Некоторое – очень относительное – затишье в донбасской войне выводит на первый план другой украинский конфликт. Противоречия между государственной властью и добровольческим движением перешли в фазу противостояния. Укрепившийся за год госаппарат уже не желает терпеть самоуправляемые вооружённые силы, созданные гражданским восстанием. Добровольцы, сознающие свою значимость, не желают бюрократического контроля над собой. Назревшее столкновение началось вокруг батальона «ОУН».
Батальон майданного восстания
«Сейчас мы не подчиняемся никому. Мы приняли такое решение с учётом того, что нас в грубой форме разоружили и вывели, нарушив все соглашения, которые мы имели с Вооружёнными Силами Украины. Если государство так поступает с бойцами, которые его защищают, то мы не хотим — пока точно не хотим — легализоваться как отдельное подразделение в этом государстве. Будем уж так переживать», – заявил в телеинтервью командир батальона Микола Коханивский.
Конфликт разгорелся ещё в первой декаде апреля. К тому времени организационную самостоятельность сохранили лишь два добровольческих соединения – «Правый сектор» Дмитрия Яроша и «ОУН» Миколы Коханивского. При этом Ярош принял назначение советником главкома ВСУ, то есть в принципе связал себя с официальными силовыми структурами. «ОУН» остался практически последним военизированным формированием, формально и фактически представляющим не государство, а Майдан, против государства восставший.
Это по-своему закономерно. Добровольческие батальоны стихийно формировались весной-летом прошлого года. Это было ответом украинского общества на серьёзную национальную опасность. Захваты городов Донетчины и Луганщины не только территориально кромсали страну, но и несли реальную угрозу реставрации свергнутого Майданом режима. На митингах в Донецке, организованных при участии эмиссаров из РФ, прямо поднимались лозунги «Янукович – наш президент!» Вскоре пиар улучшился, откровенная ностальгия по коррупционному правлению ушла в запасники. Но слово не воробей, политическая цель ДНР/ЛНР была обозначена. Украинцы её узнали и учли. Первую волну вооружённой контрреволюции остановили добровольческие батальоны украинской самозащиты. Удержавшие фронт, пока медленно, с постоянной оглядкой, растормаживалась машина регулярной армии и МВД.
Бандеровская социалка
Батальон «ОУН» отличается от «Азова», «Айдара», «Донбасса», «Артёмовска», двух «Днепров». Это не только национальная и территориальная самооборона. Это военизированное формирование политической партии – Организации украинских националистов. Той самой, созданной ещё до Бандеры, в 1929 году.
Здесь работая мощная историческая традиция. Поднят не только сине-жёлтый национальный флаг, но и красно-чёрный бандеровский. «ОУН» не просто защищает целостность Украины и завоевания Майдана. Он отстаивает определённое видение будущего общественного устройства. На этот взгляд Пётр Порошенко мало отличается от Виктора Януковича. Ведь он представляет высшую бюрократию и крупный капитал. То есть, классовых врагов трудящихся.
Современные бандеровцы ставят во главу угла социальные цели – искоренение коррупции, экспроприацию олигархической собственности, трибунал над самими олигархами, выборность и самоуправление снизу доверху, жёсткий контроль над чиновничеством со стороны вооружённых избирателей. Иначе говоря, Майдан победил не чтобы сменить власть, а чтобы стать властью. И кстати, ОУН – в отличие, например, от партии «Свобода» Олега Тягнибока – выступает против этнического шовинизма. Украинцами там считают и русских, и татар, и кавказцев, и евреев – если они разделяют вышеобрисованное видение Украины.
Нынешним главой ОУН является Богдан Червак, первый зампред Госкомитета по теле- и радиовещанию. Надо заметить, это не Евген Коновалец и не Степан Бандера (в ОУН вообще не в ходу «фюрер-принцип», характерный для той же «Свободы»). Его авторитет нельзя назвать непререкаемым. Значительная часть, если не большинство членов ОУН ориентируются не на формального политического лидера, а на реального военного – командира батальона «ОУН» Миколу Коханивского.
Комбат «ОУН» стал известен задолго до Майдана. Состоял в Конгрессе украинских националистов, опрокидывал памятник Ленину (за что с него до сих пор не снята полученная при Януковиче судимость), организовывал антикоммунистические и антибюрократические акции. Возглавлял Комитет освобождения политзаключённых. На Майдане командовал боевой сотней имени Коновальца, был ранен в февральских уличных боях.
В июле 2014 года на основе сотни под командованием Коханивского был сформирован батальон «ОУН». С августа подразделение участвует в донбасских боях (Саур-Могила, Донецкий аэропорт, Пески). И при этом во всём, что касается батальона, присутствовал постоянный мотив: победить в Донбассе – это полдела, многое ещё предстоит доводить до ума в Киеве. «Небесная сотня» погибала не затем, чтобы страной правил олигарх, получающий доход от собственности в государстве, где нашли пристанище Янукович и «Беркут».
Государство не по доброй воле
Многие украинские эксперты-политологи давно предрекали неизбежное столкновение государства с добровольческими батальонами. Например, Юрий Тур, симпатизирующий этнонационалистической и языческой Социал-национальной ассамблее (а не ОУН, не «Правому сектору», даже не «Свободе») считает это вопросом выживания власти: либо Порошенко обуздает «штурмовую атаманщину», либо вооружённая вольница расправится с президентом, а потом – с «богатыми и культурными людьми». Таков взгляд консерватора. И постепенно его прогноз сбывался в желательной для него форме. Почти все батальоны так или иначе были встроены в государственные силовые структуры. «ОУН» оставался последней независимой бригадой Майдана. Причём наиболее идеологизированной и программно мотивированной.
В начале апреля Минобороны и Генштаб потребовали от командования «ОУН» вхождения батальона в состав 93-й гвардейской механизированной бригады 6-го корпуса СухВо ВСУ. Стороны, казалось, пришли к соглашению. «Я понимаю, что такое субординация. Мы готовы подчиняться ВСУ, идти под единоначалие, потому что иначе в армии не бывает», – говорил Коханивский. Но уже 10-го числа появились сообщения о конфликте прямо на позициях в Песках, об «ультиматуме» начальника Генштаба Муженко, переданном через 93-ю бригаду, об организованном отводе батальона. Больше двух недель прошло в интенсивных переговорах.
И вот – отказ Коханивского от подчинения государству. Причину сообщил сам комбат: «Мы не увидели схему, по которой мы должны были остаться отдельным подразделением, и я – командиром этого подразделения». В русском переводе: добровольцев пытались развести. Причём безуспешно.
Возможно, переговоры продолжатся и какой-то компромисс будет найден. Но надо учитывать: речь идёт не только о военно-организационных, но и о социально-политических противоречиях. Впрочем, разрешится они тоже могут именно политически: «Что бы там ни говорили чиновники, война продолжается. Придёт то время, когда государство снова призовёт на помощь добровольцев», – предрекает Микола Коханивский.
Андрей Бастуров, специально для «В кризис.ру»
