Любопытная новость в последние дни прошла почти незамеченной. Госдума ратифицировала российско-лаосский договор. Предмет соглашения специфичен: обмен заключёнными. При том, что ни один россиянин не является сейчас осуждённым в Лаосе и ни один лаосец – в России. Однако министр юстиции подписывает такой договор, а президент вносит законопроект. Отчего-то тема стала актуальной. Что бы это значило?
Российско-лаосский договор Минюст заключал с Минбезопасности
Договор между Российской Федерацией и Лаосской Народно-Демократической Республикой о передаче лиц, осуждённых к лишению свободы заключён год назад. Произошло это в ходе визита в Москву премьер-министра Лаоса Тхонглуна Сисулита. Переговоры с ним в Горках вёл Дмитрий Медведев. Помимо соглашения об обмене были заключены ещё шесть договорённостей, включая военно-технический контракт. Четыре месяца спустя Сергей Шойгу посетил Вьентьян. Его принял министр обороны Лаоса генерал Тянсамон Тяннялат. Межармейские отношения лаосский генерал назвал «братскими». Президент же РФ по поводу дружбы с ЛНДР и вовсе ударяется в сентиментальные личные воспоминания: «Мы с Вами в одно и то же время учились в одном и том же городе, в моём родном Ленинграде. Вполне вероятно, мы на улицах с Вами встречались», – говорил Владимир Путин лаосскому премьеру. «Очень рад», – отвечал Тхонглун Сисулит.
Социальная близость между двумя режимами действительно налицо. И вспомнить о ней действительно своевременно, как для Москвы, так и для Вьентьяна.
Но вернёмся к договору о передаче осуждённых. Который проходит сейчас процедуру парламентского утверждения. Если какого-нибудь гражданина России в Лаосе арестуют, приговорят и посадят – он может вернуться на родину, чтобы отсиживать лаосский срок в российском исправучреждении. За счёт российского бюджета. При условии, что россиянин рискнёт сменить перевоспитательное заведение ЛНДР на объект ФСИН РФ и даст в том письменное заверение. Аналогично если сидеть на родине пожелает арестованный в РФ лаосец.
На данный момент всё это носит сугубо академический характер. Конкретных причин вводить в действие этот механизм сейчас нет. «За последние шесть лет не было ни одного случая, чтобы лаосский гражданин был осуждён в России, ни одного обратно случая — чтобы россиянин был приговорён к наказанию в Лаосе, — констатирует директор Департамента международного права и сотрудничества Минюста Михаил Виноградов. – Однако ратификация договора восполнит правовой пробел в отношениях между Россией и Лаосом, а также гарантирует исполнение права россиян на отбывание наказания у себя на родине».
В принципе такие ситуации не столь уж невероятны. В конце концов, попадал же миллиардер-девелопер Сергей Полонский под арест в Камбодже (страна граничит с Лаосом). Правда, возвращаться в Россию он как раз не хотел. Наоборот, обманутые дольщики писали из Москвы в Пномпень, просили короля Камбоджи Нородома Сиамони отказать Полонскому в просьбе о переходе в подданство. Но, как видим, всякое случается. Так что на будущее договор тюремного обмена может иметь практический смысл. Кто поручится, что не сбегут в индокитайские джунгли убийцы Бадри Шенгелия? Предположим, Владимиру Барсукову это действительно незачем. Но на кого-то другого доказательная база может и найтись.
«Договор будет способствовать соблюдению прав и свобод российских граждан», – уверен генерал ФСБ Олег Селезнёв, занимающийся этим соглашением в комитете Совета Федерации по международным делам. Он пояснил также, что процедура обмена осуждёнными в международных отношениях стандартна, и разные государства договариваются о ней впрок. Так что ничего особенного в договоре вроде и нет.
Но вот что интересно. От РФ договор подписывал в прошлом году министр юстиции Александр Коновалов. От ЛНДР – заместитель министра общественной безопасности Конгтхонг Тхонгвитит. Как видим, лаосская сторона снизила уровень подписания в сравнении с российской. Но важнее другое. Россия представлена в договоре Минюстом. Лаос же – откровенно карательным ведомством. Репутация МОБ ЛНДР довольно мрачна. Хотя лаосская госбезопасность умеет хранить свои тайны. И вообще старается себя не афишировать. В этом плане министр Сомкео Силавонг не похож на директора ФСБ Александра Бортникова.
Системы ЛНДР и РФ сходятся не везде, но часто
Страна Лаос расположена в Индокитае. Между Вьетнамом, Камбоджей, Таиландом, Мьянмой и Китаем. Это полоса горно-лесистой местности площадью около 240 тысяч квадратных километров – немного меньше Камчатки. С населением 6,5 млн – намного меньше Москвы. Государство ЛНДР – один из последних в мире коммунистических режимов. Правит здесь Народно-революционная партия Лаоса (НРПЛ) с официальной идеологией марксизма-ленинизма.
Партийная и государственная власть слиты воедино, хотя Политбюро ЦК стоит выше правительства. Генеральный секретарь НРПЛ и президент ЛНДР – одно лицо, с позапрошлого года это Буннянг Ворачит. Вице-президент Пханкхам Випхаван, премьер Тхонглун Сисулит, военный министр Тянсамон Тяннялат, председатель парламента Пани Ятхоту, мэр Вьентьяна Синлавонг Кхутпхайтхун – члены Политбюро. Министр безопасности Сомкео Силавонг – секретарь ЦК. Государственная машина стоит на страже партийной власти. В этом серьёзное отличие ЛНДР от РФ, где, наоборот, правительственная партия прислуживает государственной бюрократии (в последнее время не очень успешно).
Экономики Лаоса и России, конечно, несопоставимы по величине. Среднедушевой ВВП в Лаосе около $500, это сравнимо с такими африканскими странами, как ДРК или ЦАР. Промышленность очень слаба, хотя со времён французского владения ведётся добыча олова, угля, драгоценных камней, последние десятилетия заработали кое-где швейные фабрики и сборочные заводы, а заросли ценнейшего тика и палисандра стимулируют лесозаготовительный кластер. Половина национального продукта создаётся натуральным сельским хозяйством, в котором заняты четыре пятых населения.
Но при всём том в лаосской экономической системе можно усмотреть некоторое сходство с нынешней российской. «Новый экономический механизм» – хозяйственная политика НРПЛ последней трети века – допускает частный бизнес и поощряет иностранные инвестиции. При командных высотах за профильными министерствами и отделами ЦК, которые играют роль российских госкорпораций. В принципе экономическая многоукладность служит политической однопартийности. Власть же НРПЛ – это власть её верхушки, начиная с первых лиц. Такой строй не может не импонировать номенклатурной олигархии РФ.
Правящий ныне режим установился в Лаосе в мае 1975 года. Вьентьян был взят коммунистическими войсками Патет Лао практически без боя – как Сайгон Вьетконгом и Пномпень Красными кхмерами. Индокитай чудовищно устал тогда от тридцатилетней войны. Американцы, увлечённые «разрядкой» с Брежневым, бросили местных союзников. Южновьетнамские, камбоджийские, лаосские националисты не могли своими силами сопротивляться коммунистам, за которыми стояли мощные государства – ДРВ, СССР, КНР.
Последствия известны. Во Вьетнаме – «лагеря перевоспитания» для сотен тысяч, диктатура, казни и нищета. В Камбодже – кошмар полпотовского геноцида, потом вьетнамская оккупация и многолетняя война. В общем, постарались западные «силы разрядки и мира» – «прекратили американскую агрессию», навлекли на эти земли тишь и благодать. А как это выглядело в Лаосе?
Политические репрессии в Лаосе переплелись с этническими
Первые полгода коммунисты наступали своей песне на горло. Притупляли бдительность населения. Даже монархию формально не трогали. «Социалистические преобразования в Лаосе идут без единого выстрела», – умилялась такому чуду советская печать. Когда же люди подуспокоились, НРПЛ сбросила маску. Страна покрылась сетью «лагерей перевоспитания» по вьетнамскому образцу. Начался обычный террор. Одним из первых в лагерь бросили короля. Там и умер Саванг Ватхана, последний лаосский монарх. Лаос объявили «народно-демократической республикой» (характерно северокорейское название). В президенты поставили принца-коммуниста Суфанувонга, фигурой для торжественных церемоний. Реальную власть сосредоточил в своих руках генсек НРПЛ и по совместительству премьер ЛНДР Кейсон Пхомвихан. (В русскоязычных текстах его называли Кейсон Фомвихан, но это ошибка транскрибирования.)
Новый правитель был наполовину вьетнамцем, учился в Ханое, в молодости состоял во вьетнамской компартии. Он был вышколен в жёстких традициях Хо Ши Мина и Ле Зуана. Под стать ему были сподвижники из правящего триумвирата. Экономикой заведовал Нухак Пхумсаван, прежде казначей коммунистических отрядов. Армией, полицией и госбезопасностью командовал Кхамтай Сипхандон, прежде начальник штаба Патет Лао, главный силовик НРПЛ.
Партийная диктатура, репрессии, тотальная военизация, принудительная коллективизация – всё это покатило под вьетнамским военно-полицейским контролем. Международный отдел ЦК КПСС не зря вносил Лаос не только в «социалистический лагерь», но и в «социалистическое содружество».
Политический террор в Лаосе тесно переплетался с этническим. Новые власти откровенно мстили хмонгам – жителям труднодоступных гор и лесов. Эта народность традиционно старается не иметь дел с государством, жить своей «военной демократией». Во время Индокитайской войны хмонги поддерживали антикоммунистов и сотрудничали с американцами. Режим НРПЛ в первый же свой год отправил в лагеря почти каждого десятого хмонга. Ещё больше бежали в Таиланд. Остальные начали сопротивляться. Благо многие успели послужить в антикоммунистической Секретной армии королевского генерала Ванг Пао. Которого директор ЦРУ Уильям Колби называл героем Вьетнамской войны.
Сам Ванг Пао обосновался в США. «Демократическое правительство в изгнании» базировалось в Таиланде. Но Объединённый национальный фронт освобождения Лаоса не был эмигрантской организацией. Хотя его основатели генерал Ванг Пао, генерал Пхуми Носаван и принц Сисоук Тямпасакский находились в эмиграции.
Лаосское повстанческое движение было «невероятным альянсом»
Антикоммунисты-хмонги упорно и яростно сражались в Лаосе против правящих коммунистов. Против «вьетнамских марионеток» – бок о бок с вьетнамскими повстанцами Хоанг Ко Миня (этот «Хо Ши Мин наоборот» и погиб в лаосском бою). Это был один из фронтов глобальной Холодной войны. Хотя о нём мало знали на фоне Афганистана, Анголы, Никарагуа, Мозамбика, Эфиопии и соседней Кампучии (Камбоджи). Колоритное было движение. Племенные бойцы – за демократию и права человека. Анархо-республиканцы – во славу короля-мученика. Ярые антикоммунисты – в союзе с Китаем и «красными кхмерами». Ибо враг был общий: советско-вьетнамский блок и его вьентьянские наместники.
Монархисты всё же воевали отдельно, своим Национальным фронтом освобождения Лаоса под эгидой «королевского правительства». Но это движение довольно скоро выдохлось, в отличие от хмонгского повстанчества. Правда, и там вскоре наметился раскол. Харизматичный командир Па Као Хэ создал Этническую организацию освобождения Лаоса. В середине 1980-х он вырвался на первый план в лаосском сопротивлении, потеснив самого Ванг Пао. Именно Па Као Хэ в 1985 году представлял индокитайских партизан на международном конгрессе антикоммунистических повстанцев Джамбори. Потом он связался с Всемирной антикоммунистической лигой. Окончательно уверовал в свою миссию и мистическую силу, объявил себя королём хмонгов… Несколько тысяч его парней обучались опять-таки в Китае и дрались с особой энергией. Неизвестно, к чему бы пришёл Па Као Хэ, если бы не пуля в октябре 2002-го.
Лаосские повстанцы сковали своей партизанщиной не только армию ЛНДР, но и крупные вьетнамские соединения. На мятеж против НРПЛ шли не только хмонги. Оружие для десятитысячной Армии освобождения Лаоса антикоммунисты закупали даже у сталиниста Чаушеску. Тут, правда, сорвалось. Румынская революция свергла диктатора раньше, чем согласовали товар и цену.
Апогей наступил в 1990 году, когда под влиянием «нового мышления» вьетнамцы вынуждены были вывести свои регулярные части из соседних стран. Повстанцы перерезали стратегические автотрассы, в том числе соединявшие Вьентьян с Вьетнамом. Консерватор Ванг Пао, ультраправый Па Као Хэ и монархист Сомпхон Ванг согласовали политические позиции. В пограничной с Таиландом провинции Сайнябули было провозглашено Временное революционное правительство. Возглавил его дипломат королевских времён Аутханг Суваннавонг. «Невероятный альянс горных хмонгов, равнинных лао, проамериканских повстанцев, прокитайских партизан, правых республиканцев и левых монархистов, – комментировала американская пресса. – Но все они едины в национализме, антикоммунизме и ненависти к правительству последних пятнадцати лет».
Но не получилось. НРПЛ удержала власть. Повстанческие базы в Сайнябули и Сиангкхуанге громились с МиГов и боевых вертолётов. Сказалось техническое и организационное превосходство регулярных войск над партизанской вольницей. Но не только и не столько этим определился исход.
Коммунистический правитель проявил своеобразную мудрость
Кейсон Пхомвихан оказался по-настоящему мудрым вождём. «Лаос не вполне готов к социализму», – эти великие слова он публично произнёс уже в 1979 году. Планировать индустриальные пятилетки там, где почти нет промышленности? Ставить госзадания колхозам, где собрали крестьян, живущих натуральным хозяйством? Сгонять на политинформации людей, никогда не державших в руках газеты? Зачем всё это? Только будить лихо, толкать к Ванг Пао и Па Као Хэ.
Для партийной власти вполне хватало традиционной инерции. Хоть бы и монархической. Только не напоминать о судьбе последнего короля. (Жестокость расправы с Савангом Ватханой возмутила почти всю страну.) Заведённый веками порядок вполне может служить и «красной» номенклатуре. Достаточно держать массы в политическом повиновении. Ломать старые формы хозяйствования, навязывать тотальный централизм, идеологизировать быт не обязательно. Хотя и желательно, конечно, для любой компартии.
С начала 1980-х НРПЛ медленно, но верно включала задний ход. По крайней мере, в экономической политике и бытовой регламентации. Поначалу это даже не объявлялось. Просто на спонтанное восстановление прежних форм не было жёсткой реакции. Именно этот курс всерьёз укрепил позиции НРПЛ. Массы рассуждали по-своему: зачем рисковать жизнью в повстанческих боях, если власти оставляют в покое? Вьетнамские контролёры не всегда были довольны таким социальным контрактом. Но, увязнув в кампучийской войне, не могли себе позволить дисциплинарных мер ещё и в Лаосе. Справляются вассалы с положением – и ладно.
С середины 1980-х реформы начались и в самом Вьетнаме. Под советским влиянием и китайским впечатлением. Тут уж Кейсон Пхомвихан мог без опаски объявлять собственный «нэп». Но пхомвихановские реформы не получили такого мирового паблисити, как горбачёвская перестройка, дэнсяпиновская «открытость» или нгуенванлиневское «обновление». Во-первых, Лаос не такая крупная страна. Во-вторых, лаосская экономика в то время была такова, что и «национализацию», и «приватизацию» можно провести в одну ночь. Ни того, ни другого натуральный деревенский двор не заметит.
Потребовались десятилетия, чтобы рыночные секторы лаосской промышленности и сферы услуг стали привлекать частных инвесторов. Не только лаосских, но и вьетнамских, таиландских, китайских, корейских, даже японских. Однако теперь это так.
В августе 1991 года – за несколько дней до советского путча ГКЧП – Кейсон Пхомвихан сменил премьерство на президентство. Разумеется, оставив за собой ключевое руководство – партийное. Через год с небольшим он умер. После этого правящая верхушка решила разъединить высшие властные позиции. Ибо второго вождя такого уровня решено было даже не искать. Верховную власть генерального секретаря (должность временно переименовали в председателя ЦК) закономерно унаследовал силовик Кхамтай Сипхандон. На хозяйство – главой государства – стал экономист Нухак Пхумсаван. Таким образом, кризиса преемственности удалось избежать – оба были приближёнными Пхомвихана. Оба продолжили его курс.
В 2006 году Сипхандона сменил на посту генсека Тюммали Сайнясон. Разделять партийную и государственную власть к тому времени перестали: генсек Сипхандон с 1998-го был и президентом. Сайнясон тоже занимал обе высших позиции. С 2016 года во главе НРПЛ и ЛНДР стоит вышеупоминавшийся Буннянг Ворачит. Заметим, что после Пхомвихана ни один лаосский «нацлидер» не оставался таковым пожизненно. В Лаосе, как и во Вьетнаме прислушались к Дэн Сяопину – избегать персонального единовластия. Впрочем, в самом Китае этот завет готов попрать Си Цзиньпин.
Лаосские правозащитники способны захватывать деревни
Политбюро и Секретариат ЦК НРПЛ – органы в известной мере представительные. Когда-то Маркс называл парламентские государства «комитетами для решения дел буржуазии». Таким комитетом для решения дел номенклатуры являются ЦК марксистских партий. Лаосская не исключение. Скажем, премьер Сисулит и вице-президент Випхаван представляют административный аппарат, начальник канцелярии ЦК Кхампхан Пхомматхат – аппарат партийно-управленческий, председательница парламента Ятхоту – финансовый и хозяйственный, секретарь ЦК по агитпропу Кикео Кхайкхампхитхуне – аппарат идеологического надзора. Но превалирует однозначно аппарат силовой. Сипхандон, Сайнясон, Ворачит участвовали в войне и имеют генеральские звания.
Оно вполне объяснимо. Лаосским чекистам приходится постоянно быть начеку. Последняя по времени попытка крупного мятежа пришлась на 2007 год. Ванг Пао за это судили в США и два года держали в тюрьме. Американское законодательство не поощряет подобных действий. Умер генерал всё же на воле, в начале 2011-го. С тех пор лаосскую политэмиграцию пытается возглавить его сын Чонг Ванг. Но доминируют в ней теперь национал-либеральные и правозащитные организации. Типа Лаосской партии национальных реформ или Объединённой лиги за демократию в Лаосе.
Хмонгское повстанчество полностью не исчезло. Горы, леса, джунгли способны укрывать вооружённых людей, и кое-где это происходит. Год назад отчаянные бои шли за хмонгскую святыню – гору Пхубиа. Сотня человек под командованием ветерана антикоммунистической войны Чонг Лор Хэ сдерживала напор регулярных войск. «Коммунистическая армия решила покончить с нами. Оружия почти нет, боеприпасы на исходе, мы окружены. Но бой продолжается», – сказал Чонг Лор Хэ по спутниковому телефону прежде обрыва связи.
Другая сила – лаосские правозащитники. Например, 3 июля 2000 года шестнадцать человек из правозащитной организации прорвались с таиландской территории, заняли приграничную деревню Бан Ванг Тао и вступили в перестрелку с правительственной частью. После чего отступили обратно, но были депортированы из Таиланда. В самом Вьентьяне тоже случаются взрывы, ответственность за которые возлагается на Комитет за демократию и реформы. Этих людей никто никогда не видел, но говорят – бывшие военные, взбунтовавшиеся против партийного командования. А также хмонги.
Оппозиционность в значительной степени криминализировалась, повстанца сменяет бандит. Этому способствовали и экономические реформы, рост коммерческой составляющей во всех сферах жизни. Некоторые районы Лаоса признаются опасными для иностранных туристов. Города – в плане краж, сельские местности – в плане насилия, хотя это в меньшей степени. Особая мафия поднимается на наркотиках и фармацевтике. Коррупция достигла таких масштабах, что в связях с лаосскими чиновниками был заподозрен Майкл Ванг, родной племянник Ванг Пао. Кстати, пропавший без вести.
Карательные органы реагируют по-своему – крепят бдительность. Глава МОБ генерал Силавонг регулярно контактирует с коллегами – генералом То Ламом из вьетнамского МОБ и генералом Сар Кенгом из камбоджийского МВД. Координируют борьбу с оргпреступностью и наркотрафиком. Но не факт, что только. Во всех трёх странах правящие партии подавляют оппозицию, каждая – свою. Лаосские диссиденты подчас просто исчезают. А в 2007 году подчинённые Силавонга арестовали хмонгских активистов Хакита Янга, Конгшиненга Янга и Триллиона Юнхайсона несмотря на их американское гражданство. Случаются и убийства. Преследуются верующие – это считается делом не частным, а политическим – христиане, буддисты, анимисты. И при этом ЛНДР жёстко информационно закрыта. Исчезнувшие исчезают…
Такие государства в правящей номенклатуре РФ считаются прочными, надёжными, а главное, легитимными. Чтоб и в джунглях могли найти, и в тюрьмах. Их уважают, с ними стараются дружить. А уж на военной или тюремной почве в первую очередь.
Никита Требейко, «В кризис.ру»
