с зависимостью, — всё равно, что требовать от полугодового ребёнка глубокого аналитического мышления. Такое, конечно, возможно. Но только теоретически. Поэтому единственный эффективный способ лечения — принудительный. Да, жёсткий, но это не означает, что негуманный. Если лечением занимается не чиновник на окладе, а человек неравнодушный, всей душой болеющий за несчастного «наркошу», результат может превзойти все ожидания.
«Любу мы подобрали в 2003-м. Возле Вечного Огня. Там собирались бомжи и малолетние пыжики. Люба, очень красивая двенадцатилетняя девочка, была обнюхана и наряжена в задрипанное мужское пальто на голое тело. Забрали на Женский, натерпелись, конечно с ней. Елена Гирс объехала с ней все больницы, она болела одновременно всеми болезнями и стоял вопрос о сохранении детородной функции… Потом устроили ее в техникум. Она там подрезала телефон. Ее выгнали. Я ездил, уговаривал, покупал телефон. Потом искали ее родителей, потом нас громили менты, Любу определили в приют, мы ее оттуда выдернули. Потом Женского не стало, но она до последнего оставалась с нами и нигде не сдешевила. Прошло 11 лет. Живет в Ирбите, откуда родом. Трое маленьких деток, все здоровы. Не пьет и не курит. Выглядит хорошо, но, самое главное, разыскала в приюте отца-инвалида и забрала к себе жить. Это уже серьезно. Почему вспомнил? Просто на прием сегодня приехала и мы с Леной очень обрадовались, долго не отпускали, расспрашивали обо всем. Пишу и улыбаюсь» — такая запись появилась в Фейсбуке Евгения Ройзмана. 7500 лайков, 199 перепостов, 155 комментариев в течение нескольких часов: «Спасибо», «Женя, молодец! Город тебе многим обязан и все это понимают. Ты хороший человек», «Ещё одна спасённая вами жизнь», «Низкий поклон Вам и Вашим единомышленникам»…
А в это время ближайшие единомышленники — вице-президент «Города без наркотиков» Евгений Малёнкин и активист фонда Игорь Шабалин — отбывают срок. Как раз за то, что принудительно спасали жизни таким же девчонкам как Люба.
Анна Мышкина, «В кризис.ру»
